Marauders.Rebirth

– Да, и кстати, Мафалда, почему ты все время пытаешься меня наречь фамилией «Боунс»? – очень громко вопрошала почтенная матрона и с сомнением поглядывала на свою закадычную товарку, – у тебя что, склероз? Хочешь, я посмотрю в записях Джона Маленького рецепты и отвары, баррикадирующие дальнейшей развитие этого недуга? И почему ты записываешь меня в «старушки» без моего непосредственного участия? – с превеликим возмущением в голосе продолжала все та же матрона, которая, кажется, не на шутку разбушевалась, – хорошо, что тебя Ньютон не слышит. В прошлый раз она побагровела и долго орала на весь переулок, что это самая отвратительная вещь из всех, что когда-либо долетали до ушей женщины. – многозначительно посмотрев на Мафалду, Амелия для пущей эффектности стукнула кулаком по раскрытой ладони, – Так, Джон Самый Младший, ты уже выяснил, когда конкретно появится твой брат? Вот, Мафалда, ты посмотри на это нынешнее поколение! Ничего поручить нельзя!
Эта вечная привычка перепрыгивать с темы на тему так же легко, как, скажем, менять перчатки, иногда доводила его до белого коления. Набрав побольше воздуха в легкие и мысленно отправив в сторону мерлиновой бороды все известные ему ругательства, Джон коротко кивнул бабушке. Впрочем, внук он ей или не внук? Как правильно же иногда любит «тыкать» всем своим родственникам его брат Эдгар этой самой загадочной генетикой. Впрочем, матушка обычно парировала: генетика – это наука, непридуманная шарлатанами и предупреждала о том, что еще одно слово - и его зубной состав тронется с платформы. Впрочем, не об этом речь.
- Я не записывала нас в «старушки», это у тебя развилась мания чего-то там, - как можно шире раскрыла глаза Мафалда, уставившись немигающим взглядом на Амелию, а затем, для пущего эффекта, эмоционально замахала руками. - Вот пусть на меня сейчас свалится Мерлин Минкс и расплющит на месте, если я вру!
Обе, не сговариваясь, синхронно задрали головы вверх и уставились на крышу рядом стоящего дома, высматривая плотную фигуру их старого приятеля.
- Вот! Что я и говорила! - Торжествующе провозгласила Мафалда и ткнула себя пальцем в грудь. - Семьдесят пять - бабка ягодка не опять, а снова. Мы еще молодым фору дадим, им до нас не домчаться. Ха. Ха. Ха. - Мафалда ненадолго притихла, что само по себе поразило Амелию просто до глубины души, ибо эта грымза, как она полагала, даже во сне умудряется болтать. Мафалда, тем временем, с плохо затаенным ужасом посмотрела на свою спутницу и не так давно обретенную родственницу. - Я говорю, как моя бабушка.
Всем известна история про бабушку Мафалды. Мафалда постоянно её припоминает в последнее время, потому что Мафалда, как бы она того ни отрицала, действительно тайно для самой себя и весьма явно для других страдала от склероза. Ну так вот. Бабушка Мафалды сказала в один прекрасный вечер «не дождетесь, спиногрызы, я вам всем еще фору дам, кабаньи потроха вам, а не мои бриллианты!», три раза покашляла и отправилась в мир иной. Мафалда обычно рассказывала эту историю как притчу под заголовком «вот что творит алчность с людьми» - и после имела обыкновение впадать в волнение. Что в её возрасте не есть хорошо. И поэтому Амелия посчитала своим долгом перевести тему разговора в иное русло. Отвлечь внимание подруги от горестных мыслей и от судорожных размышлений, куда ж она подевала свой ларец с драгоценностями.
- Вернемся к фильмам ужасов. Ты знаешь, Джон мне недавно купил телевизор. Да. Те-ле-ви-зор, - повторила по слогам она, заметив, что Мафалда смотрит на неё откровенно непонимающим взглядом. - Это такая коробка с экраном и прилагающейся к ней коробкой поменьше с кнопочками, которые ты щелкаешь, и видишь в большой коробке истории из жизни маглов. Или интерпретации на тему вампиров, оборотней и прочей антисоциальной гадости. Но особенно меня поражает их виденье ведьм... Эти маглы, вечно они все преувеличивают. Вот ты когда-нибудь в жизни ела детей?
На этом месте Мафалда очень серьезно заинтересовалась носками своих дубовых сапог из драконьей кожи и оч-ч-чень громко засопела. Амелия этого, конечно, не заметила, ведь она всерьез увлеклась повествованием о своей младшенькой дочери Эмилии Джоан, которая в свое время вышла замуж за гражданина по фамилии Роулинг и накатала со скуки аж семь книг. Которых, в свою очередь, хватило аж на восемь фильмов, которые мама, папа, прочие родственники и все их друзья с удовольствием посмотрели. Там даже про Мафалду было, но Мафалда, как обычно, ничего не помнила, потому что Мафалда постоянно забывала, как она мучается от склероза.

***
о1. «Амелия, иди в жопу! И Джона туда с собой забери!» - сказала однажды на эмоциях Мафалда, а Амелия подумала, почему б и нет.
о2. «Не могу есть! Меня мутит от одного взгляда на еду», - жаловалась Амелия. «Ах! Ох!» - отвечал ей шокированный Джон, но тут же взял себя в руки и ситуацию под контроль, ведь он был мужчиной, можно сказать, главой, не побоимся этого слова, семьи. - «Значит, мне больше достанется», - сказал он и подвинул тарелку Амелии к себе. «У меня будут внуки!», - возвестила торжественно Грэйс, эффектно появляясь из-за гардины, за которой пряталась все это время.
о3. Однажды Амелия ушла в отпуск и больше не возвращалась в Министерство.
о4. «Это какие-то ограниченные люди. Эгоисты», - кратко высказалась Амелия, ознакомившись с порядком наречения отпрысков в семье Дервент. И то, что некоторых, отдельно взятых для примера, отпрысков Ай Какой Семьи Дай Всевышний Каждому Такую Семью зовут Джон Эмиль, Джонатан Эмильман и Эмилия Джоан - это случайное совпадение. Изначально их звали Чикен, Бефстроганов и Лазанья.
о5. Со временем популяция Джонов Феверстонхо вышла из-под контроля. И, чтобы хоть как-то их различать, старшее поколение, не долго думая, стало их именовать так: Маленький Джон, Джон Младший, Джон Самый Младший (он же Слюнявчик, ибо действительно самый младший, хоть на момент повествования ему стукнуло 17), Джон Гваделупский (про него Амелия говорит чаще всех остальных Джонов Которые Не Самый Главный и Большой Джон, и его титулы частенько меняются),...

цитата:

- … а если не вернется?
- Ты думаешь, ты самая умная? Я ночь не сплю, только об этом и думаю. Конечно, я все решила. Если он не приедет на рождественские, я сама отправлюсь в эту его Гваделупу, Джона с собой возьму, и мы привезем его. Он очень храбрый, когда меня нет. А когда я приду и скажу: Все! Быстро! Собирай вещи и едем домой! – тут он будет уже не такой храбрый.
- А если он не поедет?
- Поедет как миленький!
- Он взрослый человек, Амелия, и хочет решать свои проблемы сам, без мамы.
- Без мамы? Очень много он стоит без мамы! Что бы он был без мамы? Я его родила! Он окончил с отличием Хогвартс! Он, конечно, способный мальчик, но кто в нем вообще разглядел таланты? Кто с ним занимался? Да ко мне люди на улице подходят, жмут руки, говорят, какого министра вырастила! Говорят, дай Мерлин каждому такого министра всякой стране, как вот тот, которого я вырастила!
- Ну, хорошо, хорошо! Ты помогла своему сыну встать на ноги. Но это делают все. Даже кошки! А когда ребенок становится взрослым, он уже все решает сам…
- Что ты несешь? Нет, ну что ты несешь? Как сказала моя свекровь, передавая своего сына мне в мужья: "Но что бы он был без меня – это еще вопрос!" Ты хочешь сказать, что это женщина не мудра?

...Джон Вегетарианец (он же Подкидыш), Джон Зубочистка, Джон С Геморроем (у него крайне сварливая жена), Джон Девочка (она действительно девочка, но все посчитали это весьма оригинальным - да и вообще прадеда порадовать лишний раз приятно) и Просто Джон. Все они, понятное дело, были Джонами в квадрате, если не в кубе.
о6. В целом Амелия весьма доброжелательно относилась к окружающим её людям. Однако, невестки к этому «целому» не относились. С зятьями дело обстояло иначе - она помнила их имена и даже дни рождения, и они вливались в семью подобно цыплятам-переросткам, прибежавшим искать защиты под крыльями заботливой наседки. Внуки... внуки и внучки - это святое, все без исключения. Но любая женщина, имевшая неосторожность выйти замуж за одного из сыновей Амелии, должна была подготовиться к жизни, полной душевных мук и домашнего рабства. Сама Амелия работами по дому не занималась, зато сполна обеспечивала таковыми работами всех вокруг.
Исключение составляла только Одна.

***
- Ты помнишь, Мафалда, когда приехала Миллисента из этой своей заграничной поездки?
- Кажется, недели две тому назад?
- Вот именно, ровно две недели тому назад! И вот, пожалуйста, она две недели как приехала, а он вчера ей сделал предложение. Да! Она с первого взгляда в него влюбилась. Помнишь, что я говорила, Мафалда?
- Ну что, Амелия, я могу сказать? Не зря же Исайя зовет тебя “царь Соломон в юбке”. Я просто поражена! Маргери, между прочим, тоже очень высоко тебя ценит. Она так и говорит: Мафалда, ваша Амелия – это не человек, а явление!
- Явление?
- Да, да. Не человек, а явление! Но ты расскажи про Младшего. Как он?
- А как он? Он таких девочек в жизни больше не встретит. Это что-то особенное!
- Но ты же говорила, эта его последняя была интересная.
- Ну и что? Джону Младшему тридцать шесть лет. Она говорила, что ей тридцать, а на деле сорок. И пусть она выглядит хоть на двадцать пять, но когда женщине под пятьдесят, ей нечего делать с молодыми людьми, а тем более с моими сыновьями.
- Мерлин с ней! Расскажи, как он вдруг ни стого ни с сего сделал Миллисенте предложение?
- Очень просто. Мы пригласили все семейство на обед, плавно перетекающий в ужин. Младшего мы заранее не предупреждали. Он пришел как раз ужину, и Билли ей и говорит: «Милая, пойди, открой дверь». Она ему открыла. Потом я отвела его в сторону и сказала:« Ты понял, сын, кто это?» Он таки не дурак, весь в нас с Джоном, сразу все понял и говорит мне: «Я должен подумать!» А я ему так спокойно: «Конечно, думай, от этого еще никто не умирал. У тебя что, много таких было девочек? Золото, а не девочка! А характер! Уж в чем, в чем, а в характерах я все понимаю! И, между прочим, какаие манеры! Булстроуды – очень интеллигентная семья». Он мне говорит: «Мама, она очень молоденькая!» А я ему: «И тебе это плохо? Тебе надо обязательно старуху?» Больше он ничего не сказал. Молчит. И я молчу. Ты же знаешь, я не только говорить – молчать я тоже умею. Джон всегда говорит: «Пока Амелия говорит, это еще полбеды, вот когда она молчит – это беда!»
- Это я знаю, знаю! А Младший, что Младший?
- Мне он молчал. Ходил с Миллисентой везде и всюду по всевозможным симпозиумам по собственной инициативе. Вчера я ему говорю: «Милый, завтра среда. Ты уже должен сделать девочке предложение, а то она будет думать Мерлин знает что! А как мне будет стыдно перед Билли!»
- И что?
- Час назад назад Билли отписалась, что Младший прибыл в их дом и уже просит у них руки их дочери. Вот так-то!

***
о7. Именно Джон и Амелия взяли в качестве девиза фамилии Феверстонхо прекрасный лозунг «Кормить и Хвалить».
о8. Бывали такие момента, конечно, когда Джон жутко раздражал. Вот прямо до зубного скрежета. Вот что тапком его не зазорно побить. Но потом Амелия просыпалась и находила новые причины для умиления. Например, его небольшая лысинка на макушке. Или как он трогательно щурит глаза, когда жует клубничный пирог и т.д., и т.п. - все это было поводом для обнимашек. И она заключала мужа в объятия, и они не разлучались, покуда в зоне видимости не появлялся какой-нибудь внук. Тогда они мигом крутились вокруг своей оси, расплываясь в восторженной улыбке, которой всегда приветствовали своих внуков, и начинали ворковать. Ладно, Амелия начинала ворковать. Джон таким не занимался.
о9. Затрагивая более интимные моменты семейного быта этой семьи, можно еще добавить, что Амелия спит в позе «коала», где в роли любимого эвкалиптового дерева выступает Джон.
10. «Что ты за человек-то такой?» - гневалась Амелия на брата младшего своего. - «Безалаберный, безответственный. Почему все должна делать я в ущерб своей семье? Нет у тебя никаких понятий о Долге. Как же я разочарована в тебе», - сказала она и ушла, хлопнув дверью, выполнять миссию по спасению фамилии Боунс. Ибо младший брат её, последний носитель фамилии оной, так и не удосужился обзавестись наследником, ограничившись отпрыском полу женского. И пришлось Амелии, минуя все законы и скрипя сердцем, наименовать одно из детей своих Джонатаном Боунсом. Мир спасен, по факту, однако Амелия с тех самых пор и словом не перемолвилась с родственником, ибо обижена ужасно на то, что Мерлин брата её мозгами обделил.
11. Она его называет Котиком, он её Мусенькой - и вместе они сидят на диване, мур-мур, мяу-мяу друг с другом, иногда лениво зевают, спят, едят... И все у них, в общем-то, прекрасно. Потому что иначе у котов не бывает, ибо они заведомо Боги.