Отправлено: 29.12.11 10:12. Заголовок: [крошка-аврор к наставнику пришел...]

[img]лоадинг[/img]

Дата: 16 ноября 1979
значимые даты:
14.11 - битва при Карлайле
Локация: Мунго
Участвующие персонажи: Алостор Грюм и Марк Хиндер
Краткий сюжет отыгрываемого: за что и на чьей стороне мы сражались?...

 Отправлено: 16.02.12 13:27. Заголовок: К утру 15-го ноябр..

К утру 15-го ноября пятый этаж госпиталя Святого Мунго, отделение Недугов от Заклятий, был забит под завязку. «Люблю, когда здесь многолюдно», - хрипло заявил как-то Аластор Муди во время планового осмотра (поскольку Аластор не был склонен аппарировать в госпиталь без достойного повода – что означало, что если он прибывал туда, то находился в бессознательном или близком к тому состоянии, – несколько старших целителей заключили с ним сделку: раз в две-три недели глава Аврориата добровольно является в Мунго и там смотрят, правильно ли срастаются кости. Аластор подозревал в этом заговоре известного интригана Альбуса Дамблдора). Своими словами он немало шокировал новенькую медсестру, которая от неожиданности затянула бинты так, что Муди был вынужден, несколько сдавленным голосом, пояснить свою мысль: «- Если ты здесь – ты сражался и выжил. Если тут полупусто, в наше время это дурной знак». «Полупусто – значит, никто и не сражается, а, не сражаясь, не выиграть войну», - поняла тогда медсестра. И да, и нет. Поле боя, не менее суровое, чем то, где человек воевал до этого, раскинулось именно здесь, в больнице Святого Мунго: если вне этих стен всё было ясно – война за идеалы, война за свободу, за других людей, то, попав сюда, человек сражался только за собственную жизнь, и усталость от того самого «нашего времени» всё чаще побеждала. Чувством, посещавшим Грозного Глаза в самое первое мгновение после каждой скорбной новости из госпиталя, была злость на погибших – ленивые, эгоистичные ублюдки, разве этому он их учил, разве этому… Так ему было легче.
Надо сказать, Аластор никогда особенно не рассуждал о том, что, как и сколько чувствует – что за бабское занятие – и, вероятно, как раз потому, что система переработки эмоций в его организме действовала практически без сбоев. Горечь – в гнев, гнев – с небольшой заминкой, в энергию, необходимую для работы. Фактически всё в этом человеке было так или иначе приспособлено, чтобы рано или поздно превратить окружающее и внутреннее в эту энергию.
Однако последние два дня обрушились на выверенную схему, и то, что он давно привык распределять по категориям автоматически, Муди вдруг вынужден был начать тщательно переваривать. Думать было тяжело и вязко. Возможно, система четкого разрешения дилемм восстановилась бы быстрее, не будь Аластор под завязку накачан обезболивающими, заживляющими и сонными зельями, но тогда не выдержало бы тело – так сказал целитель, на которого начальник Аврориата орал по прибытию (точнее, Муди так казалось – не зря часть его немало удивилась тому, как близко наклонился целитель к пациенту, ведь обычно те, на кого он орал, от мощи шефского голоса и порой широкого диапазона разбрызгивания его слюны чуть ли не отлетали от источника звука на метр-полтора, и не всегда это было фигурой речи), требуя перестать лишать его, Аластора Муди, способности трезво мыслить.
Разумеется, глупо, было обвинять в этом волшебников в лимонных мантиях: хотя два дня назад в ответ на уведомление о том, что его правую ногу задела неизвестная сила, скорее всего, проклятие, от которого нет противодействия, кроме как ампутировать ногу прежде, чем оно распространиться по всему телу, он рявкнул вошедшую в анналы фразу про то, что, мол, если его оторванная нога станет причиной смерти/поимки (источники разнятся) хоть одного Пожирателя Смерти, так отдирайте и вторую, сложно сказать, что он мыслил трезво. На самом деле знаменитая фраза звучала немного короче, но сопровождалась монотонной, непрерывной бранью с редкими акцентами в особенно экспрессивных моментах, а ведь Муди, что любопытно, при всей своей резкости никогда не позволял себе совсем уж грязно выражаться - во всяком случае, при дамах. Во время ампутации он так и не потерял до конца сознания и очень ясно запомнил, как нижняя часть его правой ноги, сплошной черно-красный кусок, потерявший привычные очертания, со стуком упал с кушетки, когда аврор неловко дернулся. После этого сразу несколько усыпляющих заклинаний крепко ударили Аластора в переносицу, и он провалился – жаль, что не «куда-то» или «в темноту», как большинство. Муди по опыту знал, куда могут привести его усыпляющие заклятия, и именно поэтому всегда так протестовал. Обычно он спал, как убитый, а убитые спят не тяжелее младенцев – он просто закрывал глаза, а потом открывал их, готовый один Мерлин знает к чему, подозревающий на каждом шагу вражескую ловушку, рвущийся вперед старый добрый Аластор. Заклинания и зелья же приносили сны, и Грозный Глаз был бы не против вещих снов, но эти, принесенные, были бесполезны – все о пережитом и оставленном, бесполезные, сладкие и мучительные, а главе Аврориата было непозволительно терять время зря.
Но ему снились лица – лица подчиненных, друзей, случайные лица с улиц, лица из газетных вырезок, лица, которые представлялись ему по выданным ориентировкам, и их было очень, очень много, на лица у Грозного Глаза была отличная память. Другой бы захлебнулся, но не Аластор, конечно: его спасательным кругом было ощущение того, что он ищет что-то среди сотен этих картинок. Вот он проводит в штабе общий инструктаж, оглашает план нападения – бледные, изможденные люди, окружающие его, всё больше молчат, изредка кивают. Левая рука спрятана в карман – в его кулаке зажата смятая листовка с именами, внесшая немалое смятение если не в ряды авроров, то, по крайней мере, в ряды курирующих действия Аврориата министерских чиновников. Аластор только что отбил у них Хиндера, зубами вырвал ему право на участие в операции: «это просто смешно! что за доказательство – бумажка?!» - здесь он демонстративно её смял, - «у меня каждый человек на счету, а вы мне толкуете про какую-то бумажку!!». Ох, Марк, а ты мог. Наверное, все, каждый из них, которых Муди вырастил, выпестовал, могли. Нет, Аластор не имел ни малейшего желания скорее отыскивать бывшего ученика и вести задушевную беседу, сейчас не до этого. Совершенно нет времени. По правое плечо от Муди стоит сладкая парочка, близнецы Пруэтты, то и дело раздаются нервные мальчишеские смешки. «Советую слушать меня, Пруэтт, и не облегчать врагам задачу, самостоятельно размазавшись по камням на выходе из портала». Слишком всё быстро, они почти не готовились.
Вот весь Аврориат, собравшийся у развалин замка недалеко от Карлайла. Маски и балахоны. Зеленые вспышки, крики, падают камни с руин замка. Пожиратели дробят отряды авроров на более мелкие, нас много, но их в разы больше. Аластор активно продвигается вглубь руин, но его зажимают во внутреннем дворике. Славно, славно… пропустил Lacero, будет шрам… Картинка была где-то мутноватой – в бою Муди действовал инстинктами. Двое лежат оглушенные и связанные, один убит, о, это еще не все? спустя пяток заклинаний Аластор получает откуда-то сбоку удар Ступефаем, так вот почему так болели ребра – он точно сломал три-четыре, когда упал на остатки каменной кладки. Пожалуй, следующим ударом его могли прикончить, даже самый крепкий щит не устоит перед пущенным опытной рукой смертельным заклятьем, но кто-то отбивает Аластора у Пожирателя, сотворив Аваду первым – лицо незнакомое, и этот факт, в общем-то, недвусмысленно указывал на то, кто именно пришел аврорам на помощь. Глава Аврориата стал двигаться дальше, задним умом понимая, что их главной цели – Темного Лорда – здесь уже нет, если он вообще был тут. Воссоединившись с несколькими своими подчиненными, в конце концов Аластор вернулся во дворик – там оставались еще несколько Пожирателей, и, хотя численный перевес был на стороне авроров, они их упустили: Пожиратели успели уйти – видимо, заранее подготовленный портал, с аппарацией бы не получилось так гладко. Авроры и их соратники начали осматривать тела, ища раненых, и тогда, он только сейчас об этом вспомнил, и тогда по земле, приближаясь к Муди, стремительно прошелестело что-то черное, огромное, длинное, гладко-скользкое…
Аластор очнулся от чудовищной боли в голени правой ноги и, с трудом приподняв голову – он не приходил в себя более полутора суток, ему полагался лечебный сон, и действие зелий всё ещё продолжалось, просто Муди как обычно проснулся раньше положенного, – рывком потянул одеяло на себя, а затем увидел и вспомнил (это произошло одновременно), что правой ноги ниже колена у него теперь нет.
Муди закрыл глаза и откинулся на подушку. За дверью были слышны знакомые голоса – что ж, по крайней мере, штаб догадался выставить боевое дежурство на этаже, полном раненых авроров и их соратников. Но этого, конечно, было катастрофически мало. С минуту мужчина лежал неподвижно, но мысли горячо ворочались в голове против его воли: порог наверняка не заколдован, кто угодно – кто угодно! – мог пройти в эту палату, вот ведь дементоровы дети, что за дрянью они поили его всё это время… Глава Аврориата кулаком протер глаза, другой рукой сделав манящий жест, адресованный лежавшей на столике у койки волшебной палочке. Рядом с палочкой на расположилась ваза с чуть поникшим букетиком цветов. «Кто-то на этом разорится», - вяло подумал Грозный Глаз и направил палочку на дверь.

 Отправлено: 20.03.12 11:23. Заголовок: Марку предстоял неле..

Марку предстоял нелегкий разговор, но он знал, что его не избежать.
Сначала был этот идиотский список, где какой-то умник указал всех, кто принадлежит к тайной организации Вэллона, и если Хиндер после этого еще мог отнекиваться от всех - даже от Грюма, перед которым мужчине было стыдно так же сильно, как было стыдно перед братом и Боудиккой, то теперь...
Битва у Карлайла решила многое. Откуда пришла подмога - такие люди, как Алостор, могли себе объяснить вполне логично. Не может быть таких совпадений, что радикалы сами явились на место событий. Их вызвал на помощь один из них. И один из нас. И слишком просто, задав себе вопрос "кто?" отыскать тут же на него ответ.
Марк в который раз проклинал тот день, когда решил связаться с радикалами. Ему все больше и больше это не нравилось. Ему все больше и больше хотелось выбраться из всего этого, но, кажется, Марк уже настолько погряз в этих идиотских разборках, кто и за какое добро, что просто так ему уже не выползти. Да и не трус он, что бы сбегать, отступать, прятаться.
Но радикалы...
Во-первых, Марк не был человеком нужного типа - он не делил мир четко на черное и белое, давно перестал быть максималистом, и уж тем более, не был жестоким человеком. Потеря его учила другому - быть смиреннее, уметь прощать, и пусть это давалось так сложно, но со временем Марк приходил к тому, что месть вовсе добру не подспорье.
Во-вторых, Хиндеру приходилось врать близким людям, что для Марка так же было неприемлемо. Врать в принципе не хорошо, но когда врешь тем, кто дорог - это и вовсе отвратительно, поэтому за каждую лживую фразу Марк корил себя, и предпочитал просто-напросто все скрывать. Только вот это способствовало тому, что даже родные мать и брат отдалялись от него - точнее, Марк сам не позволял им узнавать подробности того, чем он теперь живет. У Марка не так много было тех, кому он доверял, а теперь приходилось самому отталкивать этих драгоценных людей. И Марк чувствовал себя после этого отвратительно. Сначала он не хотел, что бы кто-то лез в его горе, но теперь ему так же не хотелось оставаться совсем одному. Жизнь без жены и дочери, все-таки, делала свое дело - Марк боялся, что ему просто не о ком будет позаботится, не с кем поделится... Еще же и Гесиона упорхнула в далекие французские стороны...
В-третьих, аврор уставал ото всей этой политики, подковерных интриг, шпионских ходов, но прекрасно знал, что просто так ему теперь не выбраться, да и за Итаном приходилось следить. А это значило, что нужно было вечно помнить о том, кто тебе враг, кто тебе друг, что стоит сказать, о чем стоит смолчать, как вызнать нужную информацию и ненароком не попасться, как разобраться во всех тонкостях дипломатии и что посоветовать Вэллону, что бы его действия стали мягче.
Но не смотря на все эти веские причины - аврор уже влез по уши во всю эту неприятно пахнущую историю с радикалами. И назад - никак.
И как же сложно было аврору со всем этим, отягощавшим душу, идти к тому, кто все эти долгие годы был наставником и другом, строгим критиком и тем, кто вдохновляет на великие дела. Да, Алостор Грюм значил для Хиндера очень много. И сейчас он был одним из тех, кого Марк тоже посмел обмануть... И Марк и не надеялся на понимание, ждал осуждения - правильного осуждения - но как он мог не придти к другу, причем к Другу с большой буквы, когда тот попал в беду? Грюм - это не Боул, тут излить душу и объяснить свою позицию, и надеяться все-равно остаться рыцарем без страха упрека, даже заработать право называться мучеником, никак нельзя. Марк, пожалуй, и не стремился. Просто Грюм - это Грюм. А сегодня это - не только суровый, железный дядька, но и человек, который серьезно пострадал и стал калекой.
Конечно, жалеть Грюма - это, пожалуй, в очередной раз натыкаться на его презрение и осуждение. Конечно, называть его калекой - это и вовсе не выжить, если Алостор это услышит, но факт оставался фактом: старый вояка лишился ноги.
- Пропустите меня к нему, - Марк не просто утверждал, он приказывал. Пускай Грюм обругает его, пусть обзовет глупым мальчишкой, заигравшимся со смертью, пусть проклинает его, пусть отчитает за то, что Марк пришел сюда, а не торчит на работе, где, по мнению Грюма, он гораздо полезнее, чем у постели больного товарища. Пускай.
Хиндеру, конечно, еще повезло, что в это время дежурил знакомый ему врач - бывший коллега Терри, поэтому пререкаться с лекарями долго не пришлось.
И вот, наконец, аврор стоит около палаты Грюма и собирается с мыслями. Что он ему скажет? Что должен сказать? А, к чертям все эти сомнения - Марк дернул ручку двери на себя, и вот, с поднятыми руками стоит перед лежащим на постели Грюмом.
- Это всего лишь я, Алостор, - спокойно говорит Марк. - Никакой опасности. Смотри, даже вредноскопы не шумят - я принес тебе пару, на всякий случай.
Хиндер вытащил из кармана парочку магических приборчиков и кинул их в руки Грюму.
- Рокхордовские, так что не самый худший вариант, - прокомментировал Хиндер. Но право, не фруктики же с цветочками вояке носить? Тем более цветочками его вон обеспечили уже, и, судя по их состоянию, до них никому и дела нет.
- Пока будешь здесь - авось, помогут, - отозвался Марк.
Спрашивать "как ты, Алостор" было глупо - Хиндер и так видел, как осунулось лицо его наставника. Говорить "мне жаль, что с тобой такое случилось" - тут же заработать фирменный Ступефай прямо в голову. Так что уповать Хиндеру оставалось только на то, что сработает его "военный подход" к делу. А что дальше... А дальше - действовать по обстоятельствам, потому что ровно настолько же, насколько Марк мог предсказать поведение Грюма в одних ситуациях, настолько же в некоторых Алостор Грюм был непредсказуем. И это только потом Марк понимал, что по-другому, вообще-то, наставник поступить и не мог, но все-равно в очередной раз терялся в догадках - как рассчитать, чего ожидать?
Марк сложил руки на груди и подошел поближе.

 Отправлено: 20.03.12 18:42. Заголовок: - И это, конечно, до..

- И это, конечно, должно меня успокоить, - сипло отозвался Муди, даже не думая опускать палочку. Стоило ему на мгновение сфокусировать взгляд на фигуре в дверном проеме, как та снова становилась расплывчатой - после пробуждения у Аластора начали страшно слезиться глаза, и он часто моргал и близоруко щурился, стараясь разглядеть посетителя. Впрочем, ясно увидеть гостя для его идентификации Грозному Глазу не требовалось, его голос, разумеется, он узнал сразу. И, разумеется, ни на миг не собирался верить тому, что слышит: если человек звучит, как Марк Хиндер, и, к тому же, говорит с тем же едва слышным акцентом уроженца Уэльса, верным доказательством того, что он и впрямь бывший ученик Муди, всё это может быть только при условии, что они уже час находятся в одной комнате, и за это время этот человек гарантированно ничего не пил и не ел (а бывали и такие умельцы, которые пропитывали оборотным зельем шоколадные рулетики домашнего приготовления и уплетали их за обе щечки, даже не поморщившись). Но столько времени терпеть подле своего ложа самозванца глава Аврориата не собирался - он, в конце концов, официально на больничном, на нем, кстати, и пижама больничная, и у него могут быть свои маленькие капризы.
Остановив в воздухе коротким рывком палочки направленные в него предметы, указанные подозреваемым лицом как вредноскопы, Аластор хотел привычно мягко приземлить их куда-нибудь в сторону, но вместо этого, не рассчитав силу, с оглушительным звоном расколошматил один из стеклянных волчков об пол, по второму же, которому, по сравнению с собратом, повезло больше, пошла длинная трещина. Муди слегка поморщился - и от шума, и от досады, но не забывал целить палочкой точно в грудь гостю.
- Сначала ответь, боец, - ему наконец удалось проморгаться, и теперь мужчина уже не отрывал взгляда от визитера. Глаза у Аластора все еще влажно блестели, но только очень, очень наивный человек мог бы счесть этот блеск за проявление слабости. Ни Марк, ни тем более тот, у кого хватит наглости притворяться Марком, определенно не из таких. - Кто первым сообщил тебе о рождении дочери?
Вопрос для настоящего Хиндера элементарный, псевдоХиндера, по разумению Грозного Глаза, мог легко запутать: близких людей у Марка, на самом деле, было не так уж и мало, во всяком случае, уж тогда, на момент рождения Александрии, точно, а радостную новость, кто бы мог такого ожидать, молодой отец получил от своего наставника. Как, кстати, и отгул без отработки - лично Аластора немногие виденные им младенцы вводили в ступор, и он был в какой-то мере обязан дать подчиненному хотя бы день на то, чтобы разобраться с этим странным явлением. О том, что если перед ним стоял настоящий Марк Хиндер, то в свете событий, случившихся 1-го сентября, заданный вопрос был не просто жестким, но жестоким, глава Аврориата даже не думал, как, вероятно, не подумает и после. Для него это был надежный тест, и, по мнению Муди, что бы там ни случилось с Марком за последние месяцы, та часть Хиндера, которая помнит суровый путь ученичества под надзором Аластора, поймет бывшего наставника целиком и полностью.
Проведя некоторое время сидя, чего, естественно, пациенту сейчас делать не стоило, Аластор чувствовал, что гудение в голове нарастает, его подташнивало, а во рту, помимо всего прочего, образовалась пустыня Сахара. Столько времени не пил, а получил свою долю похмелья - и о какой высшей справедливости к борцам со злом может идти речь, когда случаются такие чудовищные вещи.

 Отправлено: 22.03.12 22:11. Заголовок: И этого Марку следов..

И этого Марку следовало ожидать: конечно же, так сразу Алостор не поверит в то, что Хиндер - это Хиндер, а не кто-то, претворившейся им и пришедший по душеньку аврора-орденца. Даже будучи прикованным к кровати, даже потеряв ногу, даже провалявшись черт знает сколько времени без сознания, Алостор Грюм, превративший свою жизнь в вечный передовой рубеж, был готов к тому, что за каждым углом его ожидает подвох. Доверяй, но проверяй - кредо. Постоянная бдительность - религия.
Марк вздохнул, когда Грюм заклинанием отбросил вредноскопы - придется помучиться с ними, потому что простое Репаро не всегда срабатывает с этим тонким механизмом.
- Не должно, конечно, - ответил Марк и пожал плечами. - Перестраховка никогда не лишняя, ты же так меня учил.
Хиндер предпочитал отвечать своему наставнику четко и ясно, но сегодня, видя, в каком состоянии находился Грюм, Марк хотя бы на словах хотел казаться бодрее, поэтому избрал именно такой тон для разговора - повеселее. Алостору вряд ли нужен гость, который станет обзывать его бедным и несчастным, уж тем более не подойдет тот, кто станет причитать и плакать. Боевой дух - всегда боевой дух, и именно он нужен, что бы не сломиться. Уж, поверьте, Марк и сам побывал в этой шкуре - когда все вокруг тебя жалеют, ничего нельзя исправить, и ты превращаешься в эдакого избранного для сочувствия шута. Это еще больнее, чем если бы все просто додумались промолчать.
Проверка, конечно. И Грюм выбрал такой вопрос, который на миг перенес Марка в его прошлое - то самое прекрасное прошлое, что теперь он пытался сделать прекрасными воспоминаниями.
Тот день...
Они были на задании, и в Марка едва не угодило Пиро - огненное заклинание пролетело буквально в двух шагах от мужчины, он даже сейчас помнил, как обдало его жаром. Когда авроры вернулись в Аврориат - усталые, но вполне собой довольные, Хиндер заметил, что у него до сих пор трясутся руки. А уже через пару минут его нашел Алостор, и сообщил эту прекрасную новость - у Марка родилась маленькая, милая дочь, его Александрия. И эти эмоции - от безумного страха смерти до восхищения новой, только-только отправившейся в плавание по этому миру, юной души... Марк, пожалуй, никогда больше не испытывал чего-то подобного.
- Ты и сообщил, - спокойно ответил Марк, но без промелькнувшей грусти, конечно, не обошлось. Причем сам Хиндер и не думал, что это так заметно - даже далеко не самому чуткому Грюму.
Воспоминания преследовали Хиндера, и, конечно, ухватиться за такую возможность тут же услужливо напомнить Марку тот счастливый день, не удержались. И будто по старым ранам полоснули снова. Но Хиндер уже научился с этим справляться - и отчасти в этом была заслуга Боул. После разговора с ней Марк о многом стал думать иначе, на душе у него стало спокойнее, и поэтому он лишь улыбнулся своим воспоминаниям - таким счастливым и замечательным, но, увы, уже навсегда ушедшим в прошлое.
- Даже больше скажу - если бы ты не отругал меня за Редукто на той давней тренировке, то Терри меня так никогда бы и не поцеловала, - улыбнулся Марк. - И, прости, конечно, но я до сих пор считаю, что Редукто не было нужным.
Он выждал немного, а потом снова сделал шаг к постели Грюма. Уж теперь-то он точно проверку прошел, а, старый вояка?
- Держишься? - спросил Марк, кивком указав на ногу аврора. Ничего более умного он не смог придумать - ему не хотелось лишний раз задевать Алостора, но и усиленно показывать то, что ему будто бы все-равно, Марк тоже не собирался. С этим порой жестоким, порой несносным, порой грубым, порой охваченным яростью человеком, всегда нужно было быть осторожнее. Даже больше, чем с кем-то менее вспыльчивым, но уделяющим больше внимания сердцу, а не разуму.