Marauders.Rebirth

..."Нет, нет, только не это... этого не должно было случиться, я ведь все предусмотрел... Я же спрятал ее, никто не знает... как же так? Нет, Господи, умоляю... Любимая, солнышко, пожалуйста..."
В родных окнах их домика света не было. Стекла разбиты. Дверь выбита каким-то мощным заклинанием, скорее всего, кто-то использовал "Редукто", - на петлях повисли щепы, обожженные доски валяются на перепачканных ступеньках, а дверной проем - весь в черной гари. Сизый дым, будто издеваясь над самообладанием Матье, медленно сочиться из глубины дома, через окна поднимаясь к еще темнеющему небу. Светает, и мигающий фонарь с разбитым стеклом - лишь молчаливый свидетель того, что произошло здесь час или два назад.
Матье не успел. Он аппарировал минут пять назад - бежал сюда так быстро, что до сих пор не мог отдышаться: никогда еще он не бегал, забывая дышать от страха и волнения. Руки его не слушались, тело сводила судорога, и внутри, где-то в грудной клетке, то и дело гулял холодный поток.
"Мерлин, нет... Если кто-то хоть пальцем ее тронул - то я убью его, клянусь! Я ведь не могу ее потерять - я ведь делал все, что бы ее защитить! Нет, пожалуйста..."
Нужно было справиться с собой и подняться в дом - когда под ногами скрипнули осколки стекла, рассыпанные по ступеням, Матье сжал палочку в руке так сильно, что ногти впились в кожу, а костяшки пальцев - побелели. Больше всего на свете он боялся пустоты, которая могла вот-вот проглотить его сердце. Он боялся за Саншайн - вот где его настоящее сердце.
В прихожей все было разрушено и разбросано: пол усыпан обвалившейся с потолка штукатуркой, вешалка валяется поперек коридора, а рамка с фотографией, висевшая на стене - на фото Мэт был снят вместе с улыбающейся Шайни в день их свадьбы - рамка упала на пол, стекло ее треснуло, и трещина разделила смеющуюся пару... Будто кто-то издевался над Матье...
"Господи, умоляю тебя, я никогда не требовал у тебя многого, я старался все решать сам, но сейчас я прошу, что бы ты отвел несчастье. Пожалуйста, не оставляй меня одного, пожалуйста, сделай так, что бы мои предчувствия были ложными, что бы мои волнения развеялись... Господи..."
Матье шатало из стороны в сторону - будто он был пьян. В голове звенело, но он шел вперед.
Гостиную слабо освещал опрокинутый на пол светильник. Стены тоже были все в гари от вспышек заклинаний, и Матье зашептал свои молитвы вслух:
- Мерлин... она жива, ведь она жива?... Прошу... О Боже...
Мэт не выдержал и во весь голос позвал жену по имени, подстегнутый страхом, наплевав на осторожность - Пожиратели Смерти могли затаиться здесь, в его собственном доме, что бы лишить жизни непутевого аврора, который, тем не менее, не желает останавливаться ни перед чем, что бы помешать Лорду:
- Саншайн! Шайни!
Никто не откликнулся на его призыв, и страх овладел аврором с новой силой. Матье заметался, бросился к середине комнаты, с безумным испугом в глазах осматривая все вокруг, и...
...Шайн лежала на полу. Ее белое легкое платье, которое он так сильно любил, потому что в нем Шайни выглядела настоящим ангелом, было порвано и испачкано в крови. Девушка еще сжимала в руках палочку - смелая Лэйк защищалась до последней минуты. Волосы закрывали любимое лицо, в локонах запутались щепки. На плече красовался кровоподтек - нежная кожа выглядела так бледно...
Дышит ли Шайн, жива ли - понять было трудно.
Моннет громко вскрикнул - два стремительных шага, и вот он уже на коленях подле Саншайн, беспрестанно шепчущий слово "нет". Сердце его сжалось, казалось, до размеров наперстка. Матье отбросил палочку, дрожащей рукой откинул волосы с лица жены - пальцы коснулись щеки Саншайн. Холод... Нет, пожалуйста, только не этот холод!!!
- Шайн... Шайн... Шайн!!! - кровь прилила к вискам, Матье со стоном подхватил безвольную Санни, прижал к себе. Он не верил, что она мертва. Не верил, что никогда больше не увидит, как она улыбается ему. Не хотел слышать о том, что не уберег ее от Пожирателей. Не помня себя, с застилающими глаза слезами, Моннет продолжал легонько трясти Шайни, звать ее, целовал ее, пытался согреть своим дыханием, будто хотел украсть ее из мира небытия, но холод ее кожи обжигал, а сердце ее не билось.
Жизнь стала тускнеть и для Мэта. Он проклинал Мерлина, рыдал в голос, готов был прямо сейчас искать встречи с Пожирателями, что бы всех их смести с лица земли - жестоко, бездумно, кроваво, за то, что они лишили его Саншайн. Но Мэт сталкивался с тем, что это все никому не нужно, и что это не вернет ему Санни, не избавит его от потери, не заставит Саншайн снова дышать. Не уберег... оставил одну... Это все он сам виноват, сам!
"Почему?! Почему?! Шайни, живи, живи! Ты не умерла - нет, я не верю! Ты ведь со мной, ведь так, девочка моя, милая моя, солнце мое?... Не покидай меня, мой ангел... Это ведь нечестно! Этого не должно быть! Любимая, любимая моя!"...
Не так его страшили одиночество и боль, как страшило то, что Саншайн теперь где-то в другом мире, напуганная, покинутая, и у Матье нет ни одного способа добраться до нее и, взяв ее за руку, вернуть в их жизнь.
Почему же его тепла не хватает, что бы спасти ее от этого мертвого холода?
Почему его самые ласковые слова не слышны ей?
Почему его поцелуи не заставят ее губы ответно тянуться к нему?
- Шайн! Шайн! Моя Шайн!...

- Шайн! - Матье резко распахнул глаза и сел. Одеяло скользнуло вниз, и по коже пробежали мурашки. Мэт тяжело дышал, приходя в себя, и до боли вглядывался в темноту перед собой.
В тишине тихо тикали часы, и было слышно, как за окном, в саду, стрекочут сверчки.
"Опять этот сон!", - подумал Матье, и его передернуло. Он уже не в первый раз видел обгоревший дом, выбитую дверь, ту гостиную, Шайн на полу… Самый страшный кошмар преследовал его, и порой своими криками Мэт будил и саму Санни. Она обеспокоенно смотрела на него, просила, что бы он все ей рассказал, взволнованно гладила его по щеке. Он тяжело дышал, растворяясь в ее прикосновениях и мечтал всю жизнь ощущать только их и никогда больше не видеть того, что ему чудилось во сне...
Мэт не рассказывал Саншайн всего – говорил лишь то, что видит их дом, разрушенный Пожирателями, а после – сильно-сильно прижимал Санни к себе, и, наверное, именно поэтому Шайн догадывалась о его настоящих страхах – больше всего на свете Мэт боялся потерять любимую.
В такие моменты Моннет и сам понимал, насколько Шайн волнуется за него - как боится того, что после очередного столкновения с Пожирателями Смерти Матье не вернется домой. Они оба могут жить только тогда, когда знают, что их любовь - рядом. И Матье начинали терзать сомнения в правильности того пути, который он выбрал: он же обещал, что Санни не будет с ним знать горя, а в итоге он сам заставляет ее бояться и переживать. Тогда приходилось призывать на помощь все свои силы и гордо заявлять себе - Мэт, чем быстрее Орден и Министерство искоренят Лорда, тем скорее ты заживешь с Санни душа в душу, тем ближе будет мирное время. А значит, ты должен помочь этому случиться...
Сейчас девушка спала, обняв тонкими руками подушку – ее мерное дыхание успокаивало Моннета, и музыкант еще долго прислушивался к нему, подстраивая под него удары собственного сердца.
Так он хотел существовать всегда – хотел, что бы вся жизнь его была в унисон жизни Санни: каждое утро делить с ней, каждую улыбку встречать своей улыбкой, поддерживать Шайни и чувствовать ее поддержку, прижимать ее к сердцу и знать, что никогда Саншайн не исчезнет... Хотел всегда слышать биение ее сердца... Смысл его существования - она, маленькая женщина с самыми ясными глазами и самой чистой любовью в сердце.
Матье тихонько лег рядом, поцеловал плечико Санни, высунувшееся из-под одеяла, обнял ее. Здесь, рядом с ним, она была жива, и никто не в силах был отнять ее у Матье, и вот в чем было их счастье, вот в чем была его судьба.
Теплая, родная, любимая - Саншайн мирно спала в его объятьях, и Матье желал ей только самых счастливых снов. Пусть ей сняться цветочные поля, или белые лебеди в небе, или же солнечный день... Пусть ничто не беспокоит ее, пусть она нежится в его объятьях, пусть она живет.
Маленькое счастье Мэта было в его руках, и только прислушавшись к Санни, Мэт мог ничего не бояться: как же это прекрасно – чувствовать ее рядом с собой, какое же это спасение – то, что она любит его всем сердцем.
Матье уткнулся носом в ее шею, чувствуя, как ее волосы щекочут его щеки – кошмар забывался, а тепло Санни было здесь, совсем рядом…
- Я тебя никому не отдам… - тихо шептал Мэт, прежде чем сон снова забрал его в свои объятья. Только теперь не было никаких кошмаров. Мэту снилось, как Саншайн улыбается ему.