Отправлено: 22.11.12 23:15. Заголовок: [That's my girl - 15.12, 12:00 am]

Локация: кабинет А.С. Боунс;
Список персонажей: Jamie Gale в роли блудной дщери; Edgar Bones в роли поборника морали и сурового копа; Amelia Bones в роли защищающей стороны; Damian Warrington в роли человека с чайником.

 Отправлено: 02.12.12 23:32. Заголовок: Возможно, это была с..

Возможно, это была совесть, хотя, в подобную ерунду Гейл не особо верила. Что такое, по сути, эта Пресловутая Совесть? Страх перед всеобщим осуждением? Попытка показаться лучше, чем ты есть? Пресловутая Совесть порождается общественным мнением, именно оно удерживает людей от определённых поступков, подталкивая к другим, социально приемлемым и общепризнанно полезным. Хорошим людям совесть не нужна. У хороших людей не возникают идеи, от которых Пресловутая Совесть призвана защищать. Если ты хочешь ударить человека, но не делаешь этого, потому что тебе "совесть не позволяет", это не делает тебя хорошим и правильным. Это делает тебя трусом, который боится последствий подобного поступка, поэтому прячет кулаки в карманах. Но ведь желание от этого никуда не делось. Уж лучше бы ты ударил, практика показывает, что подавление собственных желаний лишь увеличивает их, однажды они сумеют побороть твой страх и на твоих кулаках всё равно окажется чужая кровь. А то и зуб чужой в костяшке застрянет, подавляемые желания лишь настаиваются, как вино, со временем они становятся лишь сильнее и вырываются на волю уже не одним ударом, а то и не двумя.
Нет, Гейл никого не била сегодня, по крайней мере, кулаками, она сегодня вообще повела себя правильно и по-взрослому, а что получила взамен? Ночь на рабочем месте под суровым взглядом Эдгара, который почему-то не собирался её хвалить за то, что она так ответственно явилась в Министерство, чтобы сообщить о нападении на свою драгоценную персону и предположила возможность нападения и на других ни в чём не повинных жителей Магического Лондона. Нет, а в чём она провинилась? Подумаешь, поздно домой возвращалась, ну, да, не сумела задержать нападавших, ах, ещё подтвердила свою причастность к Радикалам, но ведь подтвердила. Не стала отпираться и юлить, потому что не видела в этом смысла, она же никого не убивала, нет, серьёзно, она же не совсем дура, чтобы так сильно подставлять себя и свою семью перед властями в случае, если всё раскроется, а в том, что рано или поздно всё раскроется, даже сомневаться не стоило, в конце концов, вы видели, кто работает в Департаменте Обеспечения Магического Правопорядка? Там куда ни глянь, то суровый взгляд, то постоянная бдительность, то поставь абажур на место и иди работай! Она и не думала никогда об этом, нет, конечно, когда она принимала предложение Итана, она осознавала суть деятельности его кружка по интересам, но себя на месте убийцы как-то не представляла. Личных счётов с ними у неё не было, а вот воспитанное родителями, братом и родным Департаментом чувство справедливости ещё наличествовало. По инструкции преступника полагалось задержать и доставить в Министерство для допроса и дальнейшего суда, все эти линчевские примочки, так популярные в своё время, ныне считались незаконными и карались сурово. Если бы ЛВ не помер раньше времени, его бы ждал трибунал по фактам всех не дошедших до камер, по его личной инициативе. Странно, что он своё не получил раньше, видимо, работала логика "да что с убогого взять", но ведь она тоже не могла работать вечно? Джейми ограничивалась тем, что делилась с Радикалами оперативными сводками по некоторым подозреваемым в Пожирательстве или проливала кофе на те отчёты, которым не стоило доходить до начальства, это тоже было не правильно, но целоваться с дементорами за такое не отправляли, а это уже что-то. Если кого-то из названных ею потом находили убитыми, что ж, они сами должны были думать, когда выбирали скользкую дорожку жизни в чёрном капюшоне.
По большому счёту, она не сделала ничего такого, так она считала. Но всё равно не могла отделаться от странного чувства, которое, наверное, стоило охарактеризовать как стыд. Она не могла толком понять за что, но ей было сейчас очень стыдно, что её совсем не радовало. Она с этим чувством сталкивалась не то, чтобы очень часто, и каждый раз не знала, как себя лучше повести. Уйти в отказ, сделать рожу шлакоблоком и отрицать всё, потому что ничего и не было? Разрыдаться, грохнуться на колени и сознаться во всех грехах, начиная с первого курса Хогвартса, когда она выплюнула жвачку в волосы какому-то второкурснику с Рейвенкло, потому что его носки были недостаточно белыми и она посчитала это некультурным? А могла рассказать, как однажды вылила одной слизеринке любовное зелье в котёл, когда она смотрелась в зеркальце. Кажется, они с отражением до сих пор прекрасно сосуществуют в своём маленьком мире "я, я и ещё немножечко меня", но ведь это даже можно посчитать хорошим поступком, ведь все в итоге счастливы? Это ведь не тот случай, когда она посыпала чебурек Эдгара бомбиколом, а он возьми и отправься после этого на заседание Визенгамота. Ничего, немножко женского внимания никому ещё не вредило, даже если это внимание некой дамы Р., от которой мистер Боунс получил в тот день столько знаков внимания, что даже не влезающий ни в чьи отношения Джон Феверстонхо не выдержал и поинтересовался шёпотом у Амелии, а не пропустил ли он чего-то в этих сложных хитросплетениях личной жизни министерских служащих. Что ответила Амелия, история умалчивает. А, может, просто вырезает в интересах цензуры. Зато и пары месяцев не прошло, как слух о нерабочих отношениях некоего аврора и некой судьи были перебиты вестью о скором пополнении семейства этого самого аврора. И ведь в конце концов тоже всё закончилось хорошо, правда?
Гейл сидела на стуле в кабинете Амелии Боунс и болтала ногами, изучая стакан с цветами прямо перед собой. Как вместе с ними она явилась в аврориат, так и носилась всю ночь, даже выпросила для них воды, за неимением вазы прихватизировала стакан и вот теперь у неё есть, что крутить в руках и на чём концентрировать своё внимание. Смотреть на Амелию она не могла. На Эдгара тем более. Можно было бы попялиться на Уоррингтона, но что-то ей подсказывало, что он опытный игрок в гляделки и тут её будет ждать провал. Молчание как будто бы затягивалось, давило на уши и делало чувство стыда всё более отчётливым, что Гейл совсем не нравилось. Хотелось порвать эту тишину, проткнуть, как воздушный шарик, но нужно было выбрать правильные для этого слова, чтобы не получить собственным зарядом промеж глаз. Постоянная бдительность, знаете ли.
- Ну... вот... - выбрала самое оптимальное начало разговора, по её мнению, Гейл, - Хорошо сидим, да? Правда, как-то тоскливо, впрочем, не то, чтобы повод был слишком весёлый... Я только сразу хочу уточнить: я тут в качестве жертвы нападения или члена радикальной группировки, руководимой нынешним Министром Магии? Ведь на меня напали сегодня, хочу напомнить, вот!
Она продемонстрировала букет ландышей, потом подумала, что это не слишком убедительно и устрашающе, и показала ещё и ободранный локоть, которым ударилась, когда снимала с себя Левикорпус, забыв подстраховаться.
- Это было довольно странное нападение, должна вам сказать, если вам, конечно, интересно о нём слушать... - она перевела взгляд с Уоррингтона на Эдгара, не выдержав, перегнулась через стол и доверительным шёпотом спросила, - Это что, всё из-за громовещателя, да? Если да, то ты должен знать, что я не имею к нему никакого отношения, я вообще не знаю, что тебе его прислали, может, тебе ничего и не присылали, это я так, к слову о...
Тут она, наконец, посмотрела на Амелию и запнулась. Чёрт, кажется, ей действительно стыдно. Не совсем пока понятно, за что... Видимо, это такой дар госпожи заместителя - вызывать чувство стыда без всякой видимой причины.
- Вы только родителям ничего не говорите, ладно? - сделала грустную моську Джейми, оглядывая господ допрашивающих, - Они же приедут, а вам этого совсем не захочется, поверьте.
Девушка активно закивала и снова уставилась на свои ландыши. Какие, всё-таки, красивые цветочки, и где только они их откопали?

 Отправлено: 09.12.12 13:40. Заголовок: Всего два слова, в к..

Всего два слова, в которых и заключаются причина всех войн и сопряженных с ними трагедий, жертв, потерь. Политика умиротворения. Политика, столь любимая европейскими государствами; политика великих заблуждений, что все разрешится само собой или что следует выждать нужный момент. А по итогам - уходит драгоценное время, и враг, вместо того, чтобы дать слабину, становится с каждым днем сильнее, враг видит: на его действия нет никакого отпора, у него развязываются руки, он становится напористее, он продолжает действовать - и с каждым новым сила его возрастает. Политика умиротворения сама взращивает врага, сама сует ему в глотку пищу, сама поощряет - и нет ничего удивительного в том, что последующим шагом становится капитуляция и поражение той стороны, коя решила потянуть с ударом. Именно эта политика порождает самых страшных чудовищ, мегер, кои только могут существовать в социальной жизни, одна из которых носит название «коллаборационизм». Само того не ведая, Министерство всячески способствовало расцвету деятельности и Пожирателей Смерти - и черт его знает, это Министерство, какими доводами оно руководствовалось, вместо того, чтобы задушить тварь в утробе. Ведь прекрасно действовали и действуют разведывательные каналы, ведь оперативно доносят, но нет же. «We shall go another way», - решил цвет нации, даже и не подозревая, что в тот самый знаменательный момент они наступили на старые грабли. Не верите? Откройте учебники по истории, сходите в архивы, полистайте старые газеты; а еще лучше - поговорите со своими отцами, со своими дедами //вы ведь редко вслушивайтесь в то, что они вам рассказывают, пропускаете мимо ушей, полагая «Господи, очередные старческие байки», а вы остановитесь хотя бы раз, обратите внимание, потратьте несколько минут своей драгоценной жизни и просто послушайте, ведь первые два предложенных варианта вы наверняка делать не будете//, и они расскажут вам и о растерзанном в клочья Ковентри, и «Лондонском блице», и о большой ночной атаке на Ливерпуль, и о том, что ожидало бы Великобританию, если бы англичане проиграли в битве за свою родину, и запланированная немцами операция «Морской лев» все-таки имела место быть. Давайте, скажите: «приведенная аргументация не впечатляет, это проблемы магглов» - однако, давайте и вы, в свою очередь, не будете забывать и не будете отрицать, насколько тесно существуют два племени и как происходящее в одном мире выливается разрушительными последствиями в другом. Если так угодно вам, мы вновь вернемся к террору Пожирателей Смерти. И третьей стороне - радикалом, на чье относительно недавнее появление на шахматном поле Министерство вновь посмотрело сквозь пальцы. «Мы не будем вмешиваться сейчас, мы продолжим тянуть время», - по всей видимости решило Министерство. - «И пусть они как можно дольше убивают друг друга». Движение соляных столпов началось позже, уже когда руководителя радикалов поставили главой государства. С возмущения, что их, именитых и заслуженных, шерстят какими-то проверками на профессиональную пригодность. Тогда-то министерские шестеренки пошли в ход, заскрипели - и запустилась громадная машина, пошла в действие. Только по факту они снова «немножко» не в выигрышном положении, пускай и развернули громадную и помпезную деятельность: они вычищают тех, кого специально пропустили вперед и кого хотели использовать в собственных интересах, а изначальная проблема террора Темного Лорда так и остается нерешенной. «Зато у нас есть козлы отпущения, и мы можем явить общественности активность нашего аппарата», - подумало Министерство. Сейчас мы разберемся с препоной, с занозой в пальце - и пойдем дальше до победного конца. Только никто и не подумал о том, насколько противным окажется наблюдать в качестве допрашиваемых тех, кого ты считал «своими». И уж никак не мог допустить Эдгар, что люди вроде Марка Хиндера и Джейми Гейл окажутся в его глазах ничем не лучше все тех же пресловутых Пожирателей, для которых слово справедливости равнозначно реликтовым принципам «око за око, зуб за зуб». В чем-то Эдгар, как бы он того не отрицал, по сути был согласен с однажды высказанным кем-то мнением «вырубать надо вчистую, всех, до одного - потому что если останется хотя бы один, он начнет мстить, и, кроме того, есть возможность восполнения рядов: и где один, там и второй не замедлит появиться». В чем-то, хоть то и было по-варварски жестоко. Но в том было уподобление даже не животному, а чудовищу; и терялась основная суть возмездия. Радикалы дарили убийцам блаженство смерти, когда как за содеянное они должны гнить до скончания веков в холодных камера Азкабана. И в том-то и заключалась основная причина, по которой ни Эдгар, ни его сестра, ни его брат никогда бы не встали под знамена Итана Вэллона, случись таковая возможность.
Знай он, о чем в этот же самый момент размышляла Амелия - здорово бы поразился тому единомыслию, что царил в их головах.
- Пока что Вы на допросе, мисс Гейл, - ответил Эдгар, криво ухмыльнувшись ухмыльнувшись девчонке. Неужели она и в самом деле не понимает всю масштабность той клоаки, в которую умудрилась залезть? Ему только одно было интересно: осознает ли вообще Джейми Хайден Гейл, что двадцати двух лет от роду, подданная Великобритании и работник отдела хит-визардов, что то, во что она ввязалась - вовсе не увлекательная игра в радикалов, справедливых ребят, и плохих парней в масках, которых эти самые бравые бойцы мочат в сортирах за правое дело, потому что министерским работникам как-то несподручно таскать каштаны из огня? И какая бы роль не отводилась мисс Гейл в организации большого спектакля «тварь я дрожащая или право имею» под организацией Итана Вэллона //увы, провалившегося на подмостках и получившего крайне негативные отзывы от критиков//: соглядатая, информатора или исполнителя вынесенного приговора - участи её в любом из всех вариантов никто не позавидует. За использование собственного положения и служебных возможностей, за передачу данных третьему лицу, в качестве которого выступала преступная организованная группировка, именуемая «радикалами», далее использовавших информацию с целью уничтожения определенного субъекта - да, Джейми Гейл грозила прекрасная перспектива провести всю свою оставшуюся жизнь в каменном мешке, где один единственный плюс заключался лишь в виде на море. И тот, к сожалению, взгляду недоступный. Сажают, сажают. За такое сажают. Еще как. И её поведение в духе «я святая простота» навевают мысли вовсе не о наивности, а о великом скудоумии. Впрочем, великим умом, сообразительностью и оригинальностью, по мнению Эдгара, выходки ни самой Гейл, ни её компании особенно никогда и не отличались. Они раздражали. Точно так же, как Джейми раздражает его сейчас и тем, как она болтает ногами, сидя на стуле, и цветочками в вазочке - такое ощущение, будто бы она заявилась на детский утренник, а не на рассмотрение дела. Может, в ней и имелся потенциал, когда её выбрали среди других на место хит-визарда, но сейчас - сейчас Эдгар видел перед собой откровенную бестолочь, которой больше нет места в их рядах. По той простой причине, что случившись раз, она и во второй точно так же, играючи, весело поскачет, как Тотошка из маггловской сказки, следом за каким-нибудь мутным элементом, наобещавшем всем справедливость, благоденствие, сердце и мозги до кучи. - Но если Вы и дальше желаете разыгрывать перед нами бессознательность и разводить здесь детский сад, то у Вас есть все шансы оказаться в качестве подсудимого на заседании Визенгамота. И поверьте, это не нам, это вам совсем не захочется, чтобы Ваши родители приезжали, - криво ухмыльнулся Боунс и откинулся на спинку стула, глядя, сощурившись, на Гейл. Он и сам толком не понял, что конкретно его побудило в следующий момент взмахнуть палочкой, и направить стакан с цветами в стенку. Стакан, понятное дело, разбился вдребезги, цветочки шмякнулись на пол, водичка оставила противное мокрое пятно на стенке. Ну, по всей видимости, когда с тобой разговаривают, следует смотреть на собеседника. И не стоит забывать о том, что у них не дружеские посиделки за чашечкой чая в теплой компании старых однокашников.
- Мистер Боунс, нельзя отрицать тот факт, что вы приходитесь мне родичем, но я что-то не припомню тот момент, когда я вам пожелала чувствовать в моем кабинете как у себя дома, - подчеркнуто сухо заметила Амелия, до сей поры не высказавшая и слова. - Если подобное еще раз повторится, я буду вынуждена сделать вам выговор и отстранить от проведения допроса. - Она с видимым неудовольствием посмотрела и на пятно на стене, и на лужицу, и на осколки стакана на полу, а затем перевела взгляд на брата, и брови её полетели вверх. - Убрал быстро, - процедила Амелия, кивнув головой на все это безобразие. И пока Эдгар снова демонстрировал Уоррингтону блестящие навыки использования бытовых заклинаний и своих познаний в садоводстве с торжественным водружением цветочка из красной книги посередине стола, мадам Боунс повернулась к Джейми, положив руку на папку с её личным делом.
- О нападении, насколько мне известно, вы уже успели побеседовать с мистером Боунсом. - О, да. Судя по отчету на двадцати страницах, выданного братом лично для прочтения, это была ночь, достойная включения в сборник рассказов «тысяча и одна ночь». Одного только взгляда на папку было понятно, насколько Эдгар был вдохновлен рассказанным, что тут же и поспешил записать - и Амелии хотелось бы думать, что все допущенные орфографические и пунктуационные ошибки были допущены её братом исключительно по причине того, что он хотел спать или торопился, не поспевая за мыслью Джейми. Но да разговор сейчас не об этом. - В целом, я согласна с мистером родственником: давайте вести себя согласно своему возрасту и занимаемой должности. Ты не ребенок, Джейми, ты взрослый человек и ты работник Министерства. Ты хит-визард. Опустим все эти лирические отступления и перейдем непосредственно к делу. От того, что ты мне расскажешь сейчас, зависит мое решение и твое дальнейшее местопребывание. Я хочу услышать четкий, связный рассказ: кто, в чем заключались твои обязанности, что говорил вам Вэллон и что ты успела натворить, - тут она умолкла, слабо улыбнувшись Гейл, и будничным тоном добавила: - если ты, конечно, не отрицаешь своей причастности к деятельности группировки мистера Вэллона и согласна сотрудничать со следствием.