Отправлено: 22.11.12 23:34. Заголовок: [Lactose Intolerant - 14.12, в сумерках (с)]

Локация: живописный сумрачный бульвар в Лондоне с трепещущими огрызками декоративных кустов и лысыми деревьями;
Список персонажей: Jamie Gale и гоп-стоп из-за угла: Merlin Minx & Heathie Nott.

 Отправлено: 23.11.12 02:01. Заголовок: Правду говорят: хоче..

Правду говорят: хочешь что-то спрятать - положи эту вещь на самое видное место, и тогда её никто никогда не найдет. Вот ведь какая насмешка, какая поразительная наглость: целый день зануда Нотт ошивался вокруг и около власть имущих, а меж тем в его кожаном портфельчике все время находилась аккуратно завернутая в черную ткань стальная маска. Он галантно раскланивался и придерживал двери перед проходящими мимо Долорес Амбридж, Миллисентой Бэгнолд, Олимпией Стамп и Амелией Боунс, говорил Мафалде Хопкирк тоном радушным «здравствуйте, здравствуйте, а как ваше ничего?», благодарно пожимал протянутую в знак приветствия ладонь Джона Феверстонхо и, чуть понизив голос, отвечал «а мадам Рикошет сегодня сядет там-то, но я занял вам место возле мадам той-то». Мерлин, да стоит ли говорить о каком-то ничтожном сегодня, когда каждый день, отмеренный создателем, Хитклифф проводит в святая святых - в Визенгамоте? Что эти лица уже настолько ему примелькались, что он без запинки сможет отчеканить полное имя каждого и даже поведать о некоторых привычках этих персон, базируясь исключительно на собственных наблюдениях - ведь сколько времени они провели вместе, разбирая то или иное дело в зале заседаний. И ему было почему-то приятно думать: и они тоже его помнят. Пускай не все удосужились выучить его хотя бы по имени, но в глазах их при встрече он видел узнавание, и всякий вспоминал: ах, ты тот мальчик из Канцелярии, ну тот, который аккуратно заполняет бумаги! Хотя, конечно, имелась и своя доля дегтя в бочке меда. Стоило ему только произнести свою фамилию, как большинство почему-то начинало ахать: а-а-а, ты, наверное, родственник Кристофера и Фэрли! И вот это серьезно обижало Хитклиффа. Пускай и без злого умысла, но говорящий подобные вот слова будто принижал младшего из Ноттов. Ему тут же начиналось мерещиться в том невысказанное «вот какие братья бравые и ладные, а ты что из себя представляешь, чистоплюй с серебряным перышком?» Как будто он чем-то хуже них! Один просто неотесанный деревенщина, которого даже в собственном доме теперь видеть не желают, а другой только разглагольствовать обо всем на свете и умеет, больше ничем он, окромя своей трепли и хорошей фигуры, не отличился. «Да что вы вообще знаете!», - хотелось плюнуть Хиту, когда кто-либо начинал сравнивать его с братьями. Да что вы знаете? А Хитклифф, между прочим, единственный достойный наследник своего отца. Пускай там Ли сколько угодно разливается в своем клоповнике о том, будто брат его младший - тряпка, марионетка, танцующий под дудку съехавшего с ума папаши. Ли - дурак и якшается со всяким отрепьем, а поэтому фамильных денег ему не видать, как собственных ушей. И если уж кто и тряпка из них троих - так это болтун Кук, который почему-то имеет за собой манеру отсиживаться в уголке и делать вид, что его нет в комнате. Человек, у которого нет приоритетов, есть только фанера для прикрытия «я в нейтралитете». Трус, который боится определиться со стороной. Это он, а вовсе не Хитклифф, взял за основу «тише едешь - дальше будешь»; наивно веруя в то, что и при подобном раскладе ему однажды не влетит по лбу. Его сестра, Марджори, довольно редко высказывала собственные взгляды и делилась мнением, более отдавая предпочтение уклончивым и неопределенным ответам, как и мать. Но она хоть что-то говорила. И при желании её реплики можно было трактовать как лояльность - что, в сущности, и делалось и отцом, и Хитклиффом, и устраивало вполне. Во всяком случае, Хиту нравилось верить в лояльность сестры. Хотя бы по той причине, что с её приездом у них получилось наконец наладить довольно сносное общение друг с другом, и он был даже рад недавно установленной традиции обедать вместе во время перерыва.
Всё, чего Хитклиффу не хватало - это маленького звездного часа. И дело заключалось даже не в том, что он кому-то что-то хотел доказать. Отнюдь. Дело вовсе не в отце, в глазах которого младший сын должен был увидеть гордость. Да и, страшно сказать, не в Темном Лорде, которому он, в общем-то, еще должен был только показать свою верность, свою преданность делу и идеям. Прежде всего он должен был это сделать для себя. Он должен был убедиться, что у него все получится. Он просто немного внесет вклад в очищение окружающей его сферы, точно так же, как довольно часто убирает с пергаментов противные кляксы. Помимо всего прочего мистер Нотт-младший совершенно искренне полагал: если и существуют люди на свете глупее его брата Ли - так это радикалы. Только умственно-отсталые могли взять на себя смелость предполагать, что они смогут противостоять всем, что они окажутся на коне, что они - вот глупость-то! - имея в качестве лидера тщедушного хмыря с залысинами и раздутым самомнением, смогут стать препоной их делу. Кем были радикалы в глазах Хитклиффа? Бельмом. Бельмом, которое раздражает всех: и Пожирателей, и министерских. Разница только в том, что министерские еще месяцами могут заседать, плести свои коварные планы и придумывать супер какие хитрые операции, а Лорду достаточно было лишь лаконично намекнуть про «пошутили и хватит» и приступить к действиям. Радикалы, говорите? Ну и действовать с вами будут, как любит говаривать Хитклифф Нотт, соответственно. И вот он сам, вот его довольно ухмыляющееся Мерлину Минксу лицо - правда, Мерлину Минксу это не видно при всем желании, ведь физиономия Нотта надежно скрыто за стальной маской. И вот они, как два дебила, выглядывают из-за угла и примечают пациента. Можно было бы, конечно, назвать пациента жертвой, но они же на маньяки какие-нибудь. Они при исполнении служебных обязанностей - это раз; а также при исполнении благотворительной акции «мы помогаем Визенгамоту и чистокровным семьям спать спокойно» - это два. А еще, если честно, Хитклифф не имел ни малейшего понятия, с кем они сегодня разборки устраивают - он вообще, по сути дела, являлся кем-то вроде стажера при опытном боевом товарище, а посему полностью полагался на выбор этого сурового мордоворота и костолома. Но выпендриться-то все равно захотелось. Показать, какой он крутой и умный. Ну и заскользил черной тенью под покрывалом сумерек навстречу судьбе своей и даже палочку направил на пациента, и шепнул «остолбеней», но...
НО ЧТО-ТО КАК-ТО ХИТКЛИФФ ЗАПУТАЛСЯ В ЭТОЙ СВОЕЙ ЧЕРНОЙ ПРОСТЫНЕ И ЗАГРЕМЕЛ КОСТЯМИ, ПРИЗЕМЛИВШИСЬ КОБЧИКОМ НА АСФАЛЬТ!!111
- Ой-ой-ой, - тихонечко заскулил Нотт. Ведь он парень был воспитанный и не ругался никогда, даже вот в подобных ситуациях. Или когда во что-нибудь твердое впечатывался пальцем ноги, когда шел ночью за водичкой по дому. Минкс там что-то пробасил, находясь в пике «опаснэ отакэ», Хитклифф, правда, не расслышал, что конкретно, может это было вовсе и не заклятие какое, а просто «хэлоу, свити»; но таки рано вы его сбросили со счетов, он и с больным кобчиком воин хоть куда! Поднялся на ноги и, знаете, так от души, с чувством произнес: «Demissio!*». Потому что раз ему плохо - так и другие пускай разделят его печаль. А потом, практически сразу же: «Levicorpus!**», чтоб точно не убежала никуда. Он еще один козырь хотел использовать из школьных таких хулиганских заклинаний, которыми пользовались его братья, но не успел. В него там швырнули чем-то, он еле-еле успел в кустики трепетной ланью скользнуть и снова «ой-ой-ой», потому что прям невесть откуда взявшимся корнем прямо по кобчику! Так что ты давай, давай, Мерлин, не облажай, показывай мастер-класс!

Заявки:
* Demissio - заклятие уныния на Джейми Гейл.
** Levicorpus - подвешивает человека за лодыжку в воздухе, также на Джейми.

 Отправлено: 27.11.12 10:45. Заголовок: И вот тут-то Мерлину..

И вот тут-то Мерлину и вспомнился словарь Амелии Боунс, его дорогой маленькой Мими, успевшей стать ему за последние недели верной подругой по шалостям и посещению Хогвартса. Особенно те слова его, что были на Б, на Х, на Е. Ну потому что очень хотелось научить зеленого юнца, который достался Мерлину в напарники, хотя бы одному из ругательств, что не слышать это беспомощное "Ой-ой-ой"...
А так все замечательно начиналось!
Мистер Минкс только-только отошел от веселенького заклинаньица, которое превратило его в сопливого юнца на несколько насыщенных событиями дней, и вот теперь, снова в деле, снова в своем нормальном, двадцатисемилетнем теле, мистер грозный Пожиратель отправлялся лишать жизни неугодных Лорду волшебников. Ура, наконец-то что-то стоящее, наконец-то можно развернуться на всю катушку! Наконец-то он не от горшка два вершка, а всю свою силушку богатырскую на место вернул, да дурь детскую из головы выкинул! Наконец-то все на своих местах и все как надо! Все как Божене нравится!
Но, оказалось, не тут-то было.
Во-первых, первую свою жертву, американского посла, Пожиратели на месте не обнаружили - явился только его заместитель, на которого Мерлину было просто плевать. Во-вторых, на вторую жертву, девушку из радикалов, пришлось начать охоту вместе с Хитклиффом Ноттом, еще толком не нюхавшим пороху приспешником его Темнейшества, и пока, наблюдая за его стараниями, Минкс все больше думал о том, что неудобно носить маску - идеальный фейспалм сделать не получалось.
Нет, Нотт, вообще-то, не так плох, как может показаться. Не дрожит от страха, смело вперед топает, на девушку первый нападать вздумал, но вот то, что из этого всего получилось... Тут уж сам нехорошими словами ругаться захочешь, а не только им обучать. Но даже ругаться после такого Мерлину не захотелось. А захотелось... плакать.
Да, не ожидал Минкс от юной прелестницы такой прыти - одно из заклинаний мальчонки-Хита она отбить смогла, и Мерлин рад был бы спихнуть это на то, что Нотт сам привлек внимание к себе своим "Ой-ой-ой" и смешными ужимками, когда едва не навернулся, потому что не хотелось признавать, что эта Гейл - ловкая, как пантера, но то ли удача была сегодня на ее стороне, то ли судьба решила посмеяться над Пожирателями, но случилось то, что случилось - первое из заклинаний парня отрикошетило прямо в старшего его товарища.
- Болван, - только и успел просипеть Мерлин, да еще отвесить Нотту оплеуху - такую, что тот едва ли кубарем не покатился дальше.
И тут Минкса накрыло.

"...Зачем, зачем я существую на этом свете? Зачем, зачем эта темень и холода в моей душе? Отчего обречен я вечность страдать? Почему судьба так не справедлива ко мне, жалкому своему рабу?"

Мечталось Минксу об окне, кофе, и, как водится, дожде. И лучше, что бы гроза, что бы молнии во все черное-черное небо, что бы освещали его, маленького раба своей судьбы, проклятого человечка, который так низок, так мелок, так ничтожен... Зачем он живет, чего он добивается? Почему так глубоко и безгранично несчастлив?
И, понимаете ли, что для любого другого человека - всего-то грусть печаль, то для Мерлина - настоящая ТРАГЕДИЯ. Он, знаете ли, обычно ни к чему не чувствительный, а тут как шандарахнуло, да как нахлынуло, да как Минкса захватило, да как вштырило... тут и упороться недолго, и рассудка лишиться!

"Тварь я дрожащая! Жалкое существо без любви и счастья! Никто меня не любит, никто не приласкает, никто в старости стакан воды мне не принесет! Бесцельно существование мое, безрадостны дни мои, нет никого подле меня родного, любимого, и вообще, разве чувствовал я когда, разве вдыхал воздух полной грудью? Скольких жизни лишил, сколько семей без отцов, матерей, детей оставил! Что же за скотина я такая! Как же черна душа моя! Какое же ужасное чудовище я!"

И упал он на колени, и воздел он руки к небу, и взмолился он своему тезке - по что, по что такие страдания на голову мою бритую да на ум-разум мой обделенный сердечностью? И скрывала маска лицо его, и слезы его, и рыдания его. И всхлипывал он громогласно, и бестыжее лицо свое в маске сверху ладонями прикрыл, и едва палочку не выронил, потому что стало ему все-равно - его ли убьют, он ли сегодня убьет. Что воля, что неволя - все равно, все равно...

"Так и надо мне, безжалостной сволочи, так и надо! И пусть еще ступефаем огреют меня, и пусть страдаю я за свои грехи еще больше! Свинья! Скотина! Да лучше и не жить мне вовсе! Нет мне прощения, никто не поймет душу мою, никто не узнает, как больно мне и одиноко в своем убожестве!"

- Бедный я нещщщщщщщщщщщщщщщщасный! - провозгласил вдруг на всю улицу Мерлин Минкс. - Да лучше убейте меня, только смерти заслуживаю я! Бессердечный я ублюдок! Кругом виноват!
Да, странная открывалась картина, если так со стороны посмотреть - девушка висит в воздухе, барахтается, рядом - офигевший Хитклифф, и можно быть уверенными, что он там с открытым ртом, под маской, стоит, и вот этот бронтозавр на коленях - Мерлин Минкс собственной персоной, рыдающий, несчастный, убитый горем. Тут один он в таком настроении - редкое зрелище, один раз в сто лет, а вместе все - вообще уникальная ситуация. Так что - спешите видеть и удивляться!