Marauders.Rebirth

- Могу я напомнить, кому принадлежит эта кухня?
- Могу я напомнить, после чьей стряпни я обнималась три дня с фаянсовым другом?
- Девочки, уймитесь. Амелия, что ты расселась на стуле и глазами хлопаешь? Я кому поручила шинковать салат еще десять минут тому назад? И прекрати совать свои ручонки в банку с огурцами. Я все вижу. Прекрати сбивать себе аппетит, имей терпение, в конце концов, и совесть. А тебе, Антония, между прочим, тогда стало дурно вовсе не из-за кулинарных творений Амелии. Да, лазанья, конечно, чего уж там лукавить, была далека от идеала, но съедобна и даже перевариваема. Если кого и следует винить в том, что тебе нездоровилось, так это твоего супруга, саму себя и темную ночь.
- Да, но почему-то мой токсикоз решил дать о себе знать исключительно после этой вашей самой лазаньи. Разрази меня кроты, я бы много чего добавила свыше по поводу кулинарных способностей Боунс, но... Если Джон решил жить во грехе - кто я такая, чтобы запрещать ему? Только потом пусть не удивляется, что попав после одного такого ужина ко мне в отделение, я пропишу ему клизму.
- Знаешь, я вот только исключительно ввиду твоего положения сейчас промолчу.
- Вот и промолчи.
- Вот и промолчу.
- Ну и молчи.
- Ну и молчу.
- Нет, ты не молчишь, ты уже минуты две препираешься с беременной женщиной.
- Беременная женщина меня начинает раздражать. Почему бы беременной женщине не завальсировать вон из кухни в сторону комнаты для гостей? Еще два слова, и я обещаю беременной женщине, что она туда левитируется. Я терплю тебя на своей кухне исключительно из-за Джона.
- Я нахожусь в твоей кухне исключительно из-за той же самой персоналии. И его желудка.
- Еще два слова, и вы отправитесь в угол думать о своем поведении.
- Беременных женщин нельзя отправлять в угол! Она не должна переутомляться!
- Беременной женщине поставят в углу стул. А Амелия Боунс останется еще без сладкого на десерт, я ей обещаю. Мне самой нужно шинковать салат или мне еще раз повторить, что я сказала тебе делать, несносный ты ребенок? Я сказала убрать руки от банки с огурцами и шинковать салат. Салат. Шинковать. Не есть огурцы.
- Да на кой нам сдался этот салат? Кто его есть будет? Мы не кролики, чтоб жрать траву. Не буду я резать эти ваши огурцы и помидоры. Сами хотите - сами и делайте, а у нас с Джоном будет колбасно-куриный салат. Ай, ой, ну за что подзатыльник-то? Не надо меня по голове бить, она и так у меня больная. Да шинкую я, шинкую...
- Курица почти готова! И пирог тоже.
- Пахнет вкусно. Беременная, ты мне начинаешь нравиться. Кстати, как вы его решили назвать?
- Кого? Пирог?
- Нет, того, который у тебя в животе сидит.
- Это не он, это она, во-первых. А во-вторых, я не знаю, я устала уже выбирать, поэтому решила украсть у Грэйс имя. Вот, говорят, в честь кого ты имя дашь ребенку - так у него похожая судьба получится. Ну, знаете ли, по-моему, это очень круто, когда женщина способна родить в пятьдесят два года. Это достойно уважения и того, чтобы в честь подобных дам называли детей.
- Хах, я не против, чтоб в честь меня называли детей! Мне нравится твоя идея.
- Эй, вы великодушно извольте простить меня за то, что я посмела дерзко прервать вашу великосветскую беседу, но я исполнила ваше поручение.
- Вот ведь можешь, когда захочешь! Спасибо. Вот за то, что ты пошинковала салат, в твою честь можно давать имя ребенку, я говорю это со всей ответственностью за свои слова.
- Я попросила бы, мэм! Не только ради салата, но также ввиду моих многочисленных талантов, красоты и ума можно даровать в мою честь имя чадам...
- Скромности еще пропустила!
- ... а потом и говорить: «я назвал тебя в честь великой женщины, великой, а какая у неё была задница, да чтоб ты на такой сидел!» Ха, Грэйс, мне тут только что в голову мысль пришла. Если мы с Джоном когда-нибудь решим завести тебе внуков, я научу их обращаться к тебе как «женщина бабушка».
- У меня возникло два вопроса: у тебя что, в стакане грог, а не чай, как ты сказала, и да, о внуках...
- Whoa, Grace! Не будем загадывать. Главное не спугнуть. Мужчины - существа пугливые, особенно когда дело касается таких серьезных вопросов как «давай поженимся» или «давай заведем детей» или «можно я побреюсь твоей бритвой». Кроме того, я надеюсь, Джон еще не узнал, что я стащила его шерстяные носки и черный пуловер, так что главное не спугнуть. А если спугнется, носки я ему все равно не отдам. И пуловер. Они мне нравятся. Я не фетишистка, но вообще я себе еще и варежки у него приглядела. Так что не спугнуть бы!
- Как тебе не стыдно раздевать моего сына, сейчас же зима, ему же будет холодно, он может простудиться и заболеть...
- Я его не раздевала. Он сам, он приученный. Я только помогаю. И вообще, тебе не кажется странным, что мы с тобой обсуждаем раздевание Джона, нет? Я вот себя чувствую немного некомфортно. Ты же кто-то вроде потенциальной свекрови, а я вроде как трепетная лань, хоть и родилась в год козы, но трепетности это не меняет, так что я, наверное, трепетная коза...
- Мерлин, Боунс, на, возьми печеньку и помолчи немного, у меня сейчас мозг взорвется от твоей болтовни. Ты такая милая, когда ешь. Потому что твой рот занят едой и ты не можешь разговаривать. Одна история просто невероятнее другой. Но что-то в этом есть, кстати. Кто сможет лучше всех приглядеть за Барнаби Джоном, как не Грэйс Амелия, huh?
- Только Грэйс Амелия Антония разве что. No kidding!
- По крайней мере, эта леди обеспечит интересную жизнь всем встречающимся Джонам на её пути.
- No way! И не оставит голодным.
- И носки спи... То есть стащит. Но зато она будет щедра на похвалы Джонам. Я думаю, нашему Джону с нами повезло. Мы такие классные. Я смотрю на нас и думаю: «какие ж мы ох... классные! Дай Мерлин каждому таких, как мы». Но и нам, конечно, с Джоном повезло. Я иной раз на него смотрю и думаю, какого ж о... простите, классного коллегу, человека и мужчину отхватила. Ай да мы и ай да Джон!
- Золотые слова, золотые. Но еще два слова - и ты действительно пойдешь в угол и лишишься сладкого.