Отправлено: 12.01.11 02:46. Заголовок: [A Beautiful Mind]

Посмотри меня:
Скрытый текст


Время действия: 20 января 1980 года, день
Место действия: кабинет судебного психиатра Визенгамота
Участники: Damian Warrington & Foster Fichte
Саммари: новому Министру не понравилось, что противники воруют песок из его песочницы. И чтобы защитить свои позиции, ему нужно лишь отправить восвояси нескольких заслуженных работников. Почему бы не начать с того, кого и так уже все считают психом?

 Отправлено: 10.02.11 21:06. Заголовок: Нет места печальнее ..

Нет места печальнее магазинов игрушек. Детей туда приводят исключительно для того, чтобы показать, как много волшебных чудес им никогда не получить и как счастливы могут быть другие дети, получившие то, что так хотелось самому. Так уж выходит: редко кто в нашем мире действительно получает то, что хочет, уж слишком быстро меняются желания, слишком легко забываются старые мечты и слишком высоки новые запросы. Уоррингтон в этом плане вполне мог назвать себя скромным человеком: его желания были вполне стабильны, мечты - приземлёны, а запросы - разумны. Ну, посудите сами, разве так многого ему надо для счастья? Всего-то бутылка огневиски да интересный пациент, чтобы было в чьей подноготной покопаться, поковыряться и немного пошалить. И совсем не важно, что после таких шалостей у некоторых внутри что-то ломается. Ничто не вечно под луной, а в хрупкости людей виноваты лишь они сами. Сильные не ломаются. И почти даже не гнутся. Что делает их ещё интереснее и ценнее в глазах визенгамотского психиатра, которому в последнее время на сеансы присылали сплошь китайские подделки. И даже Хиндер давно не заходил, не докладывал о своих успехах и не напоминал Дэмиану, как он на самом деле его не переносит и не уважает, но всё равно будет доставать, чтобы жизнь мёдом не казалась. А Уоррингтон и не против. С Хиндером общаться - всё равно, что Киндер-Сюрприз раскрывать, никогда не знаешь, что внутри. Такой забавный, вечно-то у него новые печали, новые проблемы и все аккуратненько накладываются на старые, перемешиваются, заквашиваются и создают настолько занятные формулы, что хоть ночуй в Министерстве, убивая всё время сна на разговоры с пациентом. Был бы Хиндер помоложе, посимпатичней да девушкой, Уоррингтон не прочь был бы брать работу на дом. Это, правда, было чревато утренним солёным кофе от обиженной секретарши, но что поделать, интерес требует жертв.
Мало, мало в магическом мире осталось интересных людей. Все повывелись или попрятались, а судебному психиатру оставалось только томно вздыхать, разрисовывая галочками шаблонные досье без единого намёка на патологию и с ностальгией вспоминать старые времена, старых пациентов и даже просто жертв, с которыми Дэмиан изучал энциклопедию боли, всякий раз приходя к выводу, что лучше "а" буквы нет. Ну, разве что "и" уступает ей совсем чуть-чуть, набирая бонусные очки своей пронзительностью и крайним отчаянием, преследующим её как бродячие собаки продавца мясных изделий, решившего устроить своей семье мясной пир и пытающегося донести до дома лучшую во всём магазине вырезку. Кстати о вырезке. Время идёт, а обеда всё нет. Возможно, это потому, что к нему следовало дойти самому. Или потому, что сегодня у Твенти был выходной и никто с утра не порадовал Дэмиана даже чашечкой приличного кофе, что уж говорить о каких-нибудь чудесных кексиках или булочках с малинкой? Порой эти психиатры ну прям как дети: игрушку не дали, булочки лишили и всё, день потерян, убит и ничто не может поднять бедняжке настроение. Ну, почти ничто. Уоррингтон придвинул к себе поближе досье Фостера Фихте и постучал пальцами по обложке с прикреплённой к ней бумажкой, на которой Уоррингтону слал привет сам Итан Вэллон. Привет был краток и состоял из одного лишь слова "Разберись", зато сколько эмоций и надежд будил он в сердце визенгамотского мозгоправа! Ну, неужели Итан вспомнил, что не подарил Дэмиану подарок на прошлый день рождения и решил преподнести его сейчас? Это было очень похоже на то, вы даже не представляете, какая благодать снизошла на Уоррингтона, когда она вчера получал досье с запиской и заглядывал внутрь, чтобы ознакомиться с подарочком. Похоже, у визенгамотского психиатра появится новая игрушка. Он ради такого дела даже не стал приканчивать бутылку огневиски целиком, оставив почти половину второй, а всё для того, чтобы на первой же встрече с новым пациентом не выглядеть как жертва пожирательского гнёта да ещё и с перегаром. Хотя, может, если убрать перегар, мистер Фихте почувствует в нём родственную душу и будет куда сговорчивей? Да, будто Уоррингтону действительно нужна его сговорчивость. Чем игрушка сложней, тем интереснее её ломать. Посмотрим, сколько раундов протянет Фостер.
- Мистер Фихте! Добрый день, вы как раз вовремя, - доброжелательно улыбаясь, психиатр поднялся навстречу своему новому пациенту и чуть наклонил голову в знак приветствия, - Как ваше самочувствие? Кошмары не мучают? Проблемы с коллегами не наблюдаются? Быть может, вас что-то тревожит? У нас с вами есть время поговорить обо всём.
При условии, что мы всё-таки сделаем перерыв на обед, ну, или выяснится, что Фихте в свободное время подрабатывает мясником и как раз спас от собак лучшую вырезку, - мысленно добавил Дэмиан, ощущая, как хищный желудок начинает медленно, но верно захватывать власть в области пресса и всех близлежащих территориях. Ох, не хорошо будет, когда он доберётся до головы.

 Отправлено: 11.02.11 14:11. Заголовок: И все-таки в ценных ..

И все-таки в ценных указаниях, налево и направо раздаваемых фостеровой матерью в его же, фостеровом детстве, были и пара действительно ценных. Например "веди себя прилично в общественном месте" или "не хами старшим". Фостер всегда гордился тем, что пускал эти указания побоку, но кто мог знать, что когда-нибудь несоблюдение оных приведет его в кресло судебного психиатра.
Фостер, конечно, давно уже считал себя сумасшедшим, но это не мешало ему спокойно жить и нормально размножаться; наличие некоторых психических отклонений не раз спасало ему жизнь, и было бы просто неприличным сейчас отказываться от них, после стольких счастливых лет, что они вместе пережили. Но его работа стояла на кону, и если бы он сейчас вывалил на стол Уоррингтону весь свой кармический багаж, то рискнул бы остаться за бортом в спасательном круге в виде смирительной рубашки.
А все из-за Вэллона: этот настойчивый молокосос возомнил из себя великого правителя, властного над сердцами и душами людей. То ли у Фостера не было сердца, то ли он просто не велся на красивые речи, но его конфликт с существующей внезапно воцарившейся властью принес проблемы лишь ему одному. Что поделать - не умеющий жить по установленным правилам Фихте жадно цеплялся за те немногие моральные принципы, что у него были, совершенно не осознавая их полезности или вреда. Да и не любил он, когда им командовали какие-то юнцы, а журналистам попросту не доверял, потому что сам частично был одним из них и знал, какова цена их красного словца. Но обстоятельства сложились так, что подчиненным был он, а не Вэллон, поэтому сейчас именно он вошел в кабинет судебного психиатра по рекомендации вышестоящего начальства. Именно он того и гляди мог бы получить себе на лоб восхитительное клеймо "псих" и билет в один конец в страну Чудес.
Уоррингтон тоже был молокососом. Фостер почти чувствовал себя старой развалиной: Министерство заполонили маленькие мальчики, которые еще не наигрались в солдатики, а уже лезут вершить человеческие судьбы. Для волшебника и сорок пять лет - возраст довольно юный, а уж... сколько ему там? Двадцать пять? Тридцать? В общем, никакой разницы, это все еще тот возраст, когда человеком владеют лишь амбиции, а вовсе не мудрость и опыт. Хотя что мог преподнести Фостер против опытного и мудрого? Он сам-то учился на своих ошибках только раза с четвертого, после того как жизнь сама, сжалившись, писала ему учебное пособие с картинками о том, в какой глубины неприятность он забрался и какие уроки из этого ему следует извлечь.
В общем, до психиатра Фихте добрался в самом что ни на есть приятном расположении духа. Когда он в таком настроении добирался за обеденный стол семьи по праздникам, его в первые же пять минут выставляли прочь, потому что он портил всем присутствующим аппетит и настроение. Надеясь на тот же самый результат с Уорринтоном, Фостер нацепил на себя самую нейтральную мину из всех существующих, чтобы психиатр не дай бог не догадался сразу, как Фостер рад его видеть.
- Добрый день, доктор Уоррингтон, - Фихте улыбнулся как можно сердечнее, обнажив верхний ряд зубов и немного сощурив глаза. Когда было нужно, вежливость вылезала у него сама, без всякого намека на принуждение. Говорить гадости с душевной миной - главный смысл придворного этикета. - Мне так жаль, что я отвлекаю вас от работы, но мистер Вэллон настоятельно рекомендовал мне зайти к вам. - Говорил Фихте, а про себя думал, что мистеру Вэллону следовало бы засунуть свои рекомендации куда подальше и не вынимать до второго пришествия.
Он сел напротив Уоррингтона, облокотился на расставленные колени и свел ладони кончиками пальцев. При этом он всем телом подался вперед и продолжал улыбаться, будто изображая глубочайшую заинтересованность. Фостеру и правда было интересно, что же такого сможет сказать ему этот мозгоправ такого, чего бы он сам о себе не смог бы выдумать.
- Самочувствие неплохое, не жалуюсь. Тревожит меня разве что мистер Вэллон. Мне кажется, он слишком обо мне беспокоится в последнее время. Наверное, я на его месте тоже бы волновался, но думаю это не стоит его внимания.
Наверное если бы слова становились материальными, на полу кабинета психиатра сейчас бы разливалась лужица елея, который источала речь Фихте. Почти ежечасное его хамство иногда с лихвой компенсировалось картинной, буквально комической вежливостью, которая, конечно же, была только еще одной разновидностью хамства. Но делать то, что от тебя ожидают там, где тебе не желают ничего хорошего - не самый выигрышный ход. А проигрывать Фостеру не хотелось.

 Отправлено: 23.02.11 21:32. Заголовок: Знаете, как порой го..

Знаете, как порой говорят: если кому-то смешно, другому может быть вовсе не до смеха. Этот принцип особенно хорошо прослеживался по приёмам судебного психиатра, ведь обычно, когда психиатру весело, его пациенты определённо испытывают какой-то дискомфорт. Но это только плохие пациенты, те, которые китайские подделки, пусть внешне располагают вполне себе европейской внешностью. Редко, очень редко посещают Уоррингтона такие пациенты, с которыми можно посмеяться вместе. Правда, где-то к середине сеанса настроение одного из них всё равно начинает неторопливо стремиться к отметке "Убить всех, а трупы сжечь и по ветру развеять", но ведь до этого ещё дожить надо! А в Визенгамоте никому право на жизнь не гарантируют. Слишком часто она здесь стоит на кону на пару с бессмертной, вроде бы, душой. Вот интересно, а если бы у Фостера был выбор, за что бы он продал свою душу? За безмерные богатства или за бутылку хорошего огневиски? А, может, за право обладания прекрасной женщиной? Или мужчиной? Нет, ну а что, авроры нынче все с придурью, кто знает, у кого какой диагноз стоит, выставленный после длительного самокопания? Какой бы ни стоял, он всё равно дилетантский. Дэмиан никогда не любил дилетантов, особенно самоуверенных и гордящихся собственными сомнительными успехами. Нет, конечно, сам Дэмиан вряд ли мог называться истиной в высшей инстанции, его опыт пока лишь оставлял желать лучшего, но он всё же смело мог назвать себя специалистом в своей области. И лицом, уполномоченным ставить диагнозы. А иногда ещё их и провоцировать. Знали бы наверху, сколько совершенно здоровых пациентов покинули кабинет визенгамотского психиатра с целым букетом психических отклонений, выданных им в качестве компенсации за потерянное время... они бы ему Орден Мерлина первой степени бы выдали, не задумываясь! Это ж какой трудоголик в наших рядах! А ещё и отчёты пишет, вы представляете? Вот и Дэмиан в шоке, с чего бы это он вдруг. Хотя, объяснение всему было просто - скука. Со скуки даже работать станешь, лишь бы в уныние не впадать. И в этом месте мы снова передаём приветы, воздушные поцелуи и подарки в студию для нашего сегодняшнего гостя - Фостера Корнелиуса Фихте! Вот кто спасёт наш день и порадует чем-нибудь несомненно новеньким. Уже одно его приветствие навевает психиатру меланхоличные мысли о пытках, убийствах и блинчиках с мясом. Ну что, каждый человек вдохновляет по-своему, у каждого человека свой скрытый посыл в речи, и чем дальше вас посылают, тем больше уважения это у вас вызывает. Мистер Фихте нынче был такой довольный, будто прямо с утра замучил пару-тройку смертных, убил их с особой жестокостью, а после приготовил из них блинчики на завтрак. И единственной его ошибкой было то, что он не принёс ни одного блина на сеанс и тем самым установил свой камень в дорожку к голодному обмороку несчастного никем не оценённого и такого молодого визенгамотского психиатра. Вообще какой-то не заботливый пациент попался. А если и заботливый, то только на словах и никаких реальных подтверждений. Эх, ну, что ж, идеала не существует, мы все это помним.
- Ну, что вы, мистер Фихте, вы и есть моя работа, - тепло так улыбнулся Уоррингтон, положив правую руку на сердце, как бы показывая пациенту, как он ему дорог и как сильно уже заранее его любит, - Мистер Вэллон никогда не волнуется просто так, наверное, вы дали ему какой-то повод? Плохо вели себя в последнее время?
Покачав головой в стиле "а-та-та" и не переставая улыбаться, Уоррингтон открыл досье Фостера и как будто бы внимательно стал его изучать. Конечно же, он прочитал его ещё вчера и даже не один раз, но ведь пациенту об это знать совсем не обязательно? Он всё равно, скорей всего, об этом догадывается, вот пусть пока в догадках и остаётся. В догадках хорошо. Особенно если они верные.
- Тут написано, что до аврориата вы работали в Мунго, - будто бы удивился Уоррингтон, поднимая глаза на Фостера, - Что же заставило вас сменить решение? Неужели спасать людей в схватке, на ваш взгляд, благородней, чем спасать их в четырёх стенах?
Начинать Дэмиан решил издалека, всё же стоило выяснить, что за человек перед ним сидит, на какие выпады способен и может ли сохранять свою невозможную вежливость в течение продолжительного времени. Уоррингтону, если честно, она не очень нравилась. Умиляла, да, интриговала, вполне возможно, но вот нравиться - нет, с этим было туго, так что было бы неплохо поскорее от неё уйти. Для этого, безусловно, есть неисчислимое количество способов. Осталось только выбрать какой-то один.
- Говорят, вы несколько месяцев были в плену у Пожирателей, - закрыв досье и наклонившись чуть вперёд, доверительно поведал Уоррингтон своему пациенту большой секрет //конечно, а то вдруг он сам не в курсе//, - Моя секретарша - у неё сегодня, к сожалению, выходной, но вы, несомненно, с ней познакомитесь позднее - считает вас настоящим героем. Если бы она знала, что вы придёте сегодня, наверняка бы вышла на работу лишь для того, чтобы вас увидеть.
Дэмиан усмехнулся и откинулся на спинку своего кресла, не сводя с Фостера внимательного взгляда. Сейчас его интересовала реакция аврора, она была чуть ли не важнее его слов. В конце концов, слова почти всегда - ложь или провокация, с эмоциями в этом плане было сложнее, не все умели мастерски их скрывать или подменивать одни другими. Посмотрим, насколько хорош в этом Фостер.

 Отправлено: 24.02.11 22:07. Заголовок: Уоррингтон задавал с..

Уоррингтон задавал слишком много вопросов. И проблема состояла не в том, что каждый из этих вопросов предстояло достойно отбить, а в том, что этот треклятый психиатр так быстро перескакивал с одного на другое. Его, кажется, вовсе и не интересовали ответы Фостера, он будто бы уже зачитывал ему приговор, вернее, диагноз (а в нашем случае это одно и то же), а ответные реплики приговоренного, вернее, пациента, были так, приятным дополнением к основному блюду. Ощущения Фихте сейчас отдаленно напоминали ощущения пациента, который лежит по общим наркозом, но почему-то сохраняет ясность рассудка, и, недвижимый, слушает, как врачи обсуждают его опухоль или кисту, которую собираются вырезать. Причем один из монстров в белых халатах шут предлагает отрезать и еще что-нибудь, например, голову, чтобы посмотреть, как пациент проживет без нее и сразу ли заметит отсутствие столь ненужного ему, в общем-то, органа. Словом, Фостер чувствовал себя не в своей тарелке. Но он не был бы собой, если бы не заставил точно так же ощущать себя Уоррингтона.
Он откинулся в кресле, положил ногу на ногу, и начал неторопливо, с улыбкой, отвечать на его дурацкие вопросы:
- Ну что вы, доктор Уоррингтон, какое "плохо"? Моим симптомом можно считать разве что слишком сильное для человека с моей историей - ну, вы же понимаете, о чем я, - слишком сильное желание вернуться к работе. Но вряд ли это симптом чего-то кроме верности делу добра, да еще неудавшейся личной жизни. - Фостер рассмеялся добродушным мужским смехом, как смеются папаши, пытающиеся найти общий язык с друзьями своего сына, или школьные учителя, которые дожили до преклонных лет, но так и не отучили себя от дурной привычки угождать своим ученикам. Он будто раскрывал перед Уоррингтоном свою самую постыдную тайну, после которой и разговоров-то никаких быть не могло: дескать, он, Фостер Фихте, одинокий старый холостяк, надежды которого на семейный очаг тают с каждым днем. И в этом все его проблемы.
- Знаете, доктор Уоррингтон, быть врачом - это огромная ответственность. Не мне вас учить, но хороший врач скорее сам пострадает, чем допустит, чтобы страдал его пациент. - Фостер не удержался от небольшого подкола в адрес мозгоправа. Он не просто не считал его квалифицированным врачом, он попросту боялся его. Нет, не как орудие своего политического противника, а как человека, чье авторитетное, но не обоснованное никакими научными фактами, мнение, всегда будет цениться дороже его собственного мнения. Сложнее всего было спорить со статусом, ведь статусности чужды всяческие логические доводы. - А с моей несобранностью... нет, я был просто не готов принять на себя такую ответственность. Но с другой стороны, я не мог выбрать профессию из тех, которые называют "теплым местечком", вы меня понимаете? Не такой я человек, чтобы отсиживаться в тылу.
Услышав о секретарше, Фостер не сдержал усмешки. Все секретарши Министерства смотрели ему в след коровьими глазами после того, как он вернулся из плена. Может, они поголовно предпочитали какой-то измученный и истощенный тип мужской красоты, а может, шрамы действительно, согласно расхожему утверждению, украшали Фостера, но даже те чопорные дамочки, которые раньше корчили при появлении Фихте недовольную мину, теперь улыбались ему, как старому приятелю. Неудивительно, что это надоело Фостеру уже в первую неделю - секретарша никогда не была тем типом женщин, о котором он грезил, а уж если такие экземпляры встречались на каждом углу, то это было просто неимоверно скучно.
- Вы шутите, доктор Уоррингтон? - Фостер смеялся чуть дольше, чем положено, потому что на самом деле ему было совсем не смешно. - С тех пор, как я побывал в плену, женское внимание буквально обрушилось на меня со всех сторон. Наверное, мне даже стоит поблагодарить их за то, что теперь я могу выбирать любую красавицу из тех, что сидят в Министерских приемных? Но, знаете ли, это были не самые приятные дни в моей жизни, - лоб Фихте прорезала глубокая морщина. Это был совершенно спонтанный сигнал, не отражавший никаких эмоций, но отлично изображавший попытку избавиться от какой-о неприятной мысли - как раз то, что было нужно.
Вежливость Фостера продолжала литься потоком, и, наверное, затопила бы кабинет Уоррингтона, если бы он не начал чувствовать подкатывающую к горлу тошноту и нарастающее желание поскорее влить в себя немного этого самого зелья. Как на зло, именно сегодня Фостер не рассчитал время, и жажда принять очередную дозу настигла его в самом неподходящем месте в самое не подходящее для этого время. Фихте постарался отправить это чувство куда-то на задворки своего сознания: в конце концов, он умел управлять своим телом. Но, видимо, боль и наркотическая зависимость имели разную природу, потому что стойкое желание как можно скорее воссоединиться с флакончиком зелья никуда не уходило. Оно росло, и Фостер молил лишь о том, чтобы ему хватило самообладания продержаться до конца сеанса.