Отправлено: 16.08.11 20:43. Заголовок: В спинах чужих ошибаться, но так и не встретить тебя.

[реклама вместо картинки]

» Дата: конец июня 1976 - 11.12.1976
» Место: ящик письменного стола Мариан Эбботт
» В главных ролях: Мариан Эббот
» Иногда просто необходимо писать письма. Даже если адрес получателя неизвестен. Даже если получатель мертв.

 Отправлено: 20.08.11 13:51. Заголовок: На работе в субботу ..

Скрытый текст

На работе в субботу надо что-то делать хХ Все упомянутые, в случае расхождений и неудовольствий от упоминаний напишите, все поправлю.

июнь, 1976 год.

Она ходила по комнате. «Комната отдыха» была бесполезным помещением, но прекрасно подходила чтобы остаться наедине с собой, особенно сейчас. Она могла бы вернуться в кабинет, но не захотела. Она злилась на Фихте за его последние сказанные ей слова, а ее гнева и ярости, которые сейчас кипели и бурлили внутри, окрашивая любую мысль в обвинительный тон, не должен видеть никто. Никто кроме врагов.
Эбботт снова прошлась от двери до угла наискосок через комнату, остановилась, зачем-то схватив себя правой рукой за запястье левой, прижав обе руки к груди. Ей хотелось поймать кого-нибудь и выплеснуть эту бурю эмоций, выразить ее в крике. Причем лучше всего, если бы этим кем-нибудь совершенно случайно оказался Фостер Фихте.
Сейчас всегда славящаяся своей уравновешенностью Эбботт буквально скрежетала зубами, чувствуя, что необходимо отвлечься. Она снова прошлась до стены и обратно – в который раз, и наконец – села на диван, оперевшись локтем о подлокотник и коснувшись пальцами виска. Хорошо, что сегодня – одна-единственная операция, участвовать в которой ей не позволил самовлюбленный эгоистичный... В общем, можно позволить себе этот перерыв.
...
«Мариан».
...
- Мариан, ты в порядке? – это Марк Хиндер. Они с ним никогда особенно не общались, но это сейчас было неважно. Эбботт глубоко вдохнула, избавляясь от поглотивших ее путанных раздумий.
- Марк? Они уже вернулись? – сказала она, вслух продолжая свою логическую цепочку. - Я, наверное, столько времени здесь провела! – она смущенно заулыбалась ему, собираясь забрать в ярости швырнутую на диван папку и встать. – Представляешь, задумалась и, верно, задремала. Не представляю, сколько сейчас времени, - говорила она, складывая на место последние вылетевшие листы. - Ты случайно не в курсе, Фихте уже ушел? – она встала, держа в руках злосчастную папку.
- Мариан, - Хиндер подошел к ней. – Нам надо поговорить. – она с непониманием смотрела на него. – Присядь, - попросил он и сел сам. Эбботт послушалась, медленно опустившись на диван. Тот самый диван, на котором спустя четыре года будет сидеть совсем другой Марк.
...
«Дорогой Фостер».
...
Позже она никогда не могла сказать, почему написала именно это. Просто однажды, словно сами собой, в руку легло перо, на стол - пергамент, и Мариан Эбботт написала первые два слова, поставив красивую запятую после. Она взглянула на написанное, подумав о том, как аккуратно вышло... И разрыдалась.

Дорогой Фостер,
За последнее время произошло немало событий. В этом году прием стажеров начался раньше, как и было учреждено. Потери среди авроров в эти месяцы выросли, Аврориат пребывает в смятении. Битва, которую мы ведем столько времени, начинает казаться проигранной, а стойкость авроров переживает еще большее испытание, чем раньше. В семьях уже давно со страхом встречают вечера: вдруг тот, кто утром ушел, больше не вернется? А про тебя ничего неизвестно. Жив ли ты? Мне остается только молиться, чтобы Судьба уберегла тебя. Я по-прежнему жду тебя. Кажется, только я: теперь даже Филдс молчит, когда речь заходит о возможности того, что... о том, что ты все еще жив. Я осталась совсем одна.

 Отправлено: 14.09.11 13:18. Заголовок: Там, на лужайке стоя..

Скрытый текст


Там, на лужайке стояло огромное дерево в цвету. Цветы были яркие, сиренево-фиолетовые, и Мариан еще никогда не видела такой красоты. Было в этом что-то символичное, как будто Природа учила ее, что все приходит и уходит, рождается и умирает, цветет и отцветает, и это неизбежно. Непреложная истина, и цветам этим, при всем их великолепии, был отпущен очень короткий срок. Совсем как ее несчастливому счастью с Фостером Фихте.
Мариан Эбботт стояла и смотрела на дерево и его цветы, так контрастирующие с низким серым облачным небом, а потом увидела, что под деревом была плита. "Кристофер Коллинз", - говорилось в эпитафии. - "Любящий отец и муж. Навсегда", - годы жизни сообщали о том, что мужчина умер в 44 года. Тоже слишком рано.
Она не знала, зачем пришла сюда. Она сидела на черной холодной скамье и все рассматривала это несчастное дерево, словно надеялась увидеть в нем какой-то ответ. Мариан увидела: какая-то женщина, закутанная в платок, подошла и опустилась перед надгробием, возле которого она совсем недавно стояла, положив букет. Ее передернуло. Она встала и тут же ушла с кладбища, больше никогда не приходив туда.
У нее даже не было могилы, на которую она могла бы принести цветы.

сентябрь, 1976 год.

Мне придает мужества только лишь моя вера в то, что я непременно увижу тебя.
Я пишу тебе это, и мне так легче. Так я спасаю себя. Раньше меня спасал ты. Или даже если мне всего лишь хотелось так думать - это уже неважно. Неважно, что было взаправду, а что я выдумала. Черты твоего лица - не выдумка. И руки. И взгляд.
Время многое обесценивает. И мне жаль. Я о многом жалею. Теперь я могла бы сказать тебе: возвращайся ко мне. Вернись ко мне. Вернись ко мне, я умоляю тебя.

За окном падали листья. В воздухе висел густой туман, а дождя не было. Мариан смотрела на себя в зеркало. Фиолетовые круги под глазами, бледность теперь имела тот неприятный оттенок, который говорит о не самом лучшем состоянии здоровья. Волосы собраны на затылке, но неряшливо, как попало. Она в каком-то старом халате, похожа на приведение. Сегодня выходной, завтра она будет совсем другой. Аккуратная и собранная отныне только на людях, Мариан сейчас стояла в ванной перед тем самым зеркалом, которое чуть не рухнуло, когда она хлопнула дверью, влетев сюда с вещами Фихте. Кажется, это было миллион лет назад...
Осень была пасмурной и холодной, не дождливой. Эбботт думала о том, сколько времени они потеряли. Сколько дней, месяцев и даже лет было потрачено впустую: на недомолвки, намеки, недосказанности и хождения вокруг да около! Но ведь Фостер всегда был рядом, а тогда ей как будто и не нужно было ничего другого. Отчаянная осень.
И вечером она сидела возле камина, но тайком все же ждала, что раздастся звонок или стук в дверь, и она откроет дверь, а там будет он. Он спасся, успел трансгрессировать, что угодно, только теперь он вернулся и с ним все в порядке.
Однако, время шло, в городе уже давно царила ночь, когда Мариан в очередной раз поняла, что ничего не произойдет. Фихте не появится, чудом уцелевший, не найдут его ни сегодня, ни завтра, ни через месяц, и отчетливость этой мысли так резанула по чувствам, что ей стало страшно.

 Отправлено: 16.09.11 12:38. Заголовок: декабрь, 1976 год. ..

декабрь, 1976 год.

Звуки безупречно настроенного пианино, похожие на капли, складывались с идеальную гладкую мелодию, а сопрано солистки - настолько чистое, что вызывает настоящее благоговение у слушателей, заставляя думать о том, как может быть голос настолько красивым, так проникать в душу. Эбботт выключила радио.
Сегодня рано утром шел снег. И на улице было так тихо, и холодно, но вместе с тем очень хорошо. Мариан стояла на крыльце, закутавшись в накинутое на плечи пальто, и все смотрела - в еще темное небо и вокруг, пока не заметила, что на соседнем крыльце стоит и собирается закурить сосед. Он тоже увидел ее, махнул рукой, она учтиво кивнула и почти сразу вошла обратно в дом.
Если раньше она могла пойти и рассказать Фихте что бы ее не волновало, не только обращая внимания на его манеру реагировать, но и не замечая, как мало-помалу она все чаще предпочитает именно такую манеру всем другим, теперь она снова предпочитала держать все в себе. Если раньше одиночество страшило ее, то теперь она не делилась своими мыслями и планами ни с кем. После того, как Филдс сказал ей то, что сказал... Мариан не осуждала друзей и коллег, в особенности за то, что они считают, будто она не в себе. Некоторые из авроров и собственный брат знали ее преотлично и потому, когда она ни с того, ни с сего сосредоточилась на работе и так неожиданно достигла просто фантастических для такого короткого срока успехов, это стало для них сигналом к тому, что...
- К чему? - резко спросила она Чарли однажды.
- К тому, что ты сходишь с ума. Нельзя зациклиться на работе просто потому, что... Нужно жить дальше, - спокойно, совсем как она, отвечал ей брат.
- Хватит говорить так, будто он мертв.
- Но он мертв! Мертв, Мариан! Да, это тяжело. Да, я понимаю твои чувства, но прошло полгода. Если бы он был жив, его бы уже нашли или он бы вернулся сам. Я видеть не могу, как ты себя заживо хоронишь в своем кабинете. А о матери ты подумала?
- Ничего ты не понимаешь, - тихо и упрямо сказала Эбботт и этим окончательно вывела старшего брата из равновесия.
- Ты сейчас в Визенгамоте, делаешь все, чтобы стать судьей. Станешь судьей, что дальше? Как насчет поста Министра Магии? - он сделал короткую паузу, вздохнув. - Вернись домой, слышишь меня? Переезжай в Рединг.
- Замолчи! - вдруг прикрикнула Мариан. - Неужели ты не понимаешь, это не для меня? Я могу пожить там неделю, а месяц нет. А уж год! Прекрати говорить со мной так, будто Фостера больше нет, а я - чокнутая, и ты явился забрать меня под свою опеку, тоже мне доброволец выискался - присматривать за психованной сестрой! - Чарли открыл было рот, чтобы что-то возразить, но она резко повернулась к нему, подойдя почти вплотную. - Я-не-сумасшедшая, ясно тебе? Даже если он убит, то кто-то сделал это, и этот кто-то должен ответить за это. И он ответит. Ради этого я и работаю. Я хочу, чтобы все они, эти чертовы Пожиратели, узнали вкус правосудия. И чтобы никто не мог помешать мне. И не смотри на меня так, Чарли. Я не собираюсь отвечать им их способами. У нас есть законы, и я хочу, чтобы эти... эти нелюди поняли наконец-то, что они работают, - столько было ярости в ее голосе, взгляде, эмоциях, столько энергии. Но все это вдруг угасло, Мариан отвернулась, скрыв лицо в ладонях, и, постояв так несколько мгновений, попросила. - Уходи.
- Мариан...
- Уходи, Чарли! - уже не просила, а почти приказывала она. И он ушел.

Сначала я считала дни, потом месяцы. Однако, теперь для меня имеет значение лишь надежда на твое возвращение. Я не знаю, где ты и что с тобой, но я чувствую, что ты все еще жив. И я боюсь. Меня охватывает немой страх, что время, которое ты провел там, где ты сейчас есть, и то, что с тобой происходит там, а со мной здесь, изменят тебя и меня до неузнаваемости.
Если бы только знать, где искать тебя. Я бы бросила все, я бы сделала все. Если бы только знать...

Они так настаивали, чтобы она поверила в то, что Фихте мертв, и в то, что сама она, если не поверит, потеряет рассудок. Даже Филдс просил ее перестать оглядываться на того, кто теперь уже прошлое. Как быстро он стал для них всего лишь воспоминанием. Она не могла так, но однажды она позволила им увидеть то, чего они так от нее хотели.

То, что было однажды утрачено, невозможно вернуть. Мне кажется, я никогда уже не стану прежней, слишком много боли, которую не исцелить даже самому гениальному целителю. Все, что можно сделать - это извлечь из прошлого урок и примириться с ним.

июнь, 1977 год.

Дорогой Фостер,
Сегодня ровно год с того самого дня. Ты не вернешься ко мне. Тебя больше нет.