Отправлено: 24.11.11 19:43. Заголовок: [ugly side]

Дата: 15 ноября 1979
Локация: Министерство, Атриум
Участвующие персонажи: Боудикка Боул >:О и Марк Хиндер <:O
Краткий сюжет отыгрываемого:
Подошла к аврору Боул, и сказала кроха:
"Рыжим врать нехорошо! В радикалах? ПЛОХО!"...

 Отправлено: 24.11.11 22:54. Заголовок: Внешне он выглядел п..

Внешне он выглядел предельно спокойным, хотя вот уже второй день за его спиной шептались еще чаще, чем это было прежде, когда всех интересовало то, как ему, скорбному вдовцу, плохо и во что же он теперь превратится - в злостного, безумного мстителя или в печальную, стенающую тень самого себя. Чуть ли не ставки делали - так казалось Хиндеру.
Громкое, звонкое слово "Радикал" не могло заглушить даже то, что произносилось оно шепотом, быстро, нечетко, и что бы не дай бог услышали лишние уши. А опасливые взгляды, которые принялись кидать на Хиндера все, кому не лень, раздражали аврора куда больше жалостливых, выводили его из себя, но приходилось терпеть и все это проглатывать, как бы противно на душе у Хиндера не было.
Марк не реагировал никак - пусть шепчутся, это не должно его касаться, не должно его настолько сильно волновать, что бы он яро высказывался в свою защиту, подтверждая поговорку о том, что на воре и шапка горит: ведь если своим поведением подкинуть еще пару-другую поводов, то тогда этот кошмар никогда не закончится. Поэтому Марк воздерживался от комментариев, даже когда кто-то напрямую обращался к нему - а правда ли то, что написано в той листовке, которую кто-то вчера выпустил, ведь правда, да?... Ну мы же знаем!
Наверняка так себя чувствовали и остальные, чьи имена украсили эту опасную бумажку, в какие-то считанные часы облетевшую весь магический Лондон. Им, наверное, было даже хуже, чем Марку, ведь кое-кто из радикалов и правда считал себя рыцарем, несущим добро в массы, и недоумевал, почему кто-то обвиняет благородных воинов в жестокости, кто-то красит их белые плащи в угольно-черный, кто-то хватается руками за древко их пик, не давая идти в бой. Это же война! Война ждет жертв! На войне нужно действовать со всей жестокостью - с кулаками за светлое будущее, по крови к яркому солнцу!
Самому себе мужчина мог признаться: ему не нравилось то, что он связан с радикалами. Но за нужную информацию о Пожирателях и о первом сентября, в которой так нуждался Хиндер, нужно было чем-то платить, и в тот момент, когда он согласился присоединиться к Вэллону и его последователям, он оценил свой статус и свою свободу гораздо ниже этих знаний. Да еще и Малфой, покусившийся на жизнь Гесионы, не должен был уйти без ответа. Тогда за Марка говорили его эмоции, его ненависть к белобрысому чистокровному волшебнику затмила, пожалуй, все остальные доводы, что жалко подбрасывал его рассудок, надеясь, видимо, что Хиндер рассмотрит их, но видит Мерлин, сама идея этого "военного направления" была Марку чужда и противна.
Он еще верил в то, что добро может быть настоящим добром и побеждать, не смотря на все сложности и неукротимую силу своего антипода. Марк все еще оставался романтиком, потеряв любимых и едва не потеряв друга. Он и сам удивлялся, откуда у него берутся силы во все это верить. Может быть, все потому, что он часто вспоминал тот интерес, с которым смотрела на мир его дочь, и ту безмятежность, которая накатывала на него, когда любимая жена, засыпая, прижималась к его плечу. Если в мире есть - были - такие прекрасные вещи, то черт побери, он еще не настолько прогнил, как кажется! За него стоит побороться, используя честные правила и благородные цели, не путая прощение со слабостью и мудрое смирение со страхом.
Хиндер хотел бы посмотреть на тех, кто посмел напечатать листовку - ему, черт побери, хотелось лично увидеть тех, кто сделал радикалов настоящей мишенью для Пожирателей. Вот этот факт злил его гораздо больше чем то, в чем Хиндера и остальных радикалов упрекали. Вот же подарок для "сил зла"! Не нужно даже искать всех этих докучающих "светленьких", вот они все, пожалуйста, на блюдечке.
Кто их так предал? Кто написал это? Их обличили в жестокости - Марк готов был даже согласится с тем, что обличили за дело, и даже сам готов был признаться в своей вине - что не всегда у него хватает решительности и смелости остановить Вэллона, но черт подери, теперь приспешникам Лорда ничто не мешает устроить охоту на своих противников, имея в рукаве такой козырь. Им даже не нужно никого искать! А если в списке где и ошиблись - то это не беда, подумаешь, невинной жертвой больше. Правда... Когда Марк сам пробежал глазами список вчера вечером, то был неприятно удивлен - здесь не было ни одной ошибки. Это настораживало еще больше - кто-то явно их видел, кто-то точно знал... Кто?

Хиндер сам не знал, идет ли он правильным путем, или давно сбился - здесь так сложно выбрать правильный путь, он понятия не имел, плутает ли он без толку, или же целенаправленно свернул на дорожку помрачнее и посложнее, что бы быстрее со всем разобраться и сократить путь до света в конце туннеля.
Что сказал бы Сэм, если бы все это прочел?
В последние дни Хиндер часто вспоминал брата. Где же теперь этот вечный путешественник? Его поддержки, конечно же, не хватало Марку. Он всегда скучал по Сэму - с той самой ссоры он сожалел, что их дорожки разошлись, ну а сейчас, когда Марк стал ценить родных людей еще больше... Отчего-то Марк был уверен, что именно Сэм помог бы ему принять верные решения, предостерег. Может быть, потому, что они были одновременно похожи и не похожи, и даже различия друг в друге знали как и чем объяснить.
Но кто ответит ему, прав он или нет, если брат так далеко?
Гесс... Она уже знала о том, на что подписался Хиндер - стать радикалом, потакать своему желанию мстить, и даже одобрила его выбор, но зато из вчерашнего разговора с Грюмом, который в этот раз присматривался к своему подопечному внимательнее, чем даже тогда, когда выбирал его в свои стажеры, Марк понял, что Алостор готов прибить его, если обвинения окажутся правдой. Хиндеру было очень сложно ему врать - это же Грюм.
Так много в душе - споров с самим собой, планов действий, угрызений совести, слов в защиту, и так мало Марк готов кому-то рассказать.
И все как обычно.
Он, как и всегда, направляется в Министерство, как всегда, оказывается в Атриуме, идет к лифтам. Обычное утро - одно из сотен других таких же, будто ничего не произошло. Как всегда, у лифта уже столпилось несколько спешащих на работу служащих, как всегда Марк здоровается с ними, как всегда, скучая, ждет, когда подъедет лифт. На нем, как всегда, маггловская одежда - Марку так удобнее: простого покроя брюки и простая футболка, теплый шарф и в руках - его привычное пальто. Он, как и всегда, нетороплив в движениях, вежлив и внимателен к другим. Будто ничего не произошло, и день как день, и газеты как газеты, и волшебники как волшебники. И все забыли о радикалах. И даже о магической войне.
Но в один миг все меняется, и Марк, чуть обернувшись в сторону, видит спешащую к нему рыжую женщину, и что-то в том, как она хмурит брови, аврора настораживает. Да-да, это та самая Боудикка Боул, в отчетах к которой Марк позволяет себе вольности в виде смешных записок, та самая, кого Марк рад видеть: при первой встрече они поделились друг с другом сокровенными вещами о своих потерях и злоключениях, и теперь это тайное знание друг о друге их делает похожими на каких-то заговорщиков, что, отчего-то, даже приятно. Незримая поддержка, признание, что эй, я такой же, как ты - осталась от меня только половинка, но мы и с этим справимся...
Но что она тут делает в такую рань? Что?...
Марк не успел ничего сказать, хотя уже приготовил для Боудикки должное приветствие. Но о "Видите, любезная Боул, как рано я явился - допишу, допишу вам отчет" в эту же минуту пришлось забыть.

 Отправлено: 25.11.11 03:31. Заголовок: Нет, вы только посмо..

Нет, вы только посмотрите на него! Идет себе неторопливой походочкой, как на прогулке по живописному парку с картины Моне или Мане. Только тросточки ему в руке не хватает, которой он мог бы мотать из стороны в стороны. Да головой своей круглой головой белобрысой по сторонам не крутит, исторгая направо и налево восхищенные возгласы вроде «красотища-то какая!» или «какое утро дивное нынче выдалось!» Но он и без того умудряется чинно шествовать под сводами Атриума и даже не подозревает, что позади него на горизонте нарисовалась дама, за которой, между прочим, не грех уже было бы и честь знать поухаживать. Ну так, между прочим, между строчек на чашечку кофею там, к примеру, пригласить! Почти два месяца этот господин бессовестно кокетничает при всяком удобном случае с ней, щеками своими сверкает в улыбке при виде нее - да так, что даже Диана подметила, - и никакого решительного шага вперед со словами «о, волоокая Боадицея, я приглашаю вас на рандеву». Имеет ли он, позвольте поинтересоваться, хотя бы смутное представление о женском коллективе и как быстро в нем распространяются слухи? Как эти слухи кочуют от ушка до ушка, незаметно так видоизменяясь, коверкаясь и в конечном итоге превращаясь в нечто очень странное и, уж совершенно точно, далекое от истины? Да что там придумывать ссылки на кого-то, разберем на практике. Боул еще месяц назад легкомысленно отвертелась от вопроса мадемуазели из секретариата фразочкой «нас связывает приятное знакомство». Могла бы ведь предугадать, что после до неё донесется ласковое журчание с душераздирающим рассказом о двух разбитых сердцах, нашедших утешение друг в друге, но трепетно оберегающих единение свое от глаз чужих. И как бы Боудикка не отпиралась, как бы Боудикка не открещивалась от приписанной ей романтической связи с Хиндером, ответом ей лишь служили многозначительные улыбки, а кто-то даже умудрялся подмигивать двумя глазами сразу для пущей важности. «Но мы-то знаем», - точно говорили они взглядами, когда разгоряченная Боул пыталась сформулировать какие-либо доказательства в защиту собственной компетентности и невозможности маломальских отношений с бравым аврором. Разве может женщина из уважаемого чистокровного семейства связаться с мужчиной без рода и племени? И на то у куриного племени находился ответ, и все слова Боудикки использовались против неё же самой, и снова выкручивались - и под конец жевала несчастная Боул историю, достойную дамского романа. Где невозможность помыкается невозможностью, где сквозь тернии во имя любви, несмотря ни на что. Концовка имела свои неповторимые вариации - это котировалось в зависимости от лирической направленности курицы. Самое ужасное из того, что пришлось переварить скромной министерской служащей, заключалось в радостной реплике «а как мистер Хиндер отреагировал на известие о том, что он вскорости станет отцом?» Ньютон потом три часа приводила в чувство свою товарку и подливала в кофе коньяк, понося почем свет клином сошелся, безалаберных девиц, под конец выдав гениальнейшую речь о ничтожестве мужского пола и эре господства независимых женщин. Боудикка, в чашке которой уже плескался исключительно коньяк, прониклась ораторским талантом своей верной приятельницы и аж едва ли не отбила свои ладошки, когда зашлась в благодарных аплодисментах. И она твердо решила, что не будет гневаться на кумушек из секретариата. Потому что сама еще недавно активно принимала участие во всех обсуждениях на повестке дня. Просто звезды так сложились, ситуация так завертелась - и она сама нежданно-негаданно стала повесткой дня. Тоже опыт ведь, с какой-то стороны. Не суди, да не судим будешь, как гласит народная мудрость. Боул любила распространять небылицы со скуки, и то аукнулось ей бумерангом по лбу. «Справедливо!» - подумалось тогда Боудикке.
Но знал бы Марк, в чем заключается отвратительность причастности к тайной секте женского совета. Ах, если бы он знал, он бы перестал так мило улыбаться Боудикке при встрече, перестал бы замедливать свой шаг, чтобы перекинуться парой ничего не значащих фраз, перестал бы прикреплять к документам записочки, проанализировав которые, все население отдела в нежном возрасте до двадцати двух пришло к единогласному мнению «он флиртует». А вещь эта мерзопакостная заключается в том, что наслушавшись пересудов, даже Диана сурово завещала о «он ведет себя не по-мужски, он не должен скрывать ваши отношения от общественности, он должен выйти вперед, как истинный джентльмен, ударить себя кулаком в грудь и утереть всем носом репликой "это моя женщина!"». Ньютон, так, чего греха таить, хоть Боул в том никогда вслух и не признается, считалась женщиной с непоколебимым авторитетом. Той, к чьему мнению следует прислушиваться. Той, которую бескумирная Боудикка безмерно уважала и помирала от зеленой скуки, когда её не было на месте. И вот, когда даже эта великая женщина уверовала, Боудикка и поддалась всеобщей истерии. И тоже стала замечать во всем скрытый смысл, в каждой писанине Марка замечала увлечение собой, прекрасной, и задумалась о том, не затянулось ли приятное знакомство и не пора ли его уже продвигать к чему-то более интересному. Чего уж там говорить о невозможности причинно-следственных связей, которые нынче допускались очень возможными...
До тех пор, пока мужик-ребус Марк Хиндер не заблестел новыми гранями, о которых никто даже не подозревал. Да, мы сейчас говорим о злосчастном выпуске «Ежедневного Пророка» с перечнем участников подпольной шайки экстремистов. Да, мы сейчас говорим о том ожоге на языке Боудикки от кофе. О том возмущении, которое полыхало внутри Боудикки уже целых два дня и возрастало с каждой секундой все больше и больше. К тому моменту, когда мистер Хиндер соизволил обернуться и заметить её, оно и вовсе достигло своего пика. И Боудикка поняла, что сейчас в Атриуме пронесется ураган Катарина. Она понятия не имела, какая мина застыла на её лице, но, по всей видимости, суровая. Настолько суровая, что у Марка, в свою очередь, появилось довольно глупое выражение на лице. Он, видимо, сказать ей что-то хотел, но Боул сумела перебить бессмысленный словесный поток безо всяких реплик со своей стороны, стрельнув грозным взглядом в него. Теперь её очередь неспешно приближаться, точно прогуливаясь по саду Жимани. Маленькая ладошка выуживает из сумочки сложенную газетку, которая специально дожидалась своего звездного часа, губы трогаются в насмешливой улыбке, а голос тихо интересуется:
- Этому имеется рациональное объяснение? - Наманикюренный пальчик эффектно тыкает именно в ту строчку, где черным по белому отпечатано «Марк Хиндер». Перфекционистка, чего с неё взять! Но кто скажет, что тренировалась, чтоб вот так вот, не глядя попасть именно туда, куда надо? Только рыбки из аквариума, но и те молчаливые ребята были. А уж как велико желание в Боудикке имелось свернуть газетку в трубочку и шлепнуть ею по лбу этому Хиндеру, вина которого заключалась даже не в том, что он непотребством занимается и членские карточки имеет не от тех клубов, а в том, что до сих пор не додумался пригласить её куда-нибудь. «Вот мужики же ж пошли!». Так и звенит в ушах голос Дианы Ньютон, когда Боудикка громко фыркает. - Вы меня огорчили, мистер Хиндер, огорчили. Я от вас такого не ожидала.
В футболочке он, понимаешь ли, он тут у лифтов прохлаждается. Уууу, нет, вот только попробует пускай сказать ей что-то, что ей не придется по нраву. Обязательно газетой по лбу даст. При всех.

 Отправлено: 25.11.11 18:36. Заголовок: Мужчины и сами - те ..

Мужчины и сами - те еще сплетники. Они тоже любят обсудить кто, где, с кем, когда и зачем. Но даже не смотря на это, Марк свое мнение предпочитал всегда держать при себе и никогда не стал бы собирателем всех этих гнусных историй, которые переносились из уст в уста, обрастая новыми предположениями, гнусной ложью и пикантными подробностями.
Единственное, что могло заставить его прислушаться к россказням - это долг службы. Аврор на то и аврор, что бы всегда и обо всех все знать. Пожалуй, именно это в своей работе Марк и недолюбливал - что хочешь не хочешь, а ты всегда должен быть по максимуму в курсе дел, и эти дела порой оказываются весьма и весьма щепетильными вопросами.
Пожалуй, тогда вдвойне странно, что Хиндер, так яро реагировавший на обсуждение его принадлежности к радикалам, ни сном ни духом не знал ничего о романтических бреднях, в которые волею судеб женской половины министерских работников попался. Объяснить это можно было лишь одним - Марк настолько ушел с головой в работу, прячась от своих переживаний и своего одиночества, что вряд ли мог ассоциировать себя со сплетнями романтического толка. Вряд ли такой человек, как он, - считал Хиндер - подходит под образ влюбленного принца, тем более, что сердце его еще не собралось из разбитых кусочков воедино. Он мало представлял себе, как будет строить отношения с кем-то дальше, а тем более - пока память о Терезе настолько жива и пока настолько важна умершая жена для аврора. Как страшно он ругал себя за какие-то непонятные, путанные чувства к Гесионе, внезапно возникшие в его - определенно, воспаленном - мозгу. Так что какие могут быть сейчас влюбленности, новые женщины, увлечения и свидания?
И уж тем более, он никогда бы не подумал, что его смешные, от скуки написанные записки к документам, могут вызывать у кого-то столько всевозможных предположений! Там ведь не было ничего криминального, Марк не станет же рисовать какие-нибудь сердечки: мало того, что максимум его художественных способностей - это слон, нарисованный вместе с дочерью (кстати, а ведь неплохой рисунок вышел!), так еще и Боудикку Марк знает всего ничего, что бы склоняться к каким-то романтичным видам. Он ей и писал-то разве что: "Вот тут забавный рапорт, почитайте - пять минут веселья никому не повредит" или "Лучший Отчет - Шедевр Албанского Работника Аврориата" - даже не знаю, что такое чудо забыло на моем столе" или "Сегодня на повестке дня - сотня скучных бумажек специально для здорового сна". Разве из этого можно надумать что-нибудь серьезное? Они с Боул душевно поговорили, она помогла ему хотя бы немножко разобраться в себе и успокоить острую боль, и за это Марк был благодарен этой без сомнения умной и красивой женщине, и черт побери, разве в этом было что-то такое, что стоит обсуждать? Оказалось, действительно было. Эх, совсем Марк закостенел.
Но к чему мы, собственно, ведем? А к тому, что Марк совершенно был не готов к такой реакции Боул. Она не просто вопрошала, правда ли то, что нынче оказалось и в газетах, в ее голубых глазах читался праведный гнев, а еще чуточку - волнение. Если бы Хиндер был для Боул и правда всего лишь мимолетным знакомым, то разве же она пришла бы разбираться? Может, нужно присмотреться повнимательнее к этой удивительной женщине?
И вот она стоит подле Хиндера, указывая ему на список в газете, причем точно на его фамилию, и, даже не поздоровавшись, вопрошает о том, что вызывает ее праведный гнев. И отчего-то Марку вовсе не хочется отделываться от нее теми фразами, что за два дня он уже успел выучить, потому что повторяет каждому, кто бы его не спросил: "Думайте своей головой", "Ваше право так считать", "Сколько можно приставать мне с этой белибердой о радикалах?". Напротив, хочется объяснить ей все, поделиться и постараться сделать так, что бы Боудикка его поняла - это же их такая фишка, что они понимают друг друга в самых сокровенных вещах. Но, конечно, пускаться в такие объяснения при всех не стоило - итак те, кто ждал лифт вместе с Марком, навострили ушки. Интересно же.
- Вполне: вы можете доверять газетчикам, а можете - нет, - смотрели на женщину честные-честные голубые аврорские глаза.
Он, наверное, был немножко не ее круга. Не стесняющийся своего маггловского происхождения, такой, какой есть - простой и бесхитростный, совершенно ничем не примечательный аврор, пусть и, что в плюс ему, хорошо образован. А она - сразу скажешь, что женщина благородного происхождения, ухоженная, и с этой потрясающей уверенностью в глазах...
Хиндер, пожалуй, привык к грубым словам и грубым обвинениям, а здесь - "вы меня огорчили". И Марк не собирается отмахиваться, он и правда чувствует себя виноватым.
- Я хотел поговорить с вами, - будничным тоном заметил Марк, смотря не на Боул, а на подъезжающий лифт - наверное, своим вселенским спокойствием он пробуждает в ней новые и новые волны порицания.
Лифт подъехал, и ждавшие его ринулись занять свое место, а Хиндер аккуратно придержал Боул за локоток, что бы ее не смели желающие скорее попасть на свои рабочие места. Двери закрылись, лифт унес работников на уровни выше, и пространство рядом с аврором и министерской освободилось. Только теперь Марк, наконец, проявил эмоции: он забрал газету из рук женщины, пробежал глазами уже знакомые строки, и сказал:
- Да, тот, кто писал это, сгреб всех под одну гребенку. Выставил нас не в самом лучшем свете, а? - он говорил слишком серьезно для того, что бы это было шуткой, и это подтвердилось уже через несколько секунд - Марк еще раз пробежал список глазами и ответил Боул:
- Так вы хотите знать всю правду? Мне не за что оправдываться, но, пожалуй, я бы хотел, что бы у вас не было никаких иллюзий на мой счет, Боудикка, - отчеканил он. Противный тон. Слишком официальный для тех вещей, что он намеревался сказать, почему-то уверенный в том, что Боул никому не станет сдавать его секреты. Наверное, слишком прямолинейна она была сейчас для человека, что прячет за спиной неприятные козыри.
- Но Атриум - это не то место, где мне бы хотелось изливать душу, - наконец-то его губы дернулись хоть в каком-то подобии улыбки. Он и сам не знал, почему в один миг стал таким каменным и безэмоциональным, зато это только подтверждало то, что Марк многое обдумал на сей счет. Да, он не радикал по духу, но в радикалы записан. Все всегда гораздо сложнее, чем кажется. Хотела ли знать об этом Боул?

 Отправлено: 27.11.11 05:15. Заголовок: Боул давно уже перес..

Боул давно уже перестала верить в детские сказки о златоволосой принцессе невиданной красоты, которую разбудил поцелуем истинной любви прекрасный принц, и жили они долго и счастливо в мире и согласии, пока смерть не разлучила их. Хотя, казалось бы, по тому же сценарию все в её жизни и складывалось. Чем она была хуже этой вашей принцессы еще три года назад? И волосы у неё отливали на солнце невыразимо ярко и слепили глаза, и диадему ей бабушка подарила на совершеннолетие, и милый друг задаривал её с головы до ног невероятной заботой и невероятной же нежностью, благодаря чему сердце её не смогло устоять и завертелось в вальсе любви. Так ей тогда казалось. Так она была уверена, и беззаботный возраст не допускал и капли сомнения, что однажды она проснется, а той тонкой, пьянящей и кружащей голову эйфории как и не бывало. Словно мышка хвостиком махнула, словно случайно задела хрупкую драгоценность, словно разлетелось все вдребезги. И превратилась Боудикка в одночасье из сошедшей со страниц книг Шарля Перро героини в двадцатиоднолетнюю старуху у разбитого корыта. Где принц - уже совсем не принц, но такой же едва перешагнувший рубеж двадцатилетия затюканный старик, ожидающий рыбку золотую у моря погоды, чтоб выпросить у Владычицы Морской исполнения желания. Где вся любовь на проверку оказалась фикцией, пыльцой на цветке, разлетевшейся от легкого дуновения. А все то, о чем они вдвоем мечтали, глядя в небо и взявшись за руки, все, что они хотели построить вместе и распроектировали от фундамента до кровли, вдруг очутилось выжженным полем. Пылкое чувство гасло, а после на его место встала беспробудная тоска. Казавшаяся вечной весна так незаметно сменилась зимой, и покрылось обжигающей изморозью все нежное, оставив в качестве послевкусия жесткость на языке, отдающей горечью.
Боул не могла причислить себя к тому типажу женщин, отличительной чертой которых является взгляд на жизнь через розовую призму. Боул не могла причислить себя к натурам с трепетной душой поэта. Но иногда она себя ощущала медленно засыхающим домашним растением, которого по случайности забыли полить живительной влагой. Все, что ей было необходимым, и все, о чем она бы ревностно высказывалась с ярко выраженным отрицанием, заключалось во внимании со стороны. Именно внимание, каким бы оно ни было, явлалось искрой, пускающей вязь трещин в промерзшем могильнике, и Боудикка расцветала, и появлялся румянец на щеках. И каким бы случайным не воспринималось внимание мужское, пробойный удар был куда мощнее. И все её резкие слова, и все её убежденные реплики о том, что «идеальный мужчина - это тот, которого ты сама родила и сама воспитала», где-то в глубине души воспринимались самой же исключительно оправданием для себя.
Однако, впрочем, как в случае с мистером Хиндером, источник ценной энергии был слишком маломощным. И тогда на помощь приходили сподручные средства, в роли которых выступало женское королевство, такое мягкосердечное и алчущее до хотя бы одной интересной истории. Всё бурлило, всё кипело - и всё проигрывалось, когда доходило понимание абсурдности ситуации. Сейчас, глядя в кристально честные голубые глаза Хиндера, Боул даже с некоторой досадой думала, ну чего ей так не терпелось, ну чего она решила к нему сегодня привязаться и почему её так откровенно раздражает его футболка? К чему сдалась ей эта театральность и для чего играть роль одного неведомого сценария, забавляя и интригуя с утра пораньше народ в Атриуме? А ведь с мистером Хиндером опасно связываться, опасно поддерживать знакомство, опасно держать разговоры. Тайны её семьи бережно храняться в её мыслях и не могут найти выход в его уши ровно до тех пор, пока она отдает себе в том отчет и пока она держит ровно дистанцию. Пока не дремлет бдительность, пока сковано все бронью, она в состоянии ручаться за себя. Нет места легкомысленным увлечениям, нет места вопиющей безалаберности в выборе доверия - да и по всем параметрам Марк явно точно не подходил ни под один шаблон. Но она все еще стоит напротив и даже почему-то совершенно искренне говорит ему, что:
- А я и не верю. Мне достаточного того, чтобы вы сказали «мало ли, что пишут», и я буду рада. Вы ведь не похожи, Марк, на убийцу.
Ведь есть такая штука, как ответственность. Не вовремя и не к месту дает она о себе знать. Не вовремя и не к месту подоспело сообщение о причастности Марка к радикалам, когда, по мнению Боул, он еще не успел отойти от пересудов его горя. Те только начали сбавлять медленно обороты, но, ни в коем случае не вытягивать последние ноты - и вот, на тебе, новый взрыв. Куда печальнее стоило вдуматься, а что если это действительно так. Что, если новоиспеченный приятель действительно имеет причастность. Что, если её семья прознает об их милом знакомстве и решит использовать по своему усмотрению, дабы добраться через Хиндера до остальных и мерно все поперебить? Куда прятать все маленькие узелки, опять же, опасаясь быть вовлеченной в водоворот? В одном Боудикка была уверена: ей было бы очень жалко прерывать знакомство, да и вряд ли у неё получится собственноручно спокойно оттолкнуть от себя человека прочь, прикрывшись мутным объяснением. И ей хотелось услышать «нет, ну что вы» - и действительно вздохнуть с облегчением. Но раз уж начала... То вытягивай, дерзай, раз вывела на разговор. И чем он серьезнее говорит, чем он серьезнее смотрит и смотрит на газету, чем больше он чеканит слова, и чем холоднее он рубит, тем меньше получается верить в благоприятное «ну, нет, это не про нас». Иллюзии. Марк сам о них говорит, но, видит Мерлин, так тянет признаться, что их так не хватает, этих иллюзий, этих красочных наивных картинок. И её тянет честно сморщиться, как от противной пилюли, но она зачем-то возвращается вновь к исходному, и тоже выдваливает из себя улыбку, хотя её не покидает стойкое ощущение, что shit все-таки happens.
- И я могу быть уверена, что после меня не увезут в штаб-квартиру радикалов и запрут на семь замков как самую посвященную в чужие тайны? - Прищурившись, полушутливым тоном спрашивает она. Но видит Мерлин: в каждой шутке имеется своя доля правды. И раз уж Марк решил выступить в качестве изобличителя себя же самого, и ей, возможно, придется скушать эту правду, то она, пожалуй, хочет быть уверенной в статусе кво.

 Отправлено: 30.11.11 00:48. Заголовок: А разве у него были ..

А разве у него были причины доверять Боудикке? Сколько он знал Боул - месяц, два? Если считать, что встречи их были не такие уж частые, то и того меньше. Причем гораздо чаще вместо встреч были отчеты и послания, которыми они периодически, раз в неделю, обменивались. Но говорят, что порой и одного взгляда достаточно, что бы понять - да, вот этого человека ты искал всю жизнь, да, вот именно он никогда не предаст, да, вот именно эта женщина поймет тебя и примет со всеми слабостями и несовершенствами...
Глупая романтика. Нет, в такую Марк уже давно не верил. Он уже достаточно пожил, что бы научиться понимать, что даже такие наивные, невинные и прекрасные вещи требуют проверки, и что первый порыв довериться человеку может быть обманчив, и не стоит бросаться в омут с головой, не следует рассказывать лишнего, не следует доверять все свои секреты, раскрывать все карты, иначе с чем ты будешь играть дальше и что будешь делать, когда все твои ставки внезапно исчезнут в чужих карманах?
Тем более, Марк был аврором, которые обязаны - как говорит достопочтенный Грюм - быть бдительными всегда и ко всему, не важно, работа ли это или что-то еще. А здесь - такой сложный вопрос, такая тайна, о которой Марк рассказал только самому близкому другу, Гесионе, которая была даже больше, чем просто друг - когда-то она спасла Марка от неминуемой смерти. Кто еще знал? Только те, кто числился в радикалах сам - Артур, например. Даже родная мать Марка не знала, что он в этом замешан. Так ей будет спокойнее - считал мужчина.
Но почему-то Марк просто не мог врать Боул. Не только потому, что она тут же это поймет. Не только потому, что Марк вообще не любил лгать. Не только потому, что это все чертовски осложняло - пожалуй, даже еще больше, чем горькая правда.
У них двоих было что-то похожее, чем они зацепились, не смотря на разницу в статусах, в возрасте, в восприятии, и этого Хиндеру не хотелось упустить. В этом мире просто потерять и так сложно найти. И хрупкая связь, раз уж она забрезжила между двумя людьми, требовала поддержки, а вовсе не того, что бы ее заглушали неправдой и вздором. Такая связь может перерасти во что-то большее, не правда ли? Пусть даже Хиндер не хотел заглядывать вперед и вообще свое будущее видел очень и очень смутно, но среди окружающих его людей оставалось все меньше и меньше тех, кому он хотел бы довериться. А Боудикка...
- Скорее это меня ждут неприятные разбирательства в Визингамоте и, в самом худшем случае, Азкабан, - шутка? Возможно.
Марк заозирался по сторонам - нет, так дело не пойдет. Он же еще не совсем с дуба рухнул, что бы признаваться в том, что он радикал, на весь Атриум. Он пригласил Боул пройти с ним, и когда они оказались в одном из коридоров, где спешащие на службу министерские появлялись не так часто, достал палочку и только после простенького заклятия помех, что бы никто не мог разобрать то, о чем же они собираются говорить, собрал все свои силы, что бы найти нужные слова.
Ему было немножко неуютно. Потому что он прекрасно видел, как реагирует Боул на его действия - все ее страхи подтверждались, и Марку уже не нужно было ничего говорить, потому что все его действия вполне красноречиво доказывали то, что он виновен.
Он прислонился к стене, все еще сжимая в руке злополучную газету, тяжело вздохнул.
- У некоторых вещей есть своя цена, - начал Марк. - Мне нужны были имена. Я не хочу, что бы вы думали Боудикка, что я иду на поводу у мести за своих родных, я отдаю себе отчет в том, что какой бы жестокой она не была, это не вернет мне ни Терри, ни Александрию. Но тот человек, что сделал это, должен быть наказан по справедливости. И я должен был узнать, кто это. И я узнал.
Секундная пауза, и Марк морщит лоб.
- Он сейчас в бегах, и слава Мерлину. Но это еще не все. Мои близкие друзья оказались в опасности, и я должен им помочь. Будучи радикалом, пусть и номинально, я никогда не стал бы разделять их взгляды - я не убийца, хорошо, что вы это сумели разглядеть... - он заговорил быстрее подбираясь к важному "я не убийца", и с надеждой взглянул на Боул - да, он искал ее понимания и прощения. - Числясь среди них, я могу находить нужные зацепки и узнавать такие факты о Пожирателях, которых я вряд ли добился, оставаясь просто на службе в Аврориате. Тем более, последние месяцы ко мне здесь относятся с опаской - думают, что из-за своих потерь я могу стать... слишком близко воспринимать... слишком остро реагировать... как это правильно сказать, я не знаю.
Он перевел дух, потому что вдруг проснувшаяся в нем разговорчивость была не совсем к месту. Помни о том, что и кому ты говоришь, Марк! Бдительность! Но, видимо, что-то такое было в Боудикке, что заставляло его не только быть с ней предельно честным, но и делиться переживаниями, о которых он никому и никогда не рассказал бы вообще. Странная вещь. А может быть, это как "эффект попутчика". Только Марку вовсе не хочется выходить на следующей станции.
- Вы можете осуждать меня - это ваше полное право. Можете понять. Поверьте, мне далеко не все-равно, каким будет ваш выбор, но я не буду уговаривать вас и просить - вы должны решить сами. Помните только, что все, что я вам рассказал, не должен знать кто-то еще. А это...
Аврор протянул выпуск "Ежедневного Пророка" назад.
- Возьмите себе, среди людей в списке есть много похожих на меня - потерявших и отчаявшихся.
Он не знал, правильно ли он поступил, посвятив Боудикку в такие личные моменты, но если есть еще за что побороться в этом мире, то пусть это будет понимание женщины, которая с каждой минутой становится Марку ближе.