Отправлено: 11.08.12 23:09. Заголовок: [choke]

 Отправлено: 12.08.12 02:48. Заголовок: - ... нет, дорогой, ..

- ... нет, дорогой, уже слишком поздно, мне тоже уже пора спать, - мягко, но непреклонно отвечает племяннику Амелия и гладит его по щеке. Джереми морщит лоб, внимательно смотря тетке в лицо и явно собираясь с мыслями, а потом серьезно говорит ей, покачав маленьким пальчиком перед её носом:
- Тогда завтра приходи. Придешь и достроим. Только обязательно приходи. Прямо пообещай мне!
Моя сестрица, хлопнув ладонью по груди и, тем самым, вызвав в той части некоторое волнение, торжественно провозгласила:
- Слово судьи Визенгамота! В случае неявки обязуюсь понести наказание в самой суровой мере. Эксплуатация на ваше усмотрение, мистер Джеремайя Эдгар Боунс. Мистер Джон Таддеус Феверстонхо пускай, как не преследующее никаких корыстных целей лицо и компетентный орган... - На этом месте Джон громко расфыркался, стоя рядом с вешалкой, но затем важно надул щеки и солидно покачал головой в знак согласия, когда Джеремайя повернулся и строго посмотрел на него, чтоб тот не мешал тетке и дальше проговаривать клятву верности. - В общем, этот мистер мне в свидетели.
- А если мистер Джеремайя Эдгар Боунс будет занят, - подал голос Джон, - то мистер Джон Таддеус Феверстонхо обязуется, в свою очередь, провести эксплуатацию в срок, а ежели Амелия Сьюзен Боунс будет оказывать сопротивление, то мистер Джон Таддеус Феверстонхо обещает ужесточить меры наказания.
Понятия не имею, какую реплику предполагала высказать последующей моя дорогая сестра, но, судя по её довольной физиономии, мне оставалось только надеяться, что эту самую реплику она додумается высказать за дверью в приватном порядке. И я, как отец, посчитал нужным вмешаться в разговор.

***
Я оторвался от пергамента и отложил в сторону перо. В черном зеркале окна отражалось мое лицо: взлохмаченные волосы (каждый раз, пытаясь подобрать подходящее слово, я запускал в них пятерню), прямой нос, округлые щеки, уже хорошо заметная линия второго подбородка... Шагнув за тридцатилетний рубеж, я много раз истово клялся перед Амелией не запускать свою внешность. Но в этом возрасте следить за весом становится все сложнее, тело начинает выполнять заложенную в него программу, цели которой разительно расходятся с твоими, и каждая съеденная крошка норовит отложиться в стремительно растущих жировых складках, вероятно готовя тебя к ждущим где-то впереди черным дням. Но да Лаура меня и таким любит. Любит, любит. Вот сейчас она спит в нашей кровати и видит сны, как она меня любит. А я допишу отчет и прижму её к себе своей длинной рукой, а она мне сонно скажет, что я совсем уже и снова заснет, положив свою голову мне на плечо. Она жутко не любит, когда я засиживаюсь допоздна. Ей как-то все равно на мой второй подбородок, округлые щеки и с каждым годом все яснее и яснее проявляющееся пузо.
Хотя, конечно, свои черты я бы с радостью променял на чьи-нибудь чужие - до того они мне обрыдли. После тридцати в человеческом теле появляются первые намеки на то, каким оно будет выглядеть в старости. Морщины перестают разглаживаться, когда нахмуренная гримаса сменяется умиротворенным выражением или улыбкой, кожа дубеет - и румянцу все труднее сквозь неё пробиться. После тридцати ваше собственное лицо начинает превращаться в memento mori, напоминание о смерти, которое всегда с вами. Лично мне это memento mori на своей физиономии приходится созерцать постоянно, ведь мой стол стоит прямо у окна, за которым, обычно, когда я добираюсь до него, уже стемнело. И стекло зеркалит свою поверхность, как зеркалит пруд, передавая контуры, но поглощая цвета. И я иногда поднимаю голову, и этот зеркальный Эдгар смотрит на меня, щурится точно так же, как щурюсь на него я, потом взлохмачивает в очередной раз волосы, придумывая подходящее выражение для записи на куске пергамента… А затем вдруг встает со своего места, повторяя там, в темном окне все мои движения, да и идет и идет к двери с твердым намерением взять перерыв от умственной деятельности. Которым его, да, в общем, как и меня, наградила его зеркальная сестра.

***
Налаживать отношение с чужими людьми бесполезно: поменяется только картинка, а под ней проявится, да так там и останется, холод. А вот с родным человеком можно поругаться, поспорить, можно даже надрать ему задницу, если достанет слишком сильно - суть не поменяется. Это все тот же родной тебе человек, да ты от него уже никуда не денешься. Даже когда Амелия вдруг начинает мешкаться в дверях, хотя Джон уже вышел на улицу и терпеливо ждет её, я, в общем-то, догадываюсь, что она собирается сделать. Но я её опережаю и обнимаю на прощание первый. А еще мне довольно занятно наблюдать, как начальница все-таки берет верх над старшей сестрой, курицей-наседкой, и вместо ранее довольно часто практикуемых сердечных пожеланий доброго сна мне сурово выговаривают «пиши отчет». И строго покачали пальцем напоследок перед моим носом, прежде чем раствориться в сумерках. А мы с Джереми идем укладываться спать, и я думаю, какой ж меня правильной, занудной, вредной и местами просто дотошной сестрой одарили родители. И тут уж ничего и не попишешь - приходится мириться, ведь не придешь в капустную лавку или на аистовую ферму, не потребуешь, чтоб поменяли на какой иной подвид сестер. И упаси нас всех Мерлин, дабы Оливия не превратилась в один прекрасный миг в глазах Джереми в заумную сову. Две Амелии Боунс - это, пожалуй, слишком много для нашей семьи. Я при таком раскладе, например, добровольно уеду в горы и буду пасти овец там. У меня как раз усы что надо отрасли - местный контингент запросто признает во мне своего земляка и примет как родного. Амелия как-то раз обмолвилась: «братие на себя ответственности». Сестрие с себя обязательств, подумалось мне тогда.

***
Нет, ну, может, я и вправду мало чего в жизни понимаю. Например, я в толк не могу взять, что это за тайна такая: почему женщины, когда красят глаза, всегда открывают рот? Или почему дым от трубки всегда идет кольцами - как он это делает? Или зачем мой младший брат скрывает от моей старшей сестры, что он покуривает во время рабочего дня, она ж не будет бить его по губам и приговаривать «фу, пес смердящий!»? Или как маглы умудряются поднимать в воздух своих тяжеленных птиц из стали, именуемые «самолетами»? Этого мне не понять. Зато я прекрасно знаю, что яичница, приготовленная на сливочном масле, куда вкуснее, нежели яичница, приготовленная на подсолнечном масле. А если она еще и с беконом - так ей вообще цены нет. Главное - не греметь, а то разбужу всю свою гвардию... Пускай спит, пока я несу вахту.
Так. Положить две ложки рубленых листьев в вымытый и вытертый досуха чайник, залить их кипятком, прикрыть крышкой и терпеливо ждать долгих пять минут. Из-под крышки и носика начинает выходить благоуханный пар, он дразнит, но я знаю, что спешить нельзя: чай еще не настоялся. А пока есть время, можно пролистать вечерние газеты. По привычке раскрыв «Пророк», я механически уставился на одну из статей, но напечатанные мелким газетным шрифтом буквы не могли удержать взор, он соскальзывал и путался между строчками, совсем как хорошенько так подвыпивший Данг. Без особого интереса просмотрев статью и поглядев на физиономию Крауча, сулящую мне всех благ с колдографии взором своим ласковым и отеческим, сложил газету. А потом грянул гром, как мне тогда показалось.
Еще мгновение спустя я понял, что, все-таки, ошибся.

 Отправлено: 26.08.12 20:26. Заголовок: На улочки пригорода ..

На улочки пригорода Эдинбурга уже давно опустилась ночь. Магглы спали, когда раздался хлопок известивший о первом появлении, следом за ним сразу второй. В конце проулка, состоящего из трёх домов, появились две фигуры, облаченные в чёрные балахоны, в которых любой волшебник незамедлительно узнал бы мантии. Но поблизости не было волшебников, кроме дражайшего семейства Боунсов. Их дом находился через два квартала от вышеуказанного места, и не было никакой возможности, чтобы мистер Боунс или его милейшая жена, выглянув из окна своего жилища, разбуженные шумом на улице, углядели бы незнакомцев. Один из мужчин ем временем достал из кармана часы на цепочке.
- Эйвери опаздывает, - сухо замечает он, наконец, вглядевшись в несколько стрелок медленно движущихся по круглому циферблату. Обычному человеку, какими было большинство населения Эдинбурга, если бы он решил сверить время по этим часам, стрелки и хаотично разбросанные по циферблату цифры не сказали бы ровным счетом ничего полезного, но сэр Патрик Розье, а это был именно это, прекрасно представлял, как пользоваться этим необычнейшим для магглов приспособлением. Теперь стоило бы коротко рассказать, что собой представлял мистер Розье. Это был высокий, около шести футов мужчина, разменявший шестой десяток. У него было строгое, хмурое лицо с широкими бровями. Его спутник был несколько ниже, несколько полноват и уже достаточно лыс. Именно он, решив скрасить их ожидание светской беседой, завёл разговор.
- Я слышал, мистер Розье, что Ваш сын собрался жениться? - спросил он елейным голоском, за которым читалось плохо скрытое ехидство.
- Пройдёт, - резко заметил Патрик. Он был явно не настроен обсуждать предложенную тему, но добавил, чтобы поставить точку, - В его годы можно не один раз собираться жениться, но так и не собраться. Не то, что в наши лета. А вы слышали ли, мистер Нотт, что наш общий знакомый, мистер Растрик женился во второй раз. А ведь не прошло и года с того момента, как он свёл в могилу свою предыдущую жену. Новоиспеченная миссис Растрик, кажется, год или два назад только выпустилась из Хогвартса. Бедное дитя.
- Да, и её туда же, в могилу, старый чёрт, сведет. Переживёт всех, я вам зуб даю, мистер Розье, - поддакнул Нотт, у которого шея пошла красными пятнами. Кто ведал, может быть, в этот момент он подумал о своей внучке, которую могла бы постичь подобная судьба. Ещё немало важных новостей могла бы обсудить достопочтенные джентльмены друг с другом, но их беседу прервал ещё один хлопок, за которым последовало появление задержавшегося мистера Эйвери, который не то, чтобы не стоял на ногах, но был отчасти в подпитии.
- Прошу прощения, друзья, меня задержала срочная работа, - икнув, заметил волшебник, после чего поправил галстук, съехавший набок. Он даже не заметил, что его "друзья" были не столь рады красочному появлению задержавшегося.
- Нам уже пора, - замечает Розье, прежде чем надеть на лицо маску, которую носили все верные слуги Лорда, желая скрыть своё лицо от посторонних глаз. Мистер Нотт надел белые перчатки, а уже после - свою маску. Мистер Эйвери долго копался в своих карманах, тихонько поминая пикси и водяных чертей, прежде чем оказаться полностью готовым к наступлению. Их было всего трое или целых трое - это уже как смотреть. Многие Пожиратели считали, что этих джентльменов следовало давно отправить на пенсию, чтобы воспитывать внуков , но спешка и темперамент едва ли заменят жизненный опыт, а последнего у наших героев было достаточно. У них не было ничего общего, кроме статуса крови, верности Лорду и возраста, но этой ночью им требовалось работать сообща. И, пусть они ещё не ступили и шагу в дом Боунсов, волшебники уже были уверены в собственной удаче.
- Вы, джентльмены, как пожелаете, но я не люблю входить через парадный вход, - заметил Эйвери, успевший по дороге даже несколько протрезветь. Ему не составило особого труда отыскать во внутреннем кармане свою волшебную палочку и произнести: "Бомбарда максима," - слова за которыми последовал взрыв, снёсший кусок стены с задней дверью.
- Добро пожаловать в обитель Боунсов, - поклонился он, ожидая, очевидно, восхищения и оваций, но ни Нотт, ни Розье не были настроены на клоунаду.
- Вы наверх, я - внизу, - коротко заметил Патрик, переступая остатки порога. С этого момента не было никаких имён, никаких шуток и издёвок. Они пришли сюда, чтобы покончить с Боунсами, ни больше, ни меньше. Вы поните маньяков в кино - тех самых, которым нравилось долго играть с жертвой, истязать её, мучить, пытать? Наши герои были вовсе не одними из них. Были Пожиратели, которые обожали кровавые игры, Нотт, Розье и Эйвери пришли для того, чтобы быстро расправиться со своими жертвами и уйти по домам. Мистера Эйвери ждала партия в бридж, Нотт любил ложиться спать пораньше и грезил уже о чашке тёплого молока перед сном, а Розье знал, что без него жена не сомкнёт глаз. Им было не до игры в кошки-мышки, эти достопочтенные джентльмены хотели только выполнить важное задание, возложенное на их плечи. Ни больше, ни меньше. Никто из них не планировал сегодня умирать. Мистер Розье толкнул одну из дверей, держа палочку наготове. Он двигался бесшумно, он был ещё не настолько глуп, чтобы извещать о своих перемещениях аврора. То, что они оказались сегодня именно в этом доме, ещё не значило, что они должны недооценивать противника. Эдгар был умелым бойцом, мистер Розье был наслышан о его подвигах и не собирался стать героем ещё одной аврорской байки.