Marauders.Rebirth

Она раньше и не замечала, как Алекс похожа на своего отца. И дело вовсе не в таких же голубых, как у Марка, глазах. И не в том, что она так же закусывает губу, когда придумывает, как лучше сообщить о том, что она натворила. И даже не в ее упертости и упрямом молчании, когда ее принимаешься отчитывать - Марк точно так же молчит, когда Терри начинает его пилить, и только когда терпение заканчивается, взрывается и говорит все, что думает. Дело в том, какой стойкостью обладала эта юная девчушка, какая внутренняя, духовная сила имелась у нее, семилетней крохи.
Терри заметила это только сейчас, в тот момент, когда сама почти сдалась. Страх, боль, ежечасное мучение, предчувствие смерти - все это заставляло Терри опускать руки, но стоило ей посмотреть на дочь, и она снова и снова заставляла себя держаться: Александрия сносила все издевательства Пожирателей молча, а плакала лишь когда они оставались с Терри одни. Маленькая, но такая сильная!
- Мама, а папе будет без нас скучно?
Как же так, как же ты, Мерлин, допустил, что бы даже дети знали о своей скорой смерти? И почему именно Алекс? Почему она? Терри молча прижимала дочку к себе.
Они с Марком любили ее так сильно, как только умели их сердца. Она должна была вырасти такой умницей, такой талантливой... Александрия была настоящим чудом. Даже магические способности ее проявились еще с колыбели: когда ей снился дурной сон, и она принималась хмуриться во сне, ее погремушки сами собой начинали крутиться над кроваткой, мелодично звеня. Мечтала стать то актрисой, а то врачом, как мама. И Терри знала, что, когда Алекс вырастит, она станет прекрасной девушкой - умной, начитанной, красивой. А еще они с Марком так часто спорили, куда отправит ее Сортировочная Шляпа - на Рейвенкло или на Гриффиндор...
Но теперь ничего из этого не случится. Марк оставался ее последней надеждой, но где-то глубоко в душе Терри была уверена в том, что он не успеет. Эта уверенность росла с каждым днем, и сколько бы сил не уходило у Терри на то, что бы заставить себя верить в хорошее - что их найдут, их спасут, всех этих ужасных людей отправят в Азкабан, а Марк обнимет ее, поцелует дочку... Но все это не складывалось в цельную картинку. В уме так и витали призраки: зеленая вспышка, вскрик Алекс, темнота, зеленая вспышка, вскрик Алекс, темнота... Вот это представлялось намного живее. И оттого становилось страшнее вдвойне, потому что Терри будто сама кликала беду.
- Папа нас найдет, - сказала она.
"Марк, пожалуйста..." Женщине хотелось плакать, но она просто зажмурилась, что бы не поддаваться эмоциям. Александрия должна видеть, что ее мама не боится, тогда не будет боятся и она.
- Ничего, ведь с папой останется мой Джонни... - прошептала Александрия, вспомнив о своем плюшевом зайце...

Они провели у Пожирателей несколько дней. Сколько точно - Терри не могла определить. Последним ярким ее воспоминанием был парк, в котором они с дочерью гуляли, появление людей в масках, ее собственный крик "Алекс, беги!", чьи-то грубые руки, хватающие ее за плечи...
А потом была лишь боль. Чей-то смех. "Грязнокровки, мразь!". Каменный пол, на котором лежишь, свернувшись в клубочек и зажмурившись. Глаза Алекс, блестящие холодным блеском - вот так, не мигая, она смотрела на Пожирателей, когда те наставляли на малютку свои палочки, а Терри кидалась к дочери, что бы прикрыть ее своим телом - но железные оковы не позволяли ей подобраться ближе... А потом - часы "отдыха" в замызганной, темной комнате, похожей на камеры Азкабана: простая каменная кладка, темнота, звук капающей воды где-то неподалеку, холод. Иногда к ним отправляли еще пленников: здесь было так много детей, так много беззащитных детей, испуганных, заплаканных, жмущихся к стенам... И снова Терри спрашивала у Всевышнего, почему он такое допускает.
- Поиграли, и хватит. Грязное отродье к чертям. Это будет незабываемое начало осени!
Начало осени... а тогда было, кажется, 23-е августа... Или 24-е? Терри не помнила.
Марк, неужели ты не придешь?

Аппарация. Чертова аппарация. И цепкие пальцы этого молодого Пожирателя, которому поручили Терри и Алекс - пальцы его так больно впивались в плечо, что Терри шипела бы от боли, если бы у нее были силы. Но все силы она тратила на то, что бы, обхватив Алекс за плечи, как можно дольше не отдавать дочку этому страшному человеку. А Алекс молчала - как всегда, когда люди в масках и черных мантиях появлялись рядом.
Они повалились на траву, холодную и мокрую от росы. Что же, перед смертью, которая уже неизбежна, есть возможность последний раз вздохнуть сладкий запах трав - после затхлых подземелий это почти что благословение. Почти...
Терри кутала дочь в остатки мантии - кусок потемневшей, грязной ткани, но так будет теплее. Немножко тепла - это ведь единственное, что Терри может сейчас дать своей Алекс. "Александрия, девочка моя, давай же верить в чудо, Марк придет за нами, он же - аврор! Он нас так любит! Он нас не оставит! Он же всех поднимет на уши! Он придет, вот уже сейчас, вот-вот!..."
- Пожалейте хотя бы ее, - прошептала Терри. - Ей нельзя умирать. Она же еще ребенок. Отпустите ее, вы должны...
Ничего не должен ей этот человек в черном плаще. Он просто убьет их, а потом и вовсе забудет, что они когда-то существовали. Терри перевела взгляд на Александрию. Девочка молчала, широко распахнув свои голубые глаза. Ни слезинки, ни страха. Алекс... Она будто не знала того, что сейчас произойдет. Но на самом же деле прекрасно все понимала...
- Я не оставлю маму, - негромко сказала Александрия.
И снова умолкла, и до конца молчала, до самой последней минуты...
Им уже не будет больно. Больно будет Марку. Ему будет больнее их всех. Желать можно лишь одного - что бы этот чертов Пожиратель помнил до конца своих дней эти глаза ребенка, смотрящие на него без единого упрека.