Marauders.Rebirth

Человек - это не дело, а Тело (с)

- Цири? А, это ты, проходи-проходи, я уже скоро освобожусь. Сядь на свободную койку, нужно отпустить еще одного первокурсника, - хлопотно заговорил Ксавьер, приветствуя Цириллу легким кивком головы.
Он держал у себя в руках несколько бинтов и бутылочек, на которых красивым подчерком были написаны странные, непонятные Цирилле названия. Пожимая плечами, она прошла мимо первокурсника. Тот натягивал на себя мантию и прикреплял значок факультета. Маленький спиногрыз был с недо-факультета гриффиндора. Не удержалась Цири и от вызывающего фырканья.
- Иди, не стой над душой, - от мальчика ее прогнал Ксавьер, который с глупейшей улыбкой на лице заставил выпить ребенка две ложки странной синей жидкости.
Кашель и кряхтенья первокурсника привлекли внимание Цириллы. Та сопроводила взглядом юного гриффиндорца до выхода из больничного крыла, а за тем присела на краешек кровати, начиная болтать ногами. Ее рост позволял такую роскошь.
Ксавьер еще долгое время шумел склянками, было слышно, как тот застилал кровать.
- Так чего ты хотела? – проходя мимо Цириллы, поинтересовался Ксавьер.
- Голова болит, и хочу с вами поговорить о том, о чем мы недавно говорили. Можно?
Убеждаясь в незанятости врачевателя, Цирилла откинулась на подушку и потерла переносицу, громко шмыгая носом. Ксавьер пока не подходил к девочке, все это время он тихо разбирался во всех скляночках, которые наполняли стеллаж.
Звук гремящих стекляшек первое время заполонил все помещение, Цири молчала, думала. Ксавьер не мешал, спокойно дышал и изредка поворачивал голову, чтобы внимательно проследить за девушкой.
- Это ведь плохо, лишать кого-то шанса жить, строить себе будущее. Так нельзя, мне так кажется. Где-то вы были не правы. Я никому не расскажу о вашем секрете, но он кажется мне слишком пугающим…
- Ты просто слишком мала, чтобы окончательно сообразить. Это как пазл, чтобы найти верный кусочек, тебе для начала попадется много чего бесполезного. Так же и с твоими мыслями. Ты долго будешь искать верный путь, я так же мучился. Но мне с детства не нравилось то, как портят мир некрасивые люди.
Цирилла хрустнула пальцами.
- Так нельзя.
- Хочешь, приведу тебе пример из твоей жизни и с тобой же в главной роли? – поинтересовался Ксавьер, ловко предотвращая полет склянки к полу.
Слизеринка кивнула, не требовалось ничего говорить, Ксавьер бы и так продолжил, хотела бы она того или нет.
- Ты не любишь грязнокровных и магглорожденных волшебников. Испытываешь определенную ненависть к ним, не смотря на все. При виде грязнокровного отпрыска в тебе кипит злость, ненависть, ты готова взять что-то в руку и умертвить такового, так? – Цири кивнула. – Но ты сдерживаешься, терпишь. Я так тоже ждал, терпел, боролся с желанием, пока однажды мои нервны не сдали. Для меня та девушка была слишком сильным оскорблением Его имени, Цири. Я вышел из себя, как бешенное животное. Однажды и ты не сможешь сдержать в себе это животное.
Расставив все скляночки, Ксавьер тихо закрыл дверцу стеллажа и прошел к койке, где разлеглась Цири. Он присел на корточки и положил руки на чистое покрывало, многозначительно смотря на представительницу зеленого факультета.
Она отмалчивалась, задумчиво смотрела в потолок и прокручивала слова, сказанные Ксавьером. Тот был прав, как никто другой.
Цирилла никому кроме него не доверяла. Он знал ее страшные секреты не касаемые сопливых мальчиков, а она знала каждый его секрет. Расчлененный или как говорил тот «раздекорированный».
Его секрета она не выдавала никому, да и с одной стороны отлично все понимала. Странно было найти понимающего человека в тридцати четырех летнем мужчине, а ему же в пятнадцати летней девочке. Странные друзья, но зато очень даже близкие.
- И что делать? – не скрывая львиную долю интереса, спросила Цирилла.
Она тут же приподнялась на локтях и посмотрела на Ксавьера, восседающего на корточках у кровати. Так удобнее разговаривать, она не любила, когда на нее смотрят как на ребенка. Взгляд наравне был проще, так человек не казался наглым уродом.
- Мириться и поддерживать свое желание. Или ты хочешь отказаться? По мне в твоем взгляде сверкают огоньки, ты не откажешься.
- По вашему, правильно. Но если смотреть с человеческой стороны это ж привет Азкабану. Или привет психиатру.
- Тебе просто придется красиво скрывать интересы и проявлять их именно в нужные моменты. У меня есть правило: помогать только тем, кто истинно нуждается в моей помощи. Я удерживаю гнев, стараюсь держаться сам. Получается, как видишь. Но я не хочу от этого лечиться, для меня отказ от моих интересов станет как минимум чем-то страшным. Я не смогу так жить, точно тебе говорю.
- Я про это Вам и говорю. Люди не смотрят на это, как на что-то толковое. Видят в этом помешанность.
- Тогда укрощай своего зверя. Иди и общайся с гразнокровными волшебниками, прекращай измываться над ними и будь паинькой, - скорее даже со злостью выпалил Ксавьер, резко поднимаясь на ноги.
Де Трой удивленным взглядом проводила Ксавьера, но с места не двинулась. Она часто раздумывала о своем будущем, то даже в воображении не строилось. В роли капитана команды какой-то сборной она себя не видела. В роли мамаши-домомучительницы тоже. У нее вообще будущее отсутствовало.
- Вы видели свое будущее, когда еще не знали, что делать со своим пристрастием?
- Нет, я не мог его представить. Я отлично знал, что буду одинок и меня никто не поддержит, потом нашел помощь в вере. В жизни я любил все, от тех издевательств, с которыми на меня набрасывались мои же однокурсники, до обычного устройства мира. Одного я не выносил – некрасоты. В ней я видел оскорблением труда. Ты не понимаешь этого, но поставь на место некрасоты своих грязнокровок. Мы похожи, Цирилла. Очень.
Он рассеяно улыбнулся, возвращаясь к ее кровати с небольшим флакончиком, в котором плескалась мутная белая жидкость. Впервые за весь разговор де Трой улыбнулась, она прислушалась к словам и, кажется, что-то смогла понять.
Протягивая руку к флакончику, она с достоинством посмотрела Ксавьеру в глаза.
- Все равно, Ваш метод слишком уж сложен, - чуть было не ляпнув «туп», сказала Цири.
- Он не всем понятен, хотя я удовлетворен тем, что люди начинают шевелиться после моих декораций. Это они чтут за угрозу, да и пусть, главное, что вижу я.
- А как вы поняли, что надо ну… именно так вот… ну, декорировать? – Цирилла даже смутилась, откупоривая крышечку флакончика.
- Не забивай голову тем, что тебе даже не интересно и не нужно. Я пытаюсь помочь тебе с твоим зверем внутри. Пожалуйста, сдерживай его, пока ты не осознаешь все трезво. Поменять свое будущее ты тоже можешь, стоит только снисходительно относиться к тем, кто тебе противен.
Скорчившись как от неприятного вкуса содержимого флакончика, так и от слов Страйда, Цирилла закашлялась. Протягивая уже пустую стекляшку, она моментально приложила к лицу рукав рубашки и вытерла влажные губы.
- Мы с вами безумные. Нас надо лечить. И даже не знаю, получится ли.
Ксавьер улыбнулся уголками губ.
- Мы не безумные, Цирилла. Мы с тобой развитые личности, обладающие железной волей и завидной предприимчивостью. Нам многие завидуют, но не показывают этого.
Спрыгивая с кровати, Цирилла отряхнула мантию и поправила хвостики на голове. Ксавьер уже прошел вперед, к выходу из больничного крыла, а Де Трой догнала его всего через пару минут.
- Мне скоро придется уезжать из вашей школы. Запомни мои слова, определись со своим будущим.
- Обязательно, - слизеринка потерла ладони друг о друга. – Надеюсь, мы с Вами никогда не увидимся.
- Что ты, - встревоженно ответил Декоратор, - этого не случится. Скоро меня дисквалифицируют из игры, материнское сердце-вещун неспокойно.
Цирилла весело улыбнулась. Ксавьер проводил слизеринку взглядом и вернулся к своей работе.
На целых пару месяцев он нашел себе хорошего собеседника. Сделал из него преемника, пусть и с другой целью в жизни. Декоратор был очень довольным, так что школу покидал с радостью на душе и увеселением на сердце.