Отправлено: 22.11.10 14:57. Заголовок: [Why am I doing this]-AU

Персонажи: Audrey Kennedy, Augustus Rookwood
Дата: 12 ноября 1979г.
Место действия: Темная подворотня в бедной части Лондона, куда Пожиратели Смерти приводят магглорожденных для того, чтобы убить, далее квартира Руквуда

Why am I doing this to myself?
Losing my mind on a tiny error.
I nearly left the real me on the shelf.
To lose it all in the blur of the start.
Seeing is deceiving, dreaming is believing.
It's okay not to be okay.
Sometimes it's hard to follow your heart.
Tears don't mean you're losing, everybody's bruising.
Just be true to who you are.

 Отправлено: 22.11.10 16:13. Заголовок: У нее больше не оста..

У нее больше не оставалось сил плакать или молить о том, что бы ее оставили в покое. Силы превратились в серый, мертвый пепел и разлетелись от порыва ледяного ветра ласкающего ее тонкую кожу покрытую мурашками, под легкой форменой рубашкой. Спину обожгло холодом шершавой стены дома, в подворотню которого ее затащили, ежеминутно осыпая оскорблениями, тыча палочками в спину и бок, неустанно повторяя, что таким как она не давали права жить в их мире. Ей было больно дышать из-за сломанного ребра, да и к тому же было страшно, что каждый лишний вдох или выдох снова заставит этих двоих злиться и они с новой силой начнут убеждать ее в том, что она грязь под их ногами и доказывать это запрещенными заклинаниями, использовать которые у нее никогда бы даже духу не хватило. Страшнее чем дышать было только открыть глаза, потому что она не хотела смотреть на эти уродливые маски с причудливыми узорами и горящие ненавистью глаза в зрачках которых, если присмотреться, можно разглядеть собственное отражение и огненно-рыжие волосы, склоченные, грязные, слипшиеся от запекшейся крови. Она не хотела, что бы это стало последним, что удастся увидеть, прежде чем зеленая вспышка заставит ее душу навсегда покинуть тело и эти два урода, смеясь над очередной сдохшей грязнокровкой, разойдутся по домам, а она медленно сползет по грязной стене и застынет. Бледная, с грязными дорожками от слез, паутинкой мелких царапин на лице и распахнутыми от ужаса зелеными глазами, которые остекленеют в ту же секунду и потухший взгляд устремится в небо, затянутое серыми тучами.
Ей было страшно, страшно как никогда, потому что она не знала чего ждать дальше и эта неизвестность заставляла ее сердце болезненно сжиматься и биться куда медленнее, чем положено, пульсе же зашкаливал. Она не знала, чего они ждут, почему до сих пор не убили, о чем тихо переговариваются в сторонке, не забывая при этом держать ее под прицелами палочек. Будто бы она в таком состоянии, да еще и без своей палочки, могла от них сбежать или как-то им навредить. Разве что укусить или по коленке стукнуть? Но ей сейчас это не пришло бы в голову, как и мысль о том, что бы сбежать, пока они трепятся языками. Все ее мысли сейчас были заняты какой-то ерундой, которая ее хотя бы немного отвлекала и помогала сдержаться от того, что бы не заплакать. Она думала о том, что больше никогда не сможет сказать свое фирменное «Привет! Я могу вам чем-то помочь? Хотите имбирный леденец?» и улыбнуться очередному посетителю Мунго, не сообразившему самостоятельно куда ему пойти и к кому обратиться. Что никогда не сможет обнять папу и поругать его за то, что он не следит за холестерином и с такой любовью к жареному мясу с салатами, скоро станет совсем толстым и не пройдет в узкую дверь своего кабинета в министерстве. О том, что родители не сразу вспомнят про животных дочери, оставшихся без присмотра и они порядком проголодавшись разгромят ее маленькую и любимую квартирку, нагадят в тапки-кролики в качестве протеста, погрызут ее любимый зонт с ручкой из африканского дерева, которую ей подарил посол Африки в Великобритании, папин старинный друг, гостивший у них пару недель назад. О том, что она больше никогда не сможет заглянуть в свое любимое кафе и вдыхая потрясающие ароматы кофе, заказать себе чашку зеленого чая с жасмином или мелиссой и поговорить с хозяином о пользе этого напитка для организма. Больше не поругается со своей сменщицей в Мунго, если она опять уничтожит все запасы вкусностей к чаю буквально за пару дней, хотя их покупали как минимум на две недели. Что мама больше никогда не совершит кражу со взломом ее письменного стола, что бы почитать свежее творение дочери и высказать свое мнение.
Трудно было думать о том, что она лишится всего этого только потому, что отказалась вытирать сопли какому-то противному мальчишке, который разозлился и тыча в нее пальцем начал орать родителям, что эта глупая девчонка не хочет ему помогать. На крик мальчика прибежал отец и пугающе ухмыльнувшись сказал, что этот отказ был весьма опрометчивым, особенно для такой поганой грязнокровки, как она. А когда Одри вечером вышла из Мунго и как всегда направилась за ближайший угол, что бы трансгрессировать, была поймана двумя людьми в черных мантиях с капюшонами натянутыми так, что она даже не сразу заметила, что они еще и в масках.
Ее мысли прервал тихий смех, раздавшийся у самого уха и по шее скользнули холодные пальцы, сжавшиеся с такой силой, что Кеннеди невольно распахнула глаза, испугано уставившись перед собой.
- Как же я рад, что имею возможность избавить наш мир от очередной твари, возомнившей себя магом, решившей, что имеет на что-то права. Мне будет приятно сделать это, отличное завершение длинного трудового дня. – Хрипло прошептал мужчина и поднял палочку, ткнув ею в грудь Одри. – Спи сладко, грязнокровка. Авада…

 Отправлено: 22.11.10 17:48. Заголовок: В последнее время Те..

В последнее время Темный Лорд был занят какими-то своими, особенными делами, посвящая в них только избранных, в число которых Руквуд не входил. А в это время все остальные Пожиратели Смерти развлекались тем, что постоянно убивали магглорожденных волшебников и волшебниц. Невинные, ничем не навредившие Пожирателям или кому-либо еще, они умирали десятками за каждую ночь. Лондон просто погряз в хаосе, страхе, смерти и слезах родственников погибших людей. Родители магглорожденных волшебников еле выносили тяжелую ношу смерти своих детей, которые погибали в том мире, куда им самим вход был воспрещен, они умирали где-то там, где есть магия, добрые волшебники и злые. Так вот, их детей убивали просто из-за того, что они родителями не вышли именно эти плохие волшебники, а бедные отцы и матери винили во всем себя. Когда солнце еще освещало Лондон, Пожирателями создавались списки грязнокровок, которые должны умереть этой ночью, а после заката, когда улицы города накрывались тенью, когда все люди, будь то магглы или волшебники, ложились спать в свои уютные и мягкие кровати, люди в масках и черных мантиях, с палочками наголо ходили по городу, убивая магглорожденных.
Сегодня список был на удивление небольшим и Руквуду, который ради приличия и от скуки брался за убийства грязнокровок, досталась всего одна жертва, с которой он справился без промедления, и избавился от тела. Он собирался выпить с кем-нибудь в баре, прежде чем отправляться домой, поэтому отправился на один из постов Пожирателей Смерти, куда сегодня сбрасывали тела убитых людей, в надежде застать кого-нибудь за делом и пригласить на стаканчик огневиски перед сном. Августус трансгрессировал и попал на безлюдную улицу, соседствующую с той, где уже находились двое Пожирателей Смерти и их жертва. Четким и уверенным шагом он направился к той подворотне, черная мантия в пол развевалась за его спиной, капюшон, скрывающий его голову, был надвинут на самое лицо, наполнялся воздухом и наверняка слетел бы с головы Руквуда, если бы не был закреплен заклинанием. И эта зловещая маска, скрывающая лицо, прилегающая к лицу Пожирателя Смерти так плотно, что невозможно было понять, чье лицо скрывается за ней. Металл, на котором вырезаны всевозможные узоры, имел форму человеческого лица, через прорези для глаз были видны черные как смоль зрачки, большие из-за окружающей темноты, радужки почти не было видно, так как она закрывалась зрачком, но цвет все равно проглядывался. В такой темноте глаза казались голубыми, а не серыми, как это обычно бывает, взгляд, холодный и редко мигающий, был направлен вперед, туда, куда шел Август. На жертву двух Пожирателей Смерти он даже не взглянул, только кивнул в знак приветствия коллегам, один из которых уже шел убивать.
- Работает в Мунго. Не захотела чего-то делать, вот нам ее и сдали. Симпатичная, не правда ли?- усмехнулся Пожиратель, стоявший возле Руквуда, и взглянул на будущий труп. Августус последовал его примеру и увидел перед собой заплаканное лицо девушки, глаза которой были наполнены страхом, лицо покрыто ссадинами и царапинами, по щекам дорожки слез, проложенные сквозь грязь и кровь. Все как обычно и Август бы отвернулся обратно к своему собеседнику, если бы это лицо не было ему знакомо. Рыжие спутанные волосы, каре-зеленые глаза, веснушки на лице. – Даже жаль, что грязнокровка, - засмеялся Пожиратель, намекая на то, что поимел бы ее, если бы не боялся испачкать одну свою часть тела.
- А я не прочь, - сказал Августус. Голос его звучал с усмешкой, но лицо было сосредоточенным. Пожирателю Смерти, стоящему перед ним, наверное, казалось, что Руквуд озарился пахабной улыбочкой под маской, но парень, не осознавая почему, думал как бы отсрочить смерть девушки. – Подожди! – крикнул Август второму Пожирателю, уже занесшему палочку. Он сделал это вовремя, прервав слова заклинания на самой середине. Какое-то напряжение было в нем, пока он не осознал, что Одри уже живет на несколько мгновений дольше, чем могла, в нем поднялось слабое, но настойчивое волнение, сердце слегка ускорило свой бег. – Я ее убью, только сначала хочу с ней развлечься, - сказал Руквуд, подходя к девушке и ее убийце. Некоторое время два Пожирателя Смерти смотрели друг другу в глаза, потом тот, который держал девушку за шею, кивнул и резким движением бросил ее в руки Руквуда, пробурчав что-то неодобрительное. – Спасибо.
Август, держа Одри за плечо вернулся к улице, откуда пришел и трансгрессировал к себе домой. Оказавшись на пороге своей квартиры, не отпуская девушки, он вытащил ключи из кармана и несколько раз повернув рукой в кожаной перчатке ключ в замочной скважине, открыл дверь. Немного грубо протолкнув Кеннеди в дверной проем, он подвел ее к дивану гостиной и усадил туда. Вытащив палочку из внутреннего кармана мантии, Руквуд закрыл дверь заклинанием, задвинул все шторы в комнате и наконец-то включил свет. На всякий случай, если кому-то вздумается приходить сюда, Август наложил на всю квартиру чары, препятствующие подслушиванию и только тогда повернулся к девушке. Сквозь щелочки маски он смотрел на нее, долго стоял просто так посреди комнаты, черной массой смерти возвышаясь над Джуд. Он не хотел исполнять то, что пообещал двум Пожирателям, ни одну, ни другую часть, но зачем он притащил девушку сюда, Августус сам не понимал.

 Отправлено: 22.11.10 18:49. Заголовок: Тихим осенним утром,..

Тихим осенним утром, когда земля станет казаться до ужаса пустой, а сердцу будет недоставать грубо вырванной частички, на могильную плиту с коротким незамысловатым именем и датами жизни, и смерти, упадут первые снежинки. Пройдет совсем немного времени и по застеленной снегом земле, к свежей могилке подойдут двое. Женщина с бледным, заплаканным от горя лицом, потухшими глазами и в миг поседевшими волосами, упадет на колени перед плитой, прижимая к груди две белоснежные лилии и откроет рот в беззвучном крике, не имея возможности даже просто заплакать. Мужчина, с поседевшими висками и лучистыми морщинками вокруг каре-зеленых глаз, положит руку на плечо женщины, легко его сожмет и опустит голову, свободной рукой смахнув скользнувшую по щетинистой щеке слезу. Они не поймут почему это случилось именно с ней, не поймут за что и по какому праву. Им толком ничего не объяснят, сошлются на какого-то Лорда, о котором она когда-то рассказывала. Они не сразу поверят в то, что ее нет и будут каждый вечер подходить к окну на первом этаже, надеясь что по длинной дорожке от ворот пройдет она и маленьким кулачком постучит в дверь. Хозяин ее любимого кафе, будет ее ждать каждый день, пока однажды случайно не узнает, что ее больше нет и тогда на ее любимом столике, под причудливыми часами, всегда будет стоять чашка зеленого чая и веточка ароматного жасмина. Снежинки, ведомые порывами ледяного ветра, еще совсем недавно ласкавшие веснушки их потери, будут кружить вокруг мужчины и женщины. Они уйдут еще не скоро, оставив на заснеженной могиле цветы, свои слезы и свои сердца. Им будет очень трудно и очень больно смириться с потерей единственного человека, который привносил в их жизнь яркие, никогда не меркнущие краски. Женщина посвятит ей свою новую книгу и читая ее для своих поклонников, будет вытирать накрахмаленным платочком градом льющиеся слезы. Мужчина будет долго искать себе место и прижимая к себе ее любимого плюшевого медведя, будет жалеть о том, что редко говорил, как сильно она ему дорога. Ее филин улетит через девять дней, неизвестно куда, неизвестно зачем, только на могилу напоследок упадет его большое серо-коричневое перо. Ее собаке не станут возвращать прежний цвет, помня о том, что она сама хотела это сделать. А ее ежик перестанет гневаться в отсутствии еды и станет совсем тихим и спокойным, таким о каком мечтала хозяйка.
Через несколько лет у ее родителей появится второй ребенок, мальчик, такой же рыжий, бойки с россыпью веснушек на вздернутом носике и бледных щеках. Его назовут Джудом и в три года он смеясь вернет собаке прежний цвет, окрасив в розовый ежа. В одиннадцать лет ему с совой придет письмо и родители уже будут знать, что это значит, как быть и что делать. Ее не забудут даже через столько лет. На ее могиле всегда будут лежать две белых лилии и коричневое перо, и в день ее смерти будет выпадать первый снег.
- Подожди!
Она перевела полные ужаса глаза на появившегося откуда-то третьего Пожирателя и потеряла нить воображения, которое рисовало будущее, после двух замысловатых слов произнесенных мужчиной, прижимающим ее к холодной стене. Будущее, в котором ее больше не было. Джуд не поняла откуда появился третий и почему остановился, она вообще очень плохо соображала, что происходит и единственное, о чем она сейчас могла думать, это подаренные минуты жизни, которые были не лишними. Хотя это тоже с какой стороны посмотреть. Она думала о том, что лучше бы он не появлялся и не останавливал своего «коллегу», дав ему завершить начатое. Потому, что ей было бы проще смириться с тем, что ее убьют, чем с тем, что перед этим с ней славно развлекутся. Она не хотела выполнять роль чьей-то подстилки, зная что когда он развлечется, она все равно умрет. И было бы легче умереть сейчас, чем снова каждую минуту, может даже секунду, ждать когда это произойдет. Ее швырнули в чужие руки, так как если бы она была какой-то куклой, которую надо бы выбросить за ненадобностью, а через несколько мгновений она почувствовала тошноту подступающую к горлу, из-за неожиданной трансгрессии. Сломанное ребро дало о себе знать, как и снова открывшиеся болячки и Джуд судорожно вздохнула и уткнулась взглядом в грязные мужские ботинки, выглядывающие из-под мантии. Тихо всхлипнув, она подняла руки к вороту рубашки и побелевшими, плохо слушающимися пальчиками начала расстегивать пуговицы. Она могла бы попробовать выхватить его палочку. Могла бы попытаться его ударить и сбежать. Могла бы попробовать уговорить не трогать ее и либо отпустить, либо сразу убить. Могла бы, но просто не захотела. Она слишком устала бороться и просто сдалась на милость неизвестного Пожирателя, упрямо сражаясь с пуговичками, которые упорно не хотели расстегиваться.

 Отправлено: 22.11.10 20:08. Заголовок: Зачем он все это дел..

Зачем он все это делал? Что двигало им, когда он, подвергая себя самого риску, притащил сюда девушку, с которой его связывало лишь то, что он дважды хотел, но дважды не затащил ее в постель? Ей дважды удавалось избежать того, что хотел Руквуд и вот удача пришла к ней в третий раз. Он спас ее от Авады Кедавры и Августом двигало что-то, что было для него неожиданным, он не мог просто так смотреть на то, как убьют эту девушку. Однажды он представил, как остекленеют ее глаза, как сквозь ее ноздри пройдет последний поток воздуха, ее безжизненное тело спустится по такой же безжизненной стенке. Тогда он упивался этой мыслью, наслаждался своим величием и властью над чужими жизнями, а сейчас хотел этого меньше всего.
Август смотрел, как девушка расстегивает пуговицы на своей рубашке. Трясущимися, испачканными в уличной грязи пальцами, расстегивала их одну за другой, пачкая рубашку и пуговицы. Он видел ее тело, скрывающееся за складками ткани, бледную кожу, до которой ему бы хотелось дотронуться, пальчики спустились к еще одной пуговице, открывая его глазам нижнее белье и такую упругую и красивую грудь. Руквуд, так любивший девушек, умеющий оценивать их достоинства, почувствовал, что был бы не против осуществить то, под предлогом чего он привел ее сюда, но вместо этого он медленно приблизился к Джуд и не садясь на диван схватил ее руку, стремящуюся расстегнуть очередную пуговицу. Он взял ее руку за запястье, потом передвинул свою ладонь к ее пальцам и легонько сжал их. Брови под маской нахмурились, разглядывая девушку.
- Не надо. – Августус плавно сел на диван рядом с Кеннеди, смотря в ее глаза, разглядывая темные прожилки и сероватую линию, обрамляющую радужку. Он не мигал и не отводил взгляда, обдумывая все свои действия и почему все это происходит. Он отпустил ее руку, стянул с пальцев черные кожаные перчатки и потянулся к пуговицам рубашки. Вместо того, чтобы продолжить расстегивать их самому, Август дотронулся пальцами до самой нижней, что успела расстегнуть девушка и подтянув край рубашки застегнул пуговицу. Передвинув пальцы выше, он застегнул еще одну, закрывая от своего взора шелковистую кожу, обтягивающую грудь. Застегивая следующую, он, не удержавшись, коснулся прохладными пальцами ключицы Джуд. Слезы катились по ее щекам, капали на рубашку, оставляя на ней грязные следы капелек воды, которые собрали грязь с лица и унесли с собой. Руквуд поднял руку и поймал второй фалангой указательного пальца слезинку, катящуюся по ее щеке. – Тихо, успокойся. – Он смахнул большим пальцем ее слезу с указательного, и снова поднял руку, чтобы снять слезу с другой щеки. Он все так же продолжал пристально смотреть на девушку с другой стороны своей маски, моргнув лишь раз. Его глаза обладали довольно необычной способностью – он умел долго не моргать, если хотел этого и если глаза не были уставшими. Зрачки уменьшились из-за того, что в комнате был нормальный свет, открывая прохладную голубизну его глаз, таких светлых, словно серых. – Одри, - произнес он тихо, но четко. Август поднял руку к ее рыжим вьющимся волосам и заправил их за ухо. Слегка вытер дорожки слез большим пальцем и поднес руки к своему капюшону, откидывая его на плечи. Взявшись за края маски, Руквуд снял ее с лица и аккуратно положил на столик, стоящий рядом с диваном. Металлическая маска глухо зазвенела от соприкосновения со стеклянной поверхностью кофейного столика, покачалась и остановилась. Брови Августуса все еще были нахмуренными, он перевел взгляд от своей маски к девушке, сидящей перед ним. – Не бойся, я не буду тебя трогать.

 Отправлено: 23.11.10 19:38. Заголовок: Легко было попросить..

Легко было попросить успокоиться и не бояться, сидя в чистенькой мантии, на собственном диване, в собственной квартире, трогая невинных жертв чужих взглядов теплыми пальцами и хмуриться так, будто эта самая жертва в чем-то провинилась. Легко было это говорить, когда вечер выдался явно не хуже, чем у тех двоих, которых лишили одного из развлечений. А вот действительно успокоиться и перестать бояться было трудно, очень трудно и в том состоянии, в котором находилась сейчас Кеннеди это было почти невозможно. Она замерзла так, что сидя несколько минут в теплой комнате с закрытыми дверьми и окнами, она все еще тряслась, по спине табуном скакали мурашки и зуб на зуб не попадал. Трудно было не плакать, когда болело абсолютно все от кончиков пальцев, до кончиков волос, не говоря уже о том, что было трудно элементарно дышать, потому что из-за каждого вздоха начинало все чаще и чаще напоминать о себе ребро. Когда во рту ощущается противный, медный и солоноватый привкус собственной крови. Когда на теле и одежде столько грязи, что самой противно, да и к тому же это не очень полезно для болячек, а точнее это очень не полезно и даже опасно. Когда «спасшим» ее Пожирателем оказался тот самый, который меньше месяца назад завалился в ее квартиру пьяный, принуждал лечь с ним в постель и неустанно напоминал о том, что он злой и страшный Пожиратель, а она маленькая и слабенькая грязнокровка, которую к тому же мама с папой не научили не открывать дверь незнакомцам, а совесть не позволила не раздумывая произнести непростительное заклинание. Как-то после всего случившегося, его слова совершенно не вызывали доверия и единственное на что хватало Одри это на то, что бы хотя бы реветь не в голос и молчать о том, что ее совсем не тянет верить Пожирателю, о котором у нее сложилось не самое лестное мнение.
Кеннеди опустила голову и смахнула с щек вновь побежавшие слезы, мутными дорожками стекающие на когда-то чистую лимонно-желтую рубашку. – Я хочу домой. Я просто хочу к себе домой. Пожалуйста. – Тихо прошептала она, всхлипывая через слово, утирая нос рукавом рубашки и обняла себя за плечи, пытаясь согреться. Ей было плевать на Руквуда, на то, что она его даже не поблагодарила за спасение, плевать на то, что он все-таки ее не трогал, хотя уже несколько раз порывался, а сейчас его хватило только на едва ощутимое касание ее ключицы. Она просто хотела наконец оказаться в своей маленькой квартирке, вечно неубранной, пропахшей корицей и ванилью, после стольких экспериментов хозяйки на кухне. Хотелось забраться под обжигающе горячий душ и стоять под ним до тех пор, пока вся грязь, кровь и отвратительные воспоминания не стекут в водосток. Хотелось переодеться в свою теплую фланелевую пижаму с идиотскими розовыми жирафами и махровый халат с ушами на капюшоне. Сделать себе большую чашку горячего зеленого чая с мятой, лимоном и медом, подогреть приготовленную утром овсянку с шоколадом и орехами, залезть под самое теплое одеяло, которое только отыщется в доме и просидеть так всю оставшуюся ночь. Уснуть только под утро, когда солнце едва появится над городом озаряя серые улицы, мокрые из-за растаявшего за ночь снега. И проспать сутки, а может больше и проснувшись попытаться уговорить себя, что все было просто кошмарным сном, а синяки, болячки и перелом всего лишь следствие падения с кровати. Так определенно было бы легче все пережить, нежели ежедневно подниматься и засыпаться с мыслями о том, что с ней это действительно произошло, опять, непонятно почему, за что, и как вообще с этим жить.
Ей сейчас очень всего этого хотелось, но почему-то она была уверена в том, что ее желания немного неосуществимы и что сегодня домой вернуться не получится. И это совсем не радовало, она не хотела больше оставаться в этой квартире, сидеть рядом с мужчиной, от которого натерпелась плохого и понимать, что не смотря на близость двери, сбежать не получится. Она не сомневалась в том, что Августусу ничего не стоит поймать ее, едва она только попу от дивана оторвет. А еще ей не хватало палочки и даже при невозможности ею пользоваться, Одри было бы достаточно просто знать, что палочка при ней, а не где-то там на сырой земле, грязной мантии, которую с нее содрали, когда она попыталась убежать.
- Мне холодно. И моя палочка, она осталась в мантии, а мантия где-то рядом с Мунго.

 Отправлено: 23.11.10 22:30. Заголовок: Когда он был маленьк..

Когда он был маленьким, его обожали почти все. Он был таким милым и хорошим, что улыбки сами собой расцветали на лицах взрослых. Он получал от друзей родителей коробочки с засахаренными каштанами, леденцы, меняющие цвет, кучу шоколадных лягушек, сахарную вату на палочке в форме дракона, который начинал извергать сахарный огонь тебе в лицо, если ты не начинаешь его вовремя есть, ему дарили детское огневиски, делающееся из карамели, тыквенного сиропа и сока магического растения, который создавал эффект настоящего алкоголя, только без опьянения. У него было все это, потому что он был чистокровным, потому, что был таким красивым, потому что нравился всем. Август вырос, не испортился лицом, как это иногда бывает с красивыми малышами, а возмужал и приобрел небывалый шарм. От одного взгляда на него у некоторых представительниц противоположного пола сердце начинало биться сильнее, возбуждение накрывало их с головой, а ночью под одеялом они представляли себя в его объятьях. Кому-то из них везло и Руквуд выбирал их в качестве развлечения на некоторое время. Но ни друзья родителей, ни девушки, какими прекрасными они бы не были, не вызывали в нем даже капли любви. Маленький Август радовался, что получил очередной подарок, но не более. Выросший Август возбуждался от того, что трахнул очередную красотку, но не более. Собственные родители никогда не вызывали в нем любви…
Август сам себя чувствовал ничтожеством. Не девушку, которая по всем критериям Пожирателей была достойна презрения Руквуда, а себя. Он подвергал себя опасности и гневу Лорда хотя бы за то, что не думал ее убивать. Но презирал он себя не за это, а за то, что поддался слабости. Не сделай он этого уже сидел бы в баре за стаканчиком огневиски, наслаждаясь тем, как теплая жидкость течет по его пищеводу, греет горло и нёбо, делая разум таким легким, а тело слегка тяжелым. Через некоторое время он пришел бы сюда, к себе домой и на этом диване никого бы не было. Он бросил бы черный длинный и тяжелый плащ на ручку дивана, маску убрал бы в шкаф, разделся и лег спать со спокойной душой, думая о завтрашнем дне и том, какую еще жертву он для него подготовит. А вместо всего этого, столь привычного для Августуса, он презирал себя за то, что ему так хочется прикоснуться к девушке, но сделать это не так, как делал это со всеми стальными, а нежно. Он ненавидел себя за то, что сердце вроде как бежит в своем обычном ритме, но он остро чувствует его биение, как будто что-то толи сжимается внутри его грудной клетки, толи, наоборот, расширяет ее. Он боролся с собой каждую секунду, стараясь не зайти слишком далеко и не испытать истинного отвращения к собственной персоне.
- Тебе нельзя домой, как бы ты этого не хотела. – Руквуд сидел на диване, в напряженной позе, стараясь контролировать свои движения, не давая себе снова коснуться девушки. – Во-первых, потому что как только тебя заметят там, тебя сразу же убьют. Кто-нибудь уже наверняка направляется к твоему дому, чтобы поставить над ним Черную Метку. А, во-вторых, потому, что я тебя не пущу туда, - сказал он, делая упор на «я». - Если ты пойдешь туда и тебя убьет кто-то из Пожирателей смерти, проблемы будут у меня. А я рисковал не для того, чтобы потом снова попасть в немилость Темного Лорда, - фыркнул Августус. Все это он говорил, смотря мимо Кеннеди, периодически кидая взгляд на ее заплаканное лицо. Несмотря на этот ужасный внешний вид, он узнавал в Джуд ту бойкую рыжую девушку, но все-таки не понимал, как она могла сдаться и даже не попытаться отбиться от него. Она сама начала расстегивать пуговицы на своей рубашке, чтобы Август поскорее с ней развлекся и убил. Она уже потеряла веру в жизнь, которую он видел раньше.
Руквуд представил как все могло бы быть. Рыжеволосая девушка, вся в грязи и запекшейся крови лежит на диване, остекленевшим взором смотрит на маску Пожирателя, который запыхавшись удовлетворяет свои желания. Насладившись ею, он приложит к ее груди палочку и произнесет два слова, которые прервут ее короткую жизнь в самом расцвете, а ее и без того остекленевшие глаза потухнут навсегда. Труп начнет гнить еще до того, как его найдут около мусорных баков на темной улице Лондона, а Пожиратель Смерти, убивший ее, будет спокойно спать в своей кровати, на мягких белых подушках, поблагодарив Бога, от которого он был так далеко, за то, что сегодня подарил ему наслаждение в виде этой грязнокровки, имени которой он даже не знает. Только все это будет не с Августом и не с Одри. Если вообще это когда-нибудь случится, то с кем-нибудь другим, потому что Августус чувствовал не просто жалость к Кеннеди, а кое-что большее. Намного большее. То самое, что он так презирал.
Август встал и направился к кухне. Махнув палочкой в сторону чайника, он мгновенно нагрел воду в нем до температуры кипения, махнув еще раз, он заставил открыться дверцу шкафа с чашками и большая кружка полетела в его сторону. Вспомнив, что Одри во время их первой встречи пила зеленый чай и предположив что он ее любимый, он отыскал остатки какого-то японского чая, который ему подарили давным-давно и положил ложку крошеных сушеных листьев в кружку. Залил водой, и чай сразу же начал отдавать цвет горячей воде. Руквуд вернулся к девушке и поставил чай перед ней на стеклянный кофейный столик, после чего подошел к шкафу со своей одеждой и достал оттуда один из своих любимых кашемировых свитеров, самую маленькую рубашку, которая у него только была, но которая все равно была велика для девушки и темно-синие джинсы, купленные в маггловском магазине для того, чтобы не выделяться если это потребуется от него.
- Держи. – Он положил одежду рядом с Одри. – Прими у меня душ и переоденься, а мне надо уйти. - Август взял со стола свою маску и приложил ее к лицу, к которому она сразу же намертво приклеилась. Набросив на голову капюшон он повернулся к двери, снял с нее заклинание и открыл. Уже собираясь переступить порог, он кое-что вспомнил. – Можешь остаться здесь, можешь уйти, но не в коем случае не к себе домой. – И выйдя за порог, он трансгрессировал, как только услышал, как за ним захлопнулась дверь.

 Отправлено: 25.11.10 08:34. Заголовок: С тем же успехом, с ..

С тем же успехом, с каким Руквуд когда-то не справился с ролью благородного рыцаря в сияющих доспехах, а то и вовсе принца, сейчас он совершенно не справлялся с ролью Пожирателя. Да, в его словах чаще всего мало чего приятного и хорошего, в основном лишь речи о грязнокровках, его хотении ее телес и напоминания о том, что он-то Пожиратель, сильный дядька в страшной маске, с палочкой на перевес, готовый в любую минуту одарить ее непростительным или и вовсе убить. А она как раз-таки грязнокровка, и боги, какое невероятное совпадении, именно ей постоянно выпадает незабываемая возможность поиграть в забавную игру: я тебя убиваю, а ты не кричи, ты меня страстно охая люби. И никто ее не спрашивал, хочет ли она играть, ее ставили перед фактом, что мол должна, а когда понимали, что игрок из нее несносный, начинали ругаться, с какого это перепугу она играет не по их правилам. То сбежала из кафе, пресекая все попытки соблазна, да еще и в щеку клюнула на последок. То ежа своего долбанутого на помощь призвала и не дала состояться насилованию в собственной квартире. А то ничего не делала сама, но позволяла делать что угодно им, и снова оказалась самой левой. Видимо участь у рыжих такая. Ну действительно, какова дура, а? Не кричит, не бьет себя кулаком в грудь утверждая, что не сдастся. Не пытается сбежать, не дерется, палочку не отбирает, не умоляет, не просит, а только, блин, сама раздевается, тихонько себе там хнычет, грязь, кровь и слезы по щекам размазывает и единственное, что ее интересует это то, что не получается согреться и что палочка потерялась, а животные дома голодные остались.
Видимо было, что-то забавное в постоянных встречах, почти случайных столкновениях Одри и Августуса, раз Мерлин, Моргана, Бог или кто-то там еще с пультом управления мира, раз за разом, снова и снова сталкивали их лбами. Заставляли вести себя не так, как они это делали и делают в обычной жизни, не друг с другом. И самой Одри это категорически не нравилось. Ей надоели все эти дурацкие Пожиратели Смерти со своими дурацкими палочками и внушенными мыслями о их превосходстве над таким, как Кеннеди. Надоел Августус с его совершенно идиотским, никуда не годящемся поведением и не менее идиотскими привычками, от которых явно было бы неплохо избавиться и если не ему самому, то с чьей-нибудь помощью. Не зря ведь говорят, что беспорядочные половые связи однажды могут и аукнуться чем-нибудь неприятным. А как Одри успела узнать, не только маггловское «неприятное» пока не могут вылечить, а все попытки летят в Тартарары, но и у целителей успехи не лучше. Но не суть, в конце концов Руквуду самому решать и никто не будет виноват, если он однажды помрет не самой приятной смертью, только потому, что был не дурак простите потрахаться. Вернемся пожалуй к списку того, что надоело Одри. Помимо Пожирателей и Августуса, ее бесило то, что она постоянно оказывается в роли жертвы. То насилуют, то убивают из-за невытертых соплей, ей в конце концов всего девятнадцать лет, и у нее еще ни разу не было нормальных отношений. Хочется привнести красок в ее казалось бы не такую уж интересную жизнь – позовите на свидание, блин, с цветами, конфетами, шампанским и нормальными комплиментами, а то все сразу палочку в грудь, уточнят, что их надо боятся, предпримут попытку ее изнасиловать или убить, и рады стараться. А девочка же совсем уже с ума сходит, даже вон не пытается бороться. Еще бесило то, что у нее просто нагло, беспардонно и без спросу потеряли палочку! Нет, ну что за люди эти чертовы, точнее Лордовы Пожиратели? Им неймется, что ли, убивая еще и дров наломать, что бы жизнь медом не казалась, а Лорд на каждом собрании потом раком ставил? Слабо, что ли как все нормальные маньяки убить и при этом не наделать глупостей? Это трудно что ли, ткнуть палочкой под ребра, произнести два уже заученных и десятки раз используемых слова, хмыкнуть и свалить с места преступления. Нет, ну куда там маньякам и умным убийцам грезящим об идеальном преступлении без косяков и задоринок, а главное без улик, когда на арене выступают клоуны в масках и траурных плащах, которые отличаются просто поразительной способностью влипать в неприятности и наживать на свои попы проблем. Да еще и со склонностью к театральности. Нет, ну вообще их понять можно, кто устоит перед соблазном полапать жертву, если у она фигурой и мордой лица выдалась. Как побороть желание истерично и пугающе поржать, что бы посмотреть, как у жертвы трясутся руки, ноги и сердце, мать его, рвется из груди. Как пересилить себя и не уточнить, что ты злой дяденька и палочка у тебя в руках не простая, а нет не золотая, волшебная, и что ты, дяденька без чести и совести, а она грязнокровка, а он ну вот такой вот своеобразный расист, шовенист или что-то в этом роде, но не важно, возьмет ее и убьет. А потом уйдет и будет счастлив, потому, что он дурак, а жертва делает его счастливым. А больше всего на свете, Одри бесило ее собственное смирение и отсутствие желания бороться за себя, свою жизнь и честь. Но в общем даже при том, что ее это бесило, бороться она как не собиралась, так и не собралась.
Хотя, если посмотреть с другой стороны, в этой ситуации были и положительные моменты, благодаря уже десятки раз проклятому Августусу, которого Одри готова была возненавидеть. Ведь в конце концов, каким бы плохим и злым он не был, он ее все-таки спас, и не оставил на улице, одну и без палочки, без возможности вернуться домой. Он привел ее к себе, как мог успокоил, чаю дал, совет на будущее по поводу дома, одежду дал, разрешил сходить в душ. Не изнасиловал, не лапал, не разливался в заученных речах о том, что такие как она не имеют права на жизнь и пользование маги и бла, бла, бла. К тому же не убил и даже не покалечил, и на том ему спасибо.
Одри невольно вздрогнула, когда за Августусом закрылась дверь, и шмыгнула носом, утирая снова появившиеся на глазах слезы. Ей уже даже чая перехотелось, потому что сейчас она ни в коем случае не хотелось оставаться одна, да еще в чужой квартире на которую скорее всего не были снова наложены защитные чары, да еще и без палочки. Она боялась каждого шороха в доме, шелеста листьев за окном, шума воды в только что закипевшем чайнике, и боролась с устойчивым желанием забиться в угол за диваном, уткнуться лицом в прижатые к груди коленки и закрыв глаза сидеть так до возвращения Руквуда. С желанием справиться удалось, когда Кеннеди поняла, что не хотела бы снова быть такой жалкой, беззащитной соплей в глазах Августуса. Она осторожно отпила обжигающе горячего чая и захватив одежду пошла искать душ, который в прочем довольно быстро отыскался в маленькой квартире. Спустя почти час остервенелого оттирания уже чистой кожи жесткой губкой, что бы просто стереть с себя всю ту грязь, что на нее вылили и которой на говорили, что бы стереть ощущения касания чужих рук и это дурацкое оцепенение появившееся после того, как ее несостоявшегося убийцу остановили на слове Авада, так и не дав договорить Кедавра. Одри наконец вылезла из ванной, почти согревшаяся и спокойная. Она натянула одежду Руквуда, борясь с возникшей идеей понюхать эту самую одежду, как обычно делали спасенные красавицы из Голливудских фильмов. Ей больше не хотелось плакать и в принципе она уже не так сильно хотела возвращаться домой, забыла про свою потерянную палочку. Она разве что морщилась от боли каждый раз, когда одежда задевала болячки и царапины или когда от ее пожалуй слишком глубокий вздох побеспокоил ребро. Кеннеди побродила по маленькой квартире, отмечая про себя, что эта коморка просто чудовищна из-за того, что совершенно не уютна и в ней даже не пахнет местом, в которое хочется возвращаться и гордо называть своим домом. Ее квартира была не особо больше его, но даже на ограниченном пространстве она смогла создать ощущение домашнего тепла и уюта, а вот Руквуду видимо было плевать и его устраивало то, что имелось. Она заглянула на небольшую кухонку, где наконец смогла согреться, включив плиту, ну а что бы чем-то занять руки и отвлечься от всего, порылась хорошенько в холодильнике и шкафах и начала готовить. Не прошло и минут сорока, как она довольная собой, оставив на плите сковородку с омлетом начиненным колбасой, овощами и сыром, вернулась на диван, немного запачканный грязью с ее одежды, нашла в шкафу плед и легла, хорошенько в него укутавшись.

 Отправлено: 25.11.10 20:56. Заголовок: Сейчас все это было ..

Сейчас все это было для него как страшный сон. Он не боялся убийств, потому что привык к ним. Убивая каждый день, даже не интересуясь кого он убивает и за что. Август просто исполнял волю Лорда или просьбы других Пожирателей Смерти, отнимая у мира очередную душу и насильно отправляя ее либо в рай, либо в ад. Даже не важно куда, но он просто насильно заставлял ее покинуть тело раньше времени, а друзья, знакомые и родственники даже не знали по чьей вине это произошло. Руквуд не боялся собственной смерти, потому что ему нечего было терять, а так же потому, что он уже насмотрелся на чужие смерти и не видел в этом ничего страшного. Если когда-нибудь к его груди приставят палочку и начнут произносить смертельное заклинание, то ни один мускул на его лице не двинется. Потому что ему абсолютно нечего терять. Он не боялся дементоров, не боялся великанов, драконов, и остальных магических существ, какими бы страшными они не были. Потому что за свою жизнь видел их не раз, в особенности находясь на службе у Лорда. Он трепетал только лишь перед Темным Лордом. Но та ситуация, в которую он попал сейчас была как страшный сон не потому, что он боялся Одри. Просто даже несмотря на свое лояльное отношение к магглорожденным, он никогда не думал, что почувствует влечение, не физическое, может пока и не совсем духовное, но все же какое-то влечение, подверженное чувствам к магглорожденной девушке. Отделившись от всего семейства, он все еще носил фамилию Руквуд и оставался чистокровным магом. А это не позволяло его совести испытывать что-либо по отношении к Кеннеди.
Августус вышел из своей квартиры даже не столько из-за того, что ему нужно было уйти по делам, хотя они тоже были, сколько просто для того, чтобы проветриться. Трансгрессировав, он попал туда, где оставил жертву, убитую им сегодня. Он надеялся, что никто не заметит, что за эту ночь осталось на один труп меньше, чем должно было быть, но собирался сделать все возможное, чтобы имитировать смерть девушки, сидящей в его квартире. Его сегодняшняя жертва тоже была девушкой и убил ее он быстро. Август не любил размусоливать, говорить, что грязнокровкам не место в мире магов, и так далее, и тому подобное. Он просто приходил, говорил заклинание, делал то, что от него требовалось, если такое имелось и уходил, не особенно задумываясь о только что сделанном. Руквуд наклонился над телом мертвой девушки, вытащил палочку из кармана и занеся ее над головой мертвой, произнес заклинание. Волосы начали изменять цвет, длину и форму, и скоро превратились в такие же рыжие и вьющиеся, как у Джуд. Август сказал еще одно заклинание, и лицо покрылось множеством царапин, да еще так, что черт лица понять было невозможно. Ему было неприятно так издеваться над этим телом, он чувствовал себя абсолютно некомфортно, но продолжал делать это, так как решил для себя, что безопасность Одри сейчас была важнее, хоть он и нарушал даже свои моральные устои, что уж говорить о всеобщих. Руквуд снова трансгрессировал, на этот раз в окрестности Мунго. Кеннеди сказала, что ее палочка осталась где-то там и, после не очень долгих поисков, Август нашел мантию девушки, лежащую на асфальте, в которой нашел палочку. Сначала он хотел оставить мантию, но потом передумал и, очистив ее при помощи заклинания, взял с собой.
Через несколько мгновений Августус снова стоял на пороге своей квартиры и открывал дверь. За время своей небольшой «прогулки» он почти желал, чтобы Одри ушла из его квартиры. Тогда все было бы намного проще. Он просто забыл бы обо всем, попытался забыть эту девушку, которая так неожиданно на него подействовала, все, что изменилось бы в нем, так это грязь на его душе. Одна спасенная человеческая жизнь против сотен прерванных. Не слишком-то уменьшало шансы его попадания в ад, но самую малость подчищало всю эту гниль, которая проела его насквозь. А ее он постарался бы забыть. Но Август слегка обрадовался, когда увидел копну рыжих волос на своем диване. Одри как-то украшала всю его квартиру только тем, что находилась в ней, становилось спокойнее, уютнее, хоть Руквуд и принимал свою квартиру такой, какая она есть, потому что не проводил в ней много времени. Он снял маску и мантию, положив их на тумбочку возле входной двери, оставшись в темно-изумрудном пуловере и черных брюках, и обезопасил квартиру заклинаниями. Он уже не хмурился так, как раньше, напряжение уменьшилось. Август подошел к Одри и присел рядом с ней на пол.
- Почему ты? – неожиданно спросил он, скорее себя, чем ее. Этот вопрос был каким-то двусторонним, неоднозначным. Почему именно она попала в руки Пожирателей Смерти и почему именно ее он хочет так, как никого никогда не хотел? Августус немного грустно улыбнулся девушке и потянулся рукой к карману брюк. – Я забрал твою палочку. И мантию, она лежит около двери, - сказал он, протягивая палочку из розового дерева девушке.
Скрытый текст

Ужас.....

 Отправлено: 26.11.10 12:43. Заголовок: Она уже почти спала,..

Она уже почти спала, когда послышался звук открывающейся двери и в квартиру вошел Августус. В том, что это был именно он, а не кто-то другой, она была почти абсолютно уверена, потому что у нее было время запомнить его походку и научиться отличать ее от других. Она даже головы не повернула, потому что на приветствия и какие-либо разговоры ее не тянуло. Выпитый чай ее немного успокоил, как и долгое сидение в ванной. Ей этого хватило для того, что бы почти успокоиться, перестать плакать, вздрагивать после каждого шороха за дверью и бояться. Одри просто поняла, что если Руквуд сидя так близко, имея над ней весомое превосходство, не поспешил пользоваться случаем, даже позаботился о ней. Хотя она заметила, что каждый раз оказываясь слишком близко к ней, он боролся с желанием дотронуться. С их последней встречи ничего существенно не изменилось, он по прежнему ее хотел, разве что теперь не спешил свое хотение удовлетворить. Это вселяло какую-никакую надежду на то, что он все-таки изменился, ну или стал подругому смотреть на ситуацию. И благодаря этой своей надежды и совершенно неожиданным переменам в Августусе, она поняла, что в принципе все не так уж и плохо, и больше нет поводов лить слезы и наматывать сопли на кулак. В конце концов, если он ее не убил тогда, да и судя по всему сейчас тоже не собирался, то скорее всего и не соберется, а то, что в квартиру теперь возвращаться нельзя, можно было спокойно пережить, все равно она там редко бывала и большую часть времени проводила у родителей за городом. Так что нужно было только придумать как забрать животных, и побороть дурацкое желание на веки вечные остаться в этой полупустой квартире, вместе с Руквудом. Ведь ей же ничего не стоило уйти отсюда, когда Августус ушел, он не ставил защищающий заклинаний и дверь на замок не запирал, просто захлопнул, и она чувствовала себя не так плохо, что бы не смочь дойти до ближайшей дороги и поймать такси. Уехала бы к родителям за город и все было бы хорошо. Папа бы отправил своего водителя за живностью дочери и нужными вещами, а мама и бабушка отвезли бы ее в больницу, потому что в Мунго она бы не рискнула соваться в ближайшие несколько дней. Подлечилась в маггловской больнице, попросила бы у папы недостающих денег на открытие кафе и послала бы с Брежневым заявление об увольнении, по весьма нетипичной причине «в связи с нападением Пожирателей Смерти», потому, что «Считают убитой и появляться на глаза магам, не представляется возможным». Поплакала бы еще немного над тем, что выдалась у нее такая неудачная осень и со временем привыкла бы жить почти без магии. Нет, она купила бы новую палочку у Оливандера и магией пользовалась, но очень мало и только в самых необходимых случаях. У нее был бы красивый белый с кружевом передник и белоснежный колпак похожий на безе, штат молодых, но стоящих сотрудников и небольшое, по-домашнему уютное кафе, с ароматами корицы, ванили, ягод, кофе и жасмина. Когда-нибудь у нее бы появился парень, чем-то похожий на Августуса и она стала бы какой-нибудь миссис Томас. Ей ничего не стоило уйти и больше никогда не возвращаться, но она предпочла остаться, готовить ему ужин из того, что с трудом отыскала в холодильнике, в котором один съедобный продукт на двадцать таких, что ими людей убивать можно, ждать, когда он вернется и слушать шаги.
Сегодня его глаза были цвета старинного серебра, даже без намека на голубизну, которую она в первую их встречу назвала лодноским небом перед грозой. Он больше не хмурился и даже улыбнулся, пускай грустно, но это все же лучше, потому что хмурая складка меж бровей ему совершенно не шла и портила всю картину. Он сел на холодный пол, немного заляпанный грязью с ее сапог и она не придумала ничего лучше, чем поднять его с пола и потянуть к себе за руку, что бы лег рядом. А когда он лег, накрыла его пледом и уткнулась носиком в его грудь, сжав его большую руку в своей маленькой ладошке, все еще холодной и немного саднящей от царапин.
- Спасибо. За палочку. За мантию. За меня. Спасибо за то, что рискуешь из-за того, что я здесь, из-за того, что не дал им меня убить. Спасибо. – Она подняла голову и закрыв глаза нерешительно его поцеловала.

 Отправлено: 26.11.10 20:34. Заголовок: Пусть поймет, что св..

Пусть поймет, что свободно и молодо
В этом сердце волнуется кровь,
Что под маской наружного холода
Бесконечная скрыта любовь...


Фашисты, французы, заставившие сжечь Москву, войска поляков, подсылавшие своих людей для свержения царя, японцы во время войны, армии Мордора, темные эльфы, нежить – все они всегда считались, считаются и будут считаться абсолютным злом, место которому в аду и которые ни в коем случае не заслуживают прощения. Но вы никогда не задумывались, что там могут быть и хорошие люди? Хоть капельку, но хорошие. Нельзя говорить, что они не были злом, не приносили горе, боролись только за правое дело и никому не вредили - это было бы просто аморально, но возможно там были люди, которые попали в эти ряды, несущие горе, не по своей воле. Или же они изменились за времена войны. Их нельзя считать дезертирами, потому что они бежали не от войны, они бежали от взглядов и мировоззрений которые были или стали им противны. Так почему же и среди Пожирателей Смерти не может в мгновение ока появиться человек, который стал не таким уж плохим, каким был раньше? Который любит, который за один вечер пересмотрел все свои взгляды на жизнь, который изменился в одно мгновение. Тогда, когда понял, что полюбил.
Он сидел и наблюдал за девушкой, за этим милым личиком, так бесстыдно испорченным заклинаниями тех, с кем он встречался чаще, чем с кем-либо другим. Август не был любителем кампаний, не заводил близких друзей, а в последнее время вообще мало с кем общался, разве что с девушками с которыми спал, но то было общение на одну ночь с понятными для обоих целями. Он не слишком сближался с другими Пожирателями, хоть и неплохо общался с многими из них. Но так получалось, что он мало с кем сближался и собрания у Темного Лорда происходили чаще всех его встреч с знакомыми. Жаль, что он не знал, кто сегодня собирался убить Одри... А впрочем, Август все равно ничего не смог бы сделать, не привлекши к себе внимания. Он уже хотел встать с пола и не мешать девушке, уставшей за сегодняшний день, как никогда за всю свою жизнь, чтобы она заснула. Он хотел пойти на кухню или в свою спальню, чтобы заняться своими делами, но Кеннеди потянула его за руку, слегка удивив его тем, что у нее еще есть силы, и заставила его лечь рядом с собой. Пожалуй, заставлять тут было некого, но девушка обескуражила его своим поведением. Руквуд и не думал, что она будет вести себя так после всего того, что было, особенно после того, как он пьяный наведался в ее квартиру и чуть не изнасиловал на глазах у всех домашних животных. Но Августус и не подумал отказываться, когда девушка потянула его к себе на диван. Он прилег рядом с ней и девушка мгновенно уткнулась своим прохладным носиком в его грудь. Август не совсем понимал ее поведения, но ссылался на то, что после такого шока, который Джуд испытала сегодня, ей нужен кто-то, кто может ее поддержать, приласкать и успокоить. Просто сегодня ей попался Руквуд, оказавшийся таким прекрасным в роли спасителя невинной девы из рук злодеев и только его грудь находилась поблизости, чтобы в нее можно было уткнуться носом, и только его руки находились поблизости, чтобы обнять девушку под пледом. Он ощущал своим телом и руками тело Одри, едва заметно дрожащее, чувствовал слабый запах корицы и чая, исходивший от нее, слышал ее голос, благодаривший за спасение, которое было так кстати. Если бы не подоспел он, обрезалась бы вся та жизнь, которая снова маячит на ее горизонте. Август навсегда останется в ее воспоминаниях, хотя бы потому, что спас ее когда-то, что она провела одну ночь в его квартире, а вовсе не потому, что переспал с ней после того, как соблазнил в кафе за чашечкой Ирландского Крема у него и зеленого чая у нее. Его грудь спокойно вздымалась от дыхания, слегка прохладные руки согревались от ее тепла, но вдруг Одри сделала то, чего он совсем не ожидал от нее. Приподняв голову, она коснулась своими губами его губ. Неожиданно, неуверенно, так нежно… Его губы незамедлительно раскрылись, навстречу ей, целуя уверенно, настойчиво и так страстно… Одна рука блуждала по ее телу, то останавливаясь на пояснице, то трогая ее чистые, слегка влажные и волнистые волосы, то забираясь под одежду, чтобы почувствовать пальцами мягкую кожу. Он безумно хотел ее, то спокойствие, которое было в нем, когда они просто лежали на диване улетучилось, словно его и не было. Но Августус продолжал целовать ее, не настаивая ни на чем большем, ладонью обхватив ее шею. Пожиратель оторвался от ее губ, понимая, что такой страстью выдает себя, сердце глухо, но сильно стучало в его груди, а на лице сияла улыбка, которую он никак не мог сдержать. Он смотрел в эти зеленые глаза, по цвету напоминающие ствол дерева, полностью заросший зеленым мхом, и чувствовал ту любовь, которую испытывает к Одри. Он забыл все свои сомнения из-за той огромной разницы в чистоте их крови, забыл о Лорде и Пожирателях Смерти, забыл обо всем, что было, для него сейчас существовала только она. Как он мог не хотеть ее? Но Август не настаивал, так как понимал, что вероятность того, что Джуд согласится после всего, что она пережила за этот вечер, очень мала. Он наслаждался тем, что у него было. Руквуд достал свою палочку и, занеся ее над девушкой, едва слышно произнес заклинание. Царапины и порезы на лице начали затягиваться, сначала оставляя маленькие шрамы, с которых отваливалась запекшаяся кровь, а потом и они исчезли с ее нежной кожи, открывая веснушки.
- У тебя нет серьезных порезов? - спросил он тихо, окутывая своим дыханием ее рыжие волосы.

 Отправлено: 27.11.10 14:22. Заголовок: Августус… Август. Мн..

Августус… Август. Мне так нравится произносить твое имя. Громко ли, тихо ли, шепотом ли, может и вовсе про себя. Такое красивое. Правильное. Аристократичное. Достойное потомка чистокровной семьи, будущего хозяина дома, человека от которого зависит чистота крови в не таком уж и далеком будущем. Ласкает слух, запоминается, его хочется произносить, простанывать в ухо другим, рассказывать о нем маме за чашкой чая. Имя твое напоминает о палящем солнцем, которое с каждым августовским днем становится холоднее. О зелени деревьев, которая блекнет и постепенно окрашивается во все оттенки золота или заставляют деревья пылать в кострах янтарно-рубинового цвета. Напоминает о детях, снующих по Косому переулку в поисках школьных принадлежностей. О воде в пруду у родительского дома, в котором в августе уже холодно купаться, потому что вода быстро остывает. О птицах, которые прилетают на этот пруд, что бы напиться воды перед дорогой в теплые края, в последние дни объятого огнем августа плавно перетекающего в сентябрь.
Я влюблена в твое имя.
У тебя такие красивые глаза, ты наверняка знаешь и пользуешься эти. Мне нравится, когда ты смотришь на меня. Ты так забавно щуришься от яркого света, редко моргаешь и смотришь так, будто в саму душу заглядываешь. И когда ты смотришь на меня, разглядываешь веснушки на плечах или скользишь взглядом по рыжим кудрям, когда взгляд твой застывает на пуговицах одежды, я хочу казаться красивее, что бы ты смотрел на меня не отрываясь. Знаешь, сегодня твои глаза цвета сказочного перламутра, такого, каким покрыты крылышки сказочных фей и когда они пролетают, перламутр пыльцой невесомой осыпает цветы, землю, воду. Этот перламутр оседает в воде, окрашивает раковины и заставляет жемчужины блестеть еще больше.
Я влюблена в твои глаза.
Твои руки всегда холодные, что в тот теплый день в Косом переулке, что в тот день, когда ты пытался раздевать меня будучи не очень трезвым, что сейчас, когда ты нежно проводишь по спине, рукам и животу. Я не знаю почему так, но мне нравится этот обжигающий холод. Нравится, что когда ты до меня дотрагиваешься, по спине и рукам скользят мурашки и до последнего не желают исчезать, подбадриваемые все новыми твоими касаниями. У моего папы такие же холодные руки и в детстве мне очень нравилось болеть, потому что он приходил ко мне в комнату, ложился рядом и поглаживал пальцами мое пылающее лицо и руки, будто надеялся, что это их остудит.
Я влюблена в холод твоих рук.
Когда ты меня целуешь, мне хочется что бы время остановилось навсегда, продлевая этот момент. Что бы сердце не переставало биться так часто и так неправильно. Что бы кислород, которого так не хватает легким, больше не нужен был. Мне противно думать, что до меня ты целовал других женщин, имена которых ты может быть даже и не помнишь. И еще противнее думать, что когда-нибудь, может уже через пару часов, когда встанет солнце, я стану лишь одной из многих, безликой частью толпы твоих обожательниц. Но когда ты снова и снова целуешь мои губы, касаешься щек и закрытых глаз, я забываю обо всем на свете. Мне ничего не надо, я ничего не хочу, только что бы ты не переставал меня целовать.
Я влюблена в твои поцелуи.
Ты плохой человек Августус Руквуд. Глупо это отрицать и пытаться сделать тебя чище, правильнее и лучше, даже в собственных глазах. Ты убиваешь людей, не одного, не двоих, я боюсь даже представить сколько людей переставали дышать и жить после встречи с тобой. Твои руки по локоть в крови, а может уже и больше. Ты безжалостен к проблемам, чувствам и переживаниям окружающих и тебя не интересует никто, кроме тебя самого. Ты никого не любишь и едва ли когда-то любил. Подарки людей, их внимание, их лестные слова и ласки. Ты это любил, но самих людей. Едва ли. Я в это не верю. Ты ни во что не ставишь своих женщин и на первом месте у тебя всегда было и есть собственное удовольствие, а остальные могут и обойтись, главное что бы тебе было хорошо. Ты не сближаешься с людьми. Ты можешь назвать кого-то другом? Ты многим доверяешь? Сколько алкоголя ты в себя вливаешь, что бы пережить что-то, что может сбить с тебя всю спесь и видение абсолютного, непоколебимого спокойствия? Ты чистокровный ненавистник магглорожденных волшебников. Ты служишь существу, даже не человеку, люди так не поступают, для которого нет ничего важнее самого себя и удовлетворения собственных кощунственных потребностей. Существу с совершенно чудовищными взглядами, существу, которому чужды простые человеческие эмоции и чувства. Ты ему служишь, поддерживаешь его взгляды и действия, служишь его орудием устрашения окружающих. Ты когда-нибудь думал о том, что сторона вам противостоящая куда лучше той, за которую ты так крепко держишься? Да, они так же убивают в пылу сражений. Да, я уверена, что их методы иногда не лучше ваших. Но они не убивают только потому, что человек родословной не вышел. Для них чистая кровь это не показатель. Потому что они прекрасно знают что кровь различна только группами и резусами с факторами, и что у всех она красная. И что кровь какого-нибудь продажного министерского чиновника ни чем не лучше и не чище крови обыкновенного маггла. Кровь одинаковая, статусы, положения и все к ним прилагающееся делает дарует не кровь, а удачные вложения и хороший счет в Гринготтсе. Ты плохой человек Августус, в твоих поступках часто мало хорошего. Но мне кажется, что я готова закрыть на все это глаза и не думать обо всем том плохом, что ты когда-либо совершал и еще совершишь.
Я влюблена в тебя Августус Руквуд.

- Мне кажется, что я тебя люблю – Тихо-тихо, одними губами произносит она, вместо того, что бы сказать про ребро, и опускает голову, снова уткнувшись носом в его грудь, что бы он не видел как пылают ее щеки и дрожат губы. Она еще никому и никогда не говорила эти три заветных слова, кроме как от родителей и никогда не думала, что будет так трудно их произнести. Особенно если знаешь, что они едва ли будут взаимны и вполне могут вызывать только усмешку.
Она тихо и как-то обреченно вздыхает и смахнув влажную челку со лба, отодвигается от него, садясь на диване. – Ты отвратительный хозяин и у тебя не кухня, а какое-то позорище. И в холодильнике разве что только обреченная мышь не повесилась. Я нашла только немного яиц, совсем чуть-чуть свежего молока, какие-то обрезки колбасы и овощи, все остальное выкинула. В общем я приготовила омлет, не пармская ветчина с дыней и не фуагра, конечно, но выглядит и пахнет вроде бы ничего. Ты бы поел, пока совсем не остыло. – Хоть бы он забыл о том, что она сказала, хоть бы не услышал, не разобрал. Хоть бы ушел на кухню и больше не возвращался, потому что если его ответ будет таким, как ожидает она, ей будет очень больно. Очень. Потому, что так правильно, нежно и хорошо, ей еще не было ни с одним мужчиной.

 Отправлено: 27.11.10 22:10. Заголовок: Сей день, я помню, д..

Сей день, я помню, для меня
Был утром жизненного дня:
Стояла молча предо мною,
Вздымалась грудь ее волною,
Алели щеки, как заря,
Все жарче рдея и горя!
И вдруг, как солнце молодое,
Любви признанье золотое
Исторглись из груди ея...
И новый мир увидел я!..


Множество раз он слышал о том, что Дамблдор, единственный человек, которого боится Темный Лорд, считает, что величайшего темного мага на земле убьет любовь. Руквуд усмехался этому, как и сам Лорд, не верил, что какое-то чувство сможет уничтожить высшую магию, какую только знает все человечество. Любовь это когда зависишь от кого-то, рискуешь собственной шкурой ради безопасности другого, когда бьется сердце и хочется никуда не отпускать человека, дорогого тебе. Это было минусом, слабостью, тем, что не может навредить никому кроме поддавшимся, это то, что должно проиграть в этой войне. Как может простое чувство вредить? Но сейчас Август стал другим, не таким, как Темный Лорд. Он остался безжалостным убийцей, остался роковым красавцем, коварным соблазнителем, человеком с душой, почти полностью испорченной, но он испытал то, что никогда не испытывал и никогда не испытает тот, кому он поклоняется. Он полюбил. И вот, вся привычная жизнь висит на волоске, не известно, как она держится и не падает в пропасть, как он еще не сошел с ума от столь резкой перемены в себе самом, почему все еще не рушится? Любовь это не когда зависишь, а когда дорожишь. Любовь это не риск собственной жизнью, а забота о безопасности того, кого ты любишь. Любовь это когда твое сердце выпрыгивает из груди, как будто пытаясь соединиться с сердцем, прыгающем в груди любимого человека. Любовь это когда хочешь провести всю вечность с одним единственным человеком, когда хочется, чтобы один счастливый момент никогда не кончался, чтобы любовь со временем только увеличивалась. Это чувство навредило ему. Разбило его всего, открывая те глубины его самого, какие он никогда не знал.
Он смотрел на нее, чувствуя тепло в груди, нежность к ней и бесконечную любовь. Августус знал, что у них есть одна ночь. Ночь, когда они точно могут быть уверены, что никто им не помешает. Потом все будет не так, им придется проявлять осторожность, оба будут находиться в постоянной опасности, но до рассвета они могут забыть обо всем окружающем мире. У них есть ночь. Он внимательно следил за ней, не отводя взгляд, наслаждаясь ее видом, вдыхал воздух, в котором витал ее аромат, слушал ее дыхание. И слова. Так тихо, так неуверенно слетевшие с ее губ, едва слышные даже ему, который находился так близко. Август улыбнулся, но Одри уже снова уткнулась в его грудь лицом, отведя глаза, закрыв их от него. Сколько раз он слышал эти три слова из уст девушек, но они никогда не вызывали в нем такой реакции. Сердце забилось чаще, на губах играла улыбка, он был счастлив, он едва заметно прижал ее к себе еще ближе, еще сильнее, чем прежде. Он слышал эти слова десятки раз. В пылу страсти, когда и он сам и его партнерша возносились к самым вершинам удовольствия. В гневе, когда девушки в слезах приходили к нему со словами «а ведь я тебя любила, сукин сын». Во время его соблазнений, когда девушки думали, что он их единственный и на всю жизнь. Но он всегда реагировал совершенно равнодушно, если не с презрением или для собственной выгоды возвращая эти слова.
- Я… - Тоже. Люблю. Тебя… Одри. Он сказал это тихо, едва слышно и осекся. Он чистокровный маг, она магглорожденная волшебница, как может он ее любить? Августус все еще шел наперекор своему существу, не пересекая Альпы, а сметая их в разные стороны. Он любит. Наплевать на кровь! Он любит. Но сказать это так трудно. Он мог бы добавить одно слово: «тоже»; и ей бы стало понятно, но Руквуд не мог так резко растоптать прежнего себя, чтобы сказать хотя бы одно слово. Люблю. Самое сложное слово на свете. Для него. Август надеялся, что она не слышала или не заметила его слов, чтобы не почувствовала разочарование, чтобы так же беззаботно грела свой слегка прохладный носик о его грудь.
- Ты приготовила мне ужин? – усмехаясь и поднимаясь вслед за ней сказал он. Августус обхватил ладонями ее лицо и снова поцеловал. Как фраза «начал за здравие, а кончил за упокой», Руквуд сначала целовал ее нежно, но вскоре, не сдержавшись и прижимая ее к спинке дивана, перешел к страстным и как будто требовательным поцелуям. Он бы так и продолжал, если бы не почувствовал, что если он сейчас не остановится, то потеряет голову и начнет яростно сдирать с девушки одежду. Оторвавшись от ее губ, он, не отстраняясь и не открывая глаз, гладил ее шею, зарывался пальцами в ее волосы, ощущал мягкую кожу ее щек. Немного успокоившись и обуздав свое желание, Август открыл глаза, встал с дивана и потянул Одри за руку за собой. – Пойдем, я попробую то, что ты приготовила.
Они вдвоем пришли на кухню, где чувствовался запах омлета, который так заботливо приготовила Джуд. Отпустив ее руку, Август взял сковородку с плиты и поставил ее на обеденный стол, сел за него и потянул Кеннеди, чтобы она села ему на колени.
- Спасибо. – Руквуд улыбнулся девушке, обнимая ее за талию одной рукой, а другой беря вилку и отламывая кусочек омлета. Он положил этот кусочек в рот, медленно прожевав и наслаждаясь едой, не мог скрыть довольной улыбки. – Зато ты отличная хозяйка! – засмеялся он прожевав омлет. Ее чуть не убили одни Пожиратели Смерти, а она кормит другого, упрекая его в том, что у него холодильник пустой. Он мало времени проводил в квартире, в основном питаясь в кафе и ресторанчиках, поэтому еда в его холодильнике и была такой скудной.

 Отправлено: 28.11.10 21:21. Заголовок: Так странно, что теп..

Так странно, что теперь Август ассоциировался у нее с временами года, которые они переживали вдвоем уже в третий раз и оставалось только надеяться, что будет четвертый, после которого ничего не закончится, а пойдет по новому кругу и так год за годом, пока жизнь упорно будет сталкивать их упрямыми лбами и заставлять быть вместе. Пока они не поймут наконец, что вместе им хорошо и что расставаться не стоит.
Так глупо, что Август, летний месяц, ассоциируется у нее не только с летом, но и с осенью, зимой, безграничной нежностью, влюбленным ритмом сердца, «аритмией чувств» о которой однажды напишут книгу, мурашками, пылкими поцелуями и крепкими объятиями. С терпким ароматом мускатного ореха и немного огневиски, с запахом пыли с книжных полок на противоположной стене. Со скрежетом веток старой сосны, касающейся тонкого оконного стекла. С первыми произнесенными вслух заветными словами. С таким приятным ощущением присутствия кого-то очень важного в ее жизни.

Их первая встреча произошла в августе, ранним утром, когда Лондон только-только просыпался и готовился к трудному рабочему дню. Было очень тепло, солнечно и приятно. С ароматом Ирландского крема, зеленого чая и жасмина. С капельками кофе на рабочих бумагах, на бледно-розовой органзе платья. С ссорами и примирением. С ее отчаянно краснеющими щеками и его самоуверенной улыбочкой. Она впервые была рада знакомству с мужчиной при таких идиотских обстоятельствах и плясала как маленькая девочка, оказавшись в своей квартире. А он возмущался тому, что какая-то рыжая принцесска в розовом платьице так бессовестно его покинула, не обратив должного внимания на его улыбки, комплименты и попытки ухаживать.
После этого знакомства благодаря бумажному самолетику она дописала пять глав своей книги, начала заниматься собственным кафе, и поверила в любовь с первого взгляда.
Их вторая встреча пришлась на октябрь и стала большой неожиданностью для самой Одри, потому что она была уверена, что Августус ушел в подполье из-за случившегося в Министерстве и едва ли в ближайшее время пойдет на активные действия и станет встречаться с грязнокровками. Сюрприз от Руквуда, надо сказать оказался не самым приятным, потому что Кеннеди не любила выступать в роли жертвы, а уж в роли жертвы насилия в собственном доме тем более. Странно, что он вообще пришел в тот день именно к ней, а не к какой-нибудь красотке, которая удовлетворит его потребности с превеликой радостью, а потом еще и спасибо скажет. В отличии от Одри, которая мало того, что не далась, так еще и из Руквуда жертву сделала. Жертву жестокой и спланированной атаки ежа с раздвоением личности на фоне большой любви к еде.
После этой встречи к гардеробу Джуд прибавились джинсы с почти оторванной пуговицей, футболка с растянутой горловиной, грязные следы на полу и злой до чертиков еж с окровавленными иголками. А еще она научилась ставить на дом защитные чары, добилась палаты в Мунго для своей престарелой соседке, которой категорически воспрещалось колдовать и уговорила папу поселить в соседнюю квартиру одного из его бодигартов, ну так, на всякий случай. Против палочки он бы не попер и оказался бесполезен, а так, придавал чувства защищенности, а еще у него была крутая коллекция боевиков и комедий, он потрясающе рассказывал похабные анекдоты и вкусно ей готовил по доброте душевной.
Сегодняшняя, третья встреча, по логике вещей должна была стать переломной в их отношениях, потому что не смотря на то, что опыта в амурных делах у Кеннеди было с гулькин нос, она все равно заметила, что их друг к другу тянет. Хотя тут конечно была и другая сторона вопроса, если Одри тянуло к Августусу в первую очередь как к человеку, то Руквуда к Кеннеди в первую очередь тянуло как к женщине. И только бы ленивый не заметил, как он порывается перейти от поцелуев к чем-нибудь поинтереснее лично для него. А после его поцелуев Одри так и тянуло уже начинать раздеваться, и она бы наверняка это сделала, если бы не предшествующая этому попытка двух чокнутых Пожерателей сначала ее хорошенько разукрасить, а потом убить в какой-то грязной, забитой мусором, пропахшей какой-то гадостью подворотне. И свежие воспоминания об этом напрочь перебивали желание раздеться и лечь под Руквуда. Все-таки мало сказочного и романтичного было бы в первой ночи пришедшейся на день покушения на ее жизнь.
После этой встречи, уже буквально через несколько часов, когда наступит утро и она тихонько переодевшись в свои вещи просто сбежит, у нее останется буря эмоций и чувств ее переполняющих. Воспоминания о его поцелуях и его раздевающем взгляде. О его словах и поступках. О том, что он все-таки чертовски похож на принца, вон даже спас ее от чудища о двух головах, домой пустил, обогрел, накормил и спать уложил. Ну и еще останется сломанное ребро, сущая мелочь, и неприятный осадок от того, что она поступила как влюбленная дурочка и совершенно не подумала, прежде чем вот так неожиданно заявить о своих чувствах. И послей этой встречи ей останется только надеяться на то, что она была не последней, а всего лишь одной из.

Она улыбнулась, коснувшись губами виска Руквуда и положила голову на его плечо, очень надеясь на то, что он не заметит, что она несколько расстроилась из-за того, что не услышала того, чего сейчас ей хотелось услышать больше всего. Но в конце-то концов, после того, как он спас ее жизнь, вернул ей палочку и не попытался принудить к сексу, она просто не имела права требовать от него еще и взаимности на свое неожиданное признание. Едва ли, спасая ее от двух Пожирателей и пряча в своем доме он мечтал о том, что она вот так вот с бухты барахты возьмет и скажет ему, что любит. Если еще учитывать, то, что у них почти не было времени узнать друг о друге хоть что-то кроме имен и мест жительства. Что до этого они только и успели, что пару раз поцапаться, пообзывать друг друга, повертеть перед носами палочками обещая их применить, и рисковали жизнями из-за причуды какого-то стукнутого на голову мага.
- М-м-м Августус, я очень устала, и наверное пойду лягу. Приятного аппетита. – Джуд провела пальчиками по щеке Руквуда и сползла с его коленок, направляясь к облюбованному диванчику и теплому пледу. Она легла, накрылась пледом с головой и повернулась к стенке думая о том, что сейчас главное снова не превращаться в большую розовую соплю и ни в коем случае не плакать.

Хрень вышла. Прости.

 Отправлено: 28.11.10 22:55. Заголовок: Ты сорван был моей р..

Ты сорван был моей рукой,
С каким блаженством и тоской,
То знает Бог!...
Останься ж на груди моей,
Пока любви не замер в ней
Последний вздох.


Все переворачивалось с ног на голову. В его душе остался крохотный кусочек, способный на любовь. Искреннюю, безграничную, способную по-настоящему сдвигать горы, любовь, которой будут завидовать все. И этот крохотный кусочек его души с каждой секундой разрастался, поглощая общую массу его естества, запятнанную кровью сотен людей, которых он убил за свои всего-то девятнадцать лет, загаженную мыслями лишь о сексе и себе самом, проеденную червями злости, гнева и ярости. Все, чем он жил все это время отходило на далекий второй план и, пускай всего на ночь, но он становился совершенно другим человеком. Она уйдет на рассвете и вместе с ней уйдет тот самый другой человек, он останется с ней, как и его сердце, как его мысли и как тот хороший кусочек души. И навсегда Августус Руквуд станет человеком с раздвоением личности. Одна для всех тех, кто окружает его, для общества, для Пожирателей Смерти, для Темного Лорда, та, которая была раньше. Это будет тот самый жестокий убийца, коварный соблазнитель, думающий лишь о собственном удовольствии и удовлетворении, человек, у которого нет семьи, нет друзей, нет принципов, нет морали. А другая для нее одной, та, что появилась чуть больше часа назад. Новый Августус будет принадлежать лишь этой рыжеволосой девушке, которая неизвестно чем, неизвестно почему зацепила его, заставила воспрянуть то, что дремало с самого рождения, то, что должно было давным-давно пробудиться, но по какой-то неизвестной причине не сделало этого. Он хотел чтобы эта ночь длилась как можно дольше, хотел постоянно чувствовать под своими руками ее кожу, под своими губами ее губы, под своим телом ее тело. Хотел сказать, что любит ее, хотел тихо простонать ее имя в ее ухо во время таких страстных и таких чувственных занятий любовью в первый раз, хотел ласкать ее тело, дотрагиваясь до тех его частей, докуда мало кто дотрагивался. Хотел постоянно видеть этот взор, обращенный в его сторону, глаза с любовью осматривающие его тело, словно не веря своему счастью, хотел, чтобы ее маленькие пальчики касались его голого торса, чтобы ее дыхание сбивалось от удовольствия и восторга, чтобы она простанывала его имя, как он простанывает ее. И пусть это всего лишь на ночь, пусть он будет таким только тогда, когда она рядом, но он будет. Он будет ее любить. Всегда. Потому что такая любовь на дороге не валяется и потому что только навстречу ей открылась его душа. Существует легенда, что когда-то люди, мужчины и женщины, были соединены. Они любили друг друга и им не нужно было искать свою любовь. Любовь была на протяжении всей жизни к тому, с кем ты соединен телом. Но боги завидовали такой любви и разделили людей, раскидав половинки в разные части света, чтобы поиски любви были такими трудными и обременительными, чтобы некоторые никогда в жизни не испытали любви и чтобы богам не было завидно обычным людям. Но встретив свою настоящую вторую половинку человек забывает обо всем, предаваясь любви. Так Руквуд чувствовал, что обрел свою вторую половину в лице Одри. И он забывает о том, что в этом мире есть чистота крови, забывает того, кому он служит, забывает все свои проблемы, лишь желая никуда не отпускать эту девушку.
Джуд соскользнула с его колен, ушла обратно в гостиную и Август сразу же почувствовал легкую пустоту в груди от того, что больше не касается ее тела, не видит ее своими глазами и не чувствует ее запаха, поэтому он встал и направился следом за ней. Августус подошел к дивану, на котором уже лежала Одри, укутавшись в плед и, нагнувшись, приложив усилие, поднял девушку с дивана на руки. Она была не такой уж тяжелой, но отнюдь не пушинкой и, попыхтев и поднатужившись, Руквуд перенес ее на руках в свою спальню, уложил на кровать и прилег рядом. Уж в чем, а в кроватях Пожиратель знал толк, подушки и белоснежное постельное белье были на высшем уровне, а девушка на этой кровати украшала ее больше, чем что-либо еще.
- Здесь тебе будет удобнее спать, - сказал он, нежно обнимая Одри. Снова ощущая ее тело, Август снова ощущал спокойствие. Собравшись с силами он облек в слова то, что чувствовал все это время. – Я тоже. Тоже люблю тебя. Мне кажется… - тихо выдохнул он и сердце так яростно забилось в груди, готовое выпрыгнуть, разорвав грудную клетку. Дыхание сбилось, руки, живя своей собственной жизнью, прижали ее к его телу, словно давая почувствовать и услышать это бешеное сердцебиение. - Люблю.

А мне безумно нравится)