Marauders.Rebirth

- Хельга, послушай...
Он несется за ней. Она поднимается по ступеням одной из лестниц, ведущих в спальню Гриффиндора, вихрем, вихрем поднимается, одиннадцатилетним вихрем, думая только о том, чтобы сдержать слезы и не разрыдаться на чужих глазах. Она только что чуть не разбила в кровь физиономию какого-то слизеринца, возомнившего о себе, что он имеет право разговаривать с ней в презрительном тоне. Решил попробовать себя в роли будущего Пожирателя Смерти? Пробуй, да только опасайся Хельги Хоррор, девочки, которая не даст в обиду ни себя, ни свой род.
- Хельга... – он хватает ее за руку, она пытается вырваться, но этот маленький герой цепко держит ее. Да, он единственный, который пока еще смог вытерпеть ее безобразный характер, и это о многом говорит. Но рассказывать ему об этом...
А он ведь хочет объяснений. Он их жаждет. И он сейчас не уйдет, как бы она не пыталась заставить его отстать, глядя на него своим фирменным взглядом, полным холодного пренебрежения... Сейчас взгляд не получался. В глазах была боль и ненависть.
- Хельга! – зло окликает он ее. – Я уже несколько раз видел, как ты реагируешь на слова этих придурков-слизеринцев. Раньше такого никогда не было. Почему тебя так бесит «грязнокровка»? Все парни с того факультета пробуют это слово на вкус. Что же, каждого бить теперь?
- А ты меня не поучай, - шипит она. – Ты не декан и не староста, не тебе говорить мне, что меня должно бесить, а что нет. Хочу – хоть убью его, я несовершеннолетняя, не посадят меня в Азкабан, а если и посадят – так невелика для вас потеря!
- Я просто...
- Ты просто ничего не знаешь! – орет она в исступлении, снова пытается вырвать кисть, но он опять удерживает эту махину силы и злости на саму себя и весь мир. Картины на стенах удивленно или раздраженно шушукаются.
- А что я должен знать? – внезапно говорит он, тихо, очень тихо.

И тогда она поняла, что больше не может. Что больше не может огрызаться на вопросы о родителях, или плести всякую чепуху про то, что папа с мамой работают в Тайном Отделе Министерства и ей ни в коем случае ничего нельзя о них рассказывать. Она поняла, что больше не имеет возможности по ночам лежать, глядя в потолок, и тихо всхлипывать от одиночества и непонимания. Она была ребенком, одиннадцатилетней крошкой. И пусть она уже не верила в вечную жизнь, пусть она уже знала, что значит – терять, пусть она уже никогда не смогла бы быть такой, как ее сверстники – она еще была ребенком, а ребенок не может долго держать в душе боль.
- Хорошо, - голос снизил тон, Хельга опустила голову. – Аарон... Только никому, слышишь, никому, ты понял меня? У меня... нет родителей. Они умерли. Их убили. Помнишь, я рассказывала про Тайный Отдел? Это неправда. Они мертвы. И их убил Пожиратель Смерти. Я это точно знаю.
Мальчик молчал, все еще держа ее за руку, только он уже не пытался ее остановить в ее безумном вихре ненависти – он усмирял ее боль, тепло от его руки, такого понимающего и доброго мальчика, Аарона Стэнфорда, полукровки, помогало ей справиться. Ей становилось легче. Она знала, что теперь не будет одна в своем горе.
- Ни один, даже самый глупый и неразумный слизеринец, тронув своей грязной лапой моих родителей, спокойно не покинет поле моего зрения, – пробормотала Хельга, все еще не решаясь взглянуть на своего друга. – Я покалечу каждого, кто покусится хоть бы на них, хоть бы на их память. А того, кто их убил, убью я.
Аарон Стэнфорд, миролюбивый гриффиндорец, никогда в жизни даже не думавший, а тогда и не знавший о запретных заклятиях... Ты даже не знал, что эта девочка тогда говорила всерьез.