Отправлено: 23.12.10 15:43. Заголовок: [будет много крови?]

Участники: Florence Bulstrode, Vasco Montserrat
Дата: 16 марта 1979 года
Саммари:
Они собрались, чтобы убить. Маньячка, жаждущая крови, и брезгливый аристократ, у которого на лбу написано: "Чего изволите?" - "Чтобы было чисто". Собственно, у жертвы только один выбор - умереть быстро или не очень. И выбор этот сделает не она.

Посвящается Римбо^^

 Отправлено: 24.12.10 22:15. Заголовок: - Почему ты пошла на..

- Почему ты пошла на улицу и не взяла с собой зонт? - спросит у Флоренс потом мать, оттягивая в сторону занавеску и выглядывая в окно. Дождь плотным занавесом отрезал Лондон от света и превратил редких прохожих в размазанные фигуры, спешно скользящих по углам.
- Потому что у меня есть водонепроницаемый капюшон, - последует из уст Флоренс вполне ожидаемый ответ, а сама она будет размышлять о том, что этот дождь весьма кстати укрыл на ближайшее время от любознательных глаз один забытый богом переулок. Кто знает, может быть, повезет - и если дождь растянется до утра, то выйдут наконец-то реки из своих берегов и затопят город со всеми его нечистотами к чертям?

***
Подобно Чеширскому коту вырисовывается позади Флоренс Монтсеррат: вначале его голос, затем он сам, а затем и его зонтик. И его голос еще долю секунды отдается эхом в её сознании, прежде чем она наконец-то выйдет из состояния сомнамбулы, и все рецепторы переключатся на режим online. Флоренс раздраженно открывает глаза и стирает рукавом капли дождя с лица.
- Зачем ты взял с собой зонт? Не проще ли было бы наложить водоотталкивающие чары на одежду, нежели таскаться с ним? Еще запачкаешь чем-нибудь, - сухо выговаривает она, разглядывая своего так называемого «наперсника». - Я тебе рассказывала про Святую Инквизицию? - спрашивает Флоренс у Васко, натягивая поглубже капюшон. Давай, Васко, открой нам свои познания в этой области. Задумывался ли ты когда-нибудь о действительной причине того, почему чистокровные волшебники настолько сильно не любят маглов? А, между тем, если так действительно серьезно взглянуть на эту проблему, приподнять эту пыльную завесу и осветить перед всеми, проступает совсем иной взгляд на все действия Пожирателей Смерти. У каждого волшебника с причитающейся ему достойной родословной обязательно найдется пара-тройка родственников, убитых маглами. Сожженные ли на кострах, замученные ли в подстенках Святой инквизиции, забитые ли палками озверевшими и слепыми от своей невежественности деревенщинами — не важно. - Впрочем, потом как-нибудь, - сама же и обрубает свой вопрос Флоренс, кидая взгляд то на наручные часы, то на противоположную сторону улицы, - смотри-ка, а я думала, задерживается.
Рука с палочкой молниеносно вырывается из кармана, - и если бы в нашем повествовании имели место быть спецэффекты, наверняка бы со свистом рассекла воздух в момент, когда Флоренс направила её на изящную фигурку и прошептала «Silencio».
Затаив дыхание, Булстрод резво так прошлепала через лужи навстречу Александре Римбо, всего раз оглянувшись через плечо и проверяя, не замешкался ли там позади вместо со своим зонтиком Васко.
- Hello, - ласково улыбнулась Флоренс, подходя к девушке и хватая её под правый локоть. Васко весьма кооперативно вырисовался около левого локтя девчушки, - you may close your eyes, sometimes it helps, - и снова её голос переходит на проникновенный шепот в ту секунду, когда их тройка будто бы смывается под проливным дождем. Не оставляя после себя ничего, кроме гулкого эхо от щелчка аппарации.

***
По самому началу всех начал Булстрод, по глупости и юности своей, была очарована романтизированным обликом Пожирателей Смерти. Который, истинности бы следовало сказать, витал в слизеринской девчачьей спальне. Маски, скрывающие лики и оставляющие исключительно горящие взгляды; черные мантии, благодаря которым создавалось впечатление будто Пожиратель не идет, а плывет, точно пава; встречи с Темным Лордом, будто бы с предводителем ордена ионитов, в старинных замках именитых фамилий - ну да, как тут не повестись.
А потом пришло осознание, что никакой тут романтикой и духом-то не пахло. Одна сплошная каторжная работа, за которой и стакан молока-то бесплатно не дадут. Одни лишь обещания о светлом будущем, где маглы и маглорожденные будут трудиться в шахтах, а последователи Лорда станут пожинать плоды своей деятельности, нежиться на бархатных пуфиках и попивать вино эльфийского производства. Ничего особенного, в общем-то так говоря, - Флоренс и так всем подобным занималась в последнее время, коротая вечера один за другим и утешая себя по поводу травмы. Тогда-то где-то в недрах подсознания Булстрод и родилась мысль, что неплохо было бы заместо пресности Авады внести своими действиями хотя бы малую толику зрелищности. Почему бы не обратить своё внимание на холодное оружие? Почему бы не тряхнуть пылью седой старины и не достать из закромов родины арбалет? Почему бы не соорудить гирлянду из внутренностей тех двух товарищей, в чей дом она заявилась на той неделе? Почему бы не проверить на деле тот распространяемый слух о "зеркальности" органов одной девицы, а затем не поцокать удивленно над трупом, прознав, что да, реально, так оно и есть? Почему бы не распотрошить одного таксидермиста с Косого переулка, а затем не набить из него самого чучело? Всё это было крайне занятно, и Флоренс отчасти даже было приятно, когда в одной из магловских газет её окрестили «исчадием ада». Вот так вот и входят в историю, товарищи. Учитесь, что ли.

Но да вернемся к нашему повествованию. Действующие лица: да всё те же. Место действия: глухой переулок. Кровь бурлит, адреналин всё быстрее и быстрее разносится по телу.
- Я рассказывала, что одна из моих пра-пра была посажена на "стул ведьмы" на 11 дней и ночей, а палачи одновременно прижигали ей ноги раскаленным железом? Она умерла под пытками, сойдя с ума от боли, - держала свою речь перед Васко Флоренс, обращаясь в первую очередь к госпоже Римбо. Булстрод давно уже коллекционировала таких девочек с голубыми глазами, которым так отлично идут дымчатые тени от l'oreal paris. - Тебе с какой ноги предпочтительнее начать? Даю право выбора.
Всё-таки, как же хорошо, что Флоренс, наученная опытом, применила silencio с самой первой минуты. Все эти крики о мольбе, угрозы о расправе и так далее - они только действовали на нервы и сбивали с толку. Жалко только, что девица попалась еще дико активная: ручищами своими как давай махать, как давай вырываться из их крепкого сцепления двух жуков-скарабеев, ножищами своими как давай брыкаться - и как пряяяямехонько по больной коленке кааак залепила своим каблучком! Тут уж в глазах у Флоренс как светлячки от бешенства запрыгали, она как stupefy'ем-то вмазала. А потом еле подавила в себе желание сплюнуть, оставив только: - вот fucking bitch, я же по-хорошему спросила.
И затем, наконец додумавшись посмотреть на Васко и проследить его реакцию:
- Тебе что, не нравится мой стиль работы?

 Отправлено: 29.12.10 18:06. Заголовок: Начнем мы, пожалуй, ..

Начнем мы, пожалуй, с киллеров. Киллеры – это квалифицированные по убийствам ребята, с огромным окладом и доходом: дашь мало – продадут. Киллеров боятся, киллеров уважают. Они работают тихо, мирно и аккуратно, получают свой гонорар и смываются. Дальше дело зависит не от них, а от того, насколько умным окажется заказчик. Их установить невозможно. Киллеры – это не люди, это убийцы, которые принадлежат не сами себе, а сети таких же, как они, работников Смерти.
А теперь о Пожирателях. Что у нас такое Пожиратели? Фанатичные волшебники, которые поставили целью своей жизни истребить грязнокровок и воцариться на этой земле. Не получают никаких денег – только призрачное богатство на горизонте, обещанное Темным Лордом. Ошиблись – сами виноваты, попадут в тюрьму, получат «чмоки» от дементора, потеряют душу и покинут бренное тело... Работа на одном энтузиазме. Никакой выгоды, сомнительные обещания. Но назад пути нет, не так ли?

***
Васко Монтсеррат никогда не опаздывал. Пунктуальный, вежливый, улыбчивый человек, любящий порядок. Магглы не заподозрят в нем волшебника, волшебники не заподозрят в нем Пожирателя Смерти. Он чист в их глазах. Он и в своих глазах пока еще относительно чист, но только потому, что и в убийствах любит порядок: никакой крови, простая зеленая вспышка. А так... тринадцать мертвых на его счету – а может, и больше, он уже мог сбиться со счету. Хотя его всегда привлекала сложная математика потухающих глаз.
Дождь. Мерзостная погода, отвратительный город Лондон. Не то, что Валенсия, обиталище солнца и тепла, его родина. Но он не привык жаловаться, он не любил оскорбления – ни в свой адрес, ни в чужой. Он просто тихо ненавидел этот мрак и эту бесконечную стену дождя за окном.
Новый заказ. Точнее – приказ. «Сеньор Монтсеррат и мисс Булстрод на днях должны убить...» Александрию Римбо. Да-да, смешное какое-то имечко. Да только Васко не очень хочется смеяться. Как-никак, сестра одного из считающих Васко лучшим другом. Васко считать кого-то лучшим другом не собирался – это было бы просто смешно. Строить из себя доброжелателя – сколько угодно. Но дружить... никогда. Скажет еще Лорд ненароком: «Убей такого-то человека, Васко», а он неожиданно поймет, что привязался... и не сможет исполнить повеление. Нет-нет, привязанности и быть не может, и никогда не будет. И сейчас он спокойно сделает свое дело.
Почему спокойно? Потому что хочется побыстрее. 14 марта, семья Монтсеррата уже уехала на родину, справлять Фальяс, а он, вроде бы, как самый левый, должен оставаться в этом затхлом и дождливом Лондоне. Ну уж нет. Васко быстро скажет запретные слова, поручит Флоренс, молоденькой Пожирательнице, тело – пусть положит его где-нибудь на видном месте, чтобы авроры нашли и ужаснулись – а потом попрощатся и укатит к себе в фамильное имение. К ночи он должен быть на месте, лежать в своей комнате на втором этаже и слушать, как ветки акации, пока еще голые, не цветущие, но пробуждающие бесконечную череду счастливых воспоминаний, стучатся в окно. И там он будет всю неделю праздника, может, потом еще останется на пару жней, а потом опять, на работу, в Гринготтс, разбираться с проблемами посетителей.
Проблема была одна: напарница. Васко не сомневался в ней нисколько, то есть, не сомневался в ее способности убить. Но его немного волновала ее... маниакальная жажда крови. Ненормальная девка, но что поделаешь. Лорд сказал, Васко должен сделать. Должен немного утихомирить девочку, научить ее быть поспокойнее и посдержаннее в делах смерти, потому как маниакальность иногда приводит к непредвиденным последствиям. Это, как бы, была негласная задача Монтсеррата, о которой девочке сообщать было совершенно необязательно.
Дома было темно и тихо: только дождь стучат по крыше, и носился наверху по комнатам Черт. Васко раздраженно вздохнул. Сейчас врежется во что-нибудь... Весна играет, гормоны пошли. Послышался тихий «крак» и сдавленное шипение. Так и есть. Наверное, кружка. А Васко хотел взять животное с собой. Надо ему было прогуляться, подышать свежим воздухом, наконец, а то совсем с ума сходит, бедный. Самок летучих мышей не так уж и много осталось в Лондоне.
Васко с раздражением порылся в стойке для зонтиков и вытащил свой, черный, с ручкой красного дерева. Хоть у него и был непромокаемый плащ с водоотталкивающими чарами, нечего было привлекать к себе внимание магглов – а ведь это только они, ненормальные неволшебные лондонцы, не укатили в теплые края в отличие от магов. Да, еще несчастный Монтсеррат, которого обделили заслуженным отдыхом, тоже остался в этом запруженном и мерзком местечке.
Монтсеррат с ожесточением напялил теплый плащ, надел цилиндр, непромокаемые, безумно грязные ботинки - домовой эльф уехал с остальными в Валенсию, да и вообще никогда особенно не утруждал себя помощью. Лопес-Маркосы снисходительно относились к пожилому коротышке и просили его, пожалуй, только варить кофе по утрам да чистить ботинки.
Васко произнес заклинание, и обувь заблестела. Собирается как на бал. Ну и что? С корабля-то он и правда поедет на бал, к родным, а там не только его семья, надо выглядеть прилично. Там будет бабушка Хулия, которая опять будет оценивающе оглядывать одежду и вообще внешний вид своего племянника, а еще дядя Мигель, который опять будет жалеть заработавшегося «ребенка», если Васко не успеет причесаться. Монтсеррата всегда это страшно раздражало – но что поделаешь: родственников не выбирают. Для них он всегда останется крошечным мальчиком, будь ему двадцать пять или сорок.
Монтсеррат смотрит на часы: восемь. Точнее, семь пятьдесят девять. Васко ухмыльнулся. Договорились ровно. Интересно, девочка опоздает?
Он аппарировал. Секунда в секунду с минутной стрелкой, погасив перед этим свет «фините инкантатем». Он сюда еще не скоро вернется. Хотя... нет, он еще забежит за вещами – надо взять книгу, а еще пару фотографий, которые он обещал показать троюродной сестре. Ах, да, еще же этот ненормальный мыш.


- Добрый вечер, сеньорита, - он слегка приподнял цилиндр. – Зонт для конспирации. Будьте так любезны, встаньте со мной рядом, нам нужно будет подождать, а если вы будет сухая стоять под дождем, то привлечете никому не нужное внимание.
Он сух, тверд, но вежлив. Он улыбается, пока она, хоть и нехотя, без особого уважения, встает к нему под зонт.
- Про инквизицию потом: она вышла, - прерывает он молоденькую девчонку. Она и сама прерывается, чуть позже. Смышленая. Выйдет отличная убийца, только надо немного упорядочить ее действия.
Монтсеррат свернул зонт и, уменьшив его до размеров кнатта, уложил в карман. Вот теперь он и правда помешает. Флоренс резво ускакала от него. Нетерпеливая какая... Васко пришлось догонять девчонку. Жаждет убить... Она другая, не такая как он... Он помнил свой первый раз, он тогда боялся, а не шутил с жертвой. Наверное, потому, что жертвой была его любимая. Бывшая любимая.
Васко твердой и сильной рукой схватил Александру под локоть, а потом занял главенствующее место в аппарации. Он уже знал множество укромных уголков, где было удобно убивать – потом, конечно же, жертву нужно было отнести на более видное место – для запугивания.
А девчонка и правда немного... того. Псих. Васко, да и множество других Пожирателей никогда бы не стали разговаривать с жертвой перед тем, как ее убить. Иногда эти жалкие люди говорят очень правильные вещи, так что даже не хочется их убивать. В этот момент важно их прервать. Иначе будешь потом 1001 ночь слушать их, как Шехерезаду, из интереса.
Крики грязнокровки слышал только испанец и его напарница. Сначала кричала, потом начала брыкаться. Флоренс среагировала неожиданно: она сначала начала рассказывать то ли ему, то ли Римбо о погибшей в руках инквизиторов далекой бабушке, и только потом отрубила девчонку – да не Авадой, а ступефаем. Васко цыкнул. Это будет надолго. Но он хотя бы должен попытаться обрубить ее зверские настроения.
- Знаете, сеньорита... Я, конечно, все понимаю, но зачем такие зверства? Я вижу, вы любите издеваться над жертвами, но сейчас, правда, не время. Я тороплюсь. Вы не торопитесь? Давайте тогда после дела встретимся с вами в кафе, и вы расскажете мне про всех невинно замученных ваших родственников. Ваш род, видно, гораздо древнее моего, ибо первый мой предок-волшебник, к счастью, уже не застал Tomás de Torquemada на посту Великого Магистра испанской инквизиции. Извините, но убивать грязнокровок – дело быстрое и не требующее больших временных затрат. Как и сейчас. Не тратьте время, сеньорита, просто произнесите Заклятие и покончим с этим.
Как же он не любит таких. Калеб Корнуэлл, вот, еще и Флоренс Булстрод... Да, Васко и сам иногда наслаждается видом умирающих жертв, иногда и сам вот время пыток любит слушать крики, но... не в это время, не в этом месте. Сегодня у него нет времени. И он не намерен тратить его на какую-то ненормальную девчонку и безликую грязнокровую жертву.

 Отправлено: 30.12.10 20:29. Заголовок: Однажды Флоренс ходи..

Однажды Флоренс ходила голыми руками на медведя. Но да рассказ не о том, как мисс Булстрод долго раздумывала, не презентовать ли под елочку Темному Лорду плюшевую прелесть, инкрустированную россыпью изумрудов и перебинтованную бархатной ленточкой, справедливо полагая, что самый лучший подарок - это подарок, сделанный своими руками. И рассказ даже не о том, как Флоренс в итоге решила, что много для Лорда будет чести, и тащила по заснеженным сугробам сто килограмм живого мяса, чтоб затем в холле дома Вишневских все могли любоваться на прямо-таки мастерски сделанное чучело медведя и вспоминать Флоренс добрым словом.
Нет, не об этом будет вестись речь, а о том, как Булстрод картинно вскинула свои бровки вверх и с совершенно нечитабельным выражением морды лица уставилась на Монтсеррата.
- Да, древний, - скривила губы в усмешке Флоренс, продолжая неотрывно буравить взглядом Васко в область переносицы, - семейство Булстрод освежевывало шкуры быков еще до того, как Брут построил Лондон. От быков и пошла фамилия. Играем на повышение.
Всерьез, несмотря на все заслуги молодого человека, воспринимать его не получалось. Чисто цивильный, заточка, как в американском фильме, гелем вылизан, кремом вымазан, манерный - откуда вылез он? Да как будто из книги редких видов выписан - еще и учить надумал он. Нашел, тоже, сеньориту. Пускай сеньорит у себя в Испании строит. Понаехали тут. Строят свои порядки. Застолбили своими родовыми узами все отделы в Министерствах. Скоро на Трафальгарской площади ни одного англичанина не найдется: сплошь одни Хулии, Хуаносы да Васки расхаживать будут. И если их родители приехали работать в Великобританию, то их дети ведут себя уже на правах хозяев. И что, спрашивается, этот Монтсеррат из себя возомнил? Пуп земли? Торопится он. Куда же ты так спешишь, конкистадор? Колесо и без твоего присутствия уже успели изобрести. Или, может быть, Васко, как примерный сын, спешит домой к семье? Сейчас, наверное, размышляет, как ему достанутся все самые сливки, а Флоренс останется под проливным дождем мыкаться с трупом. Как-то вмиг обострившиеся под благовидным предлогом национал-патриотические взгляды Булстрод поспешили внести свою лепту в развивавшуюся сцену и вплести свои окрашенные в красный цвет ниточки в общую канву. Разве Васко не учили родители в своё время твердым наказом не трогать каку, чтоб не завоняло? Ну, наступил. Ну, кака и завоняла о всеми привитыми чувствами меры и этики.
А вы чего хотели?

Версия, признанная худшим подражанием всем произведениям Фолкнера и вырезанная при монтаже:
Флоренс пришла. Посмотрела по сторонам.
— Вечереет, — сказала она. Потом обратилась к Васко, стоящему неподалеку: — не желаете чашечку чаю?
Потому что мисс Булстрод была благовоспитаной особой и чтила традиции своей страны. Одна из которых заключалась именно в том, что следует предлагать чашечку чая каждому встречному. «Кто знает», — думала она, — «быть может, в этом статном молодом человеке и скрывается моя судьба?». Другой традицией страны, которая породила таких гениальных политиков, как Уинстон Черчилль и Маргарет Тетчер, и в которой обитала мисс Булстрод, заключалась в том, что следовало начинать любой светский разговор с погоды. Но мисс Булстрод также являлась и весьма прозорливой молодой леди. И об этом она поговорила еще до того, как предложила чашечку чая. Быть может, именно из-за этой маленькой ошибки и произошел сбой в тонких материях? Быть может, именно из-за этой непроизвольной оплошности и приостановила свой ход машина под названием «жизнь»? Быть может, именно из-за этого спустя секунду чашечка чая оказалась на голове мисс Булстрод и не только weather, но и вся она стала сырой и липкой?

У вас там номерок Боженьки, случаем, не затесался в книжке? Флоренс его нечаянно потеряла. Очень поговорить ей с ним нужно. Она готова ему всё рассказать и задать всего один вопрос: какого х... ты надоумил Лорда поставить её в одной паре на это «дежурство» вместе с Монтсерратом?
И понесла Флоренс тяжелая по кривой траектории, и скрестила руки на груди, и губы привычно дрогнули в усмешке, и крылья носа сжались, будто унюхала она что-то противное. Надо бы ему что-нибудь такое сказать, чтобы уж точно всё вошло в нужное русло. Мысли тревожно заметались по черепной коробке, выискивая наиболее подходящее оскорбление. Тухлый бутерброд аристократии? Ну, нет. Подумает, совсем идиотка - такой только в паре с Крэббом и Гойлом работать. Сикофант буржуазии? Вряд ли Монтсеррат интересовался трудами одного сбрендившего русского волшебника, скрывавшегося под псевдонимом Ленин. Да и язык сломается, пока все это озвучишь.
Итак.
Она верит в тебя, госпожа Опасность.
- И мне что-то смеет говорить про бездарную трату времени человек, чей народ в 20 веке все еще развлекается истинно по-варварски дико, - спокойно замечает она, делая шаг в сторону и закрывая от обзора Васко жертву. Бам-бам-бам, тук-тук-тук; а сердце в истерике вот-вот разобьется о грудную клетку. У нее не такое плохое настроение сегодня, чтобы выливать на него поток смрада, и она просто игриво ухмыляется, делая еще один шаг в сторону. - и с удовольствием мазохиста, корридой?
Все звезды в астрологическом прогнозе указывали на полнейшую несовместимость в их партнерстве и требовали немедленно же пересчитать метким ударом трости зубы этого индюка. Одно только останавливало: Лорд бы точно не оценил её добродетельный порыв преподать Васко науку, как следует относиться приезжим по отношению к приличным девушкам исконно шотландских корней.
- Никак нет, sir. Вынуждена вам отказать, - цедит она сквозь зубы, убирая упавшую прядь волос с лица, - видите ли, я - перфекционист. А «просто» бывает только у пчелки в попке. Смерть - дело одинокое. Так что если у вас какие-то неотложные дела - не смеем вас задерживать. Мы с госпожой Римбо сами разберемся.
Флоренс лениво повернула голову на бесчувственное тело выше упомянутой госпожи Римбо и, явственно уже рисуясь, вопрошала у той:
- Вы ведь не против, Александрия? - она умолкла, якобы ожидая ответа, который, ясное дело, так и не последовал. Вообще, Флоренс сразу прониклась симпатиями к этой грязнокровке. Особенно после того, как зарядила в ту stupefy. Даже жаль такую потрошить. Серьезно. Вернуться, что ли, к прошлым опытам таксидермии... Но Булстрод пока еще способна себя держать в руках, потому лишь ухмыляется в ответ и, снова сщурившись на Васко, произносит: - молчание - знак согласия. Так что, всего хорошего?

 Отправлено: 01.01.11 17:46. Заголовок: Однажды, довольно да..

Однажды, довольно давно, когда сеньорита Булстрод еще только начинала отмечать в себе пожирательские черты и отрывала куклам головы и руки с ногами, а Васко Монтсеррат еще только-только сменил фамилию и получил метку, но уже убил в районе пяти человек, на очередном собрании в одном из обиталищ Темного Лорда глава собрания неожиданно перестал говорить об очередном намечающемся нападении на грязнокровок и обратил внимание на юного испанца. Он улыбнулся (все резко подобрались – это выражение лица никогда не предвещало особо приятных последствий) и начал пристально разглядывать каждое лицо (все немного нервно задергались). А потом он заговорил.
- Господа, в наших рядах часто бывают пополнения, как вы прекрасно знаете. И сегодня я бы хотел задать крохотный вопрос одному из наших новичков... Васко Монтсеррату.
Испанец дернулся, услышав свое имя, и забегал глазами. Что-то он не так сделал? В чем-то ошибся? Он знал, что ошибок Темный Лорд не прощает. Стало откровенно жутко; юноша обратился в слух и напрягся.
- Не смущайтесь, сэр, встаньте, - немного насмешливо, увидев его смятение, сказал Волдеморт. Кто-то хохотнул; Васко медленно поднялся.
- Я бы хотел спросить вас, Васко... – Холодный голос разносился по почти не освещенному залу. – Многие Пожиратели любят убивать, любят мучить жертв, не так ли? Почему же вы никогда не перевыполняете свой график? – Это была шутка – кто-то откровенно расхохотался. – Почему вы, если убиваете, - просто убиваете? А, Монтсеррат?
Васко показалось, что весь зал скукожился до размеров стола; что все взгляды устремлены на него – что он ответит? Глупый вопрос, но тут есть какой-то подвох, и если он его не заметит – что-то может пойти в нехорошую сторону. Монтсеррат задержал воздух и проговорил:
- Мне не кажется, что убийство грязнокровок – дело, требующее больших временных затрат, мой Лорд. Это всего лишь убийство.
Воцарилась тишина, а Монтсеррат внезапно улыбнулся. Улыбнулся не маньячной улыбкой любого Пожирателя, любящего кровь, обожающего мучить людей перед смертью, не оскалился, не осклабился. Пожалуй, среди всего этого сборища приспешников Лорда, ухмыляющихся над чужим страхом, его интеллигентная улыбка самым странным образом выделялась из общей массы.
- Мне нравится ваше восприятие нашего дела, сэр, - наконец улыбнулся Волдеморт – по ряду сидящих вокруг стола людей прокатился некий вздох облегчения. – Рутинная работа, не правда ли? Есть множество более интересных дел.
Васко не стал поддакивать, как большинство расслабившихся людей, когда опасность миновала, а просто вежливо кивнул. Интересных дел и правда было много. Театр, книги, музыка, спорт, в конце концов. Убийство – всего лишь дело, отнимающее время, но необходимое. Так думал Монтсеррат. Было множество других мнений, но этого уже не мог оспорить никто – иначе пришлось бы спорить с Волдемортом. Васко хотел было сесть, однако Лорд задал ему еще один вопрос:
- Васко... как бы ты хотел, чтобы к тебе обращались?
Монтсеррат помолчал, а потом опять улыбнулся.
- Сеньор, мой Лорд.

***
И вот теперь, когда сам Лорд приказал Васко научить девочку хорошим манерам, а не только маниакальным настроениям, эта самая девочка ведет себя как последняя шлюха из трактира: ругается, как извозчик, орет, ни во что не ставит своего партнера, а также его опыт и советы. Кто-либо другой на его месте среагировал бы и на «пчелку», и на наглый тон, и на презрительные интонации. Но Монтсеррат не таков. Он не опускается до парирования, как эта не очень умная молоденькая девочка.
- Я вынужден указать вам на пару ошибок, миледи. - Ей не нравится сеньорита – будет так, Васко привык угождать женщинам. А вот на ошибки он ей укажет, а то потом она может сорвать пару-другую дел со своим безумным пылом. – Я не хотел разглашать, но Лорд попросил меня показать вам относительно правильный стиль работы, заготовки, советы, так сказать. Ну так вот. Во-первых, никогда не отпускайте руку жертвы, пока вы не введете ее в состояние несопротивления – она может попытаться аппарировать.
Жертва, очнувшись, видимо, услышала их разговор, немедленно заорала и попыталась исчезнуть – однако Васко быстро выхватил палочку и пробормотал «variari virgis».
- Напомню вам, что обычно резкая боль прерывает аппарацию, потому как не дает сосредоточиться, - прокомментировал он свои действия. Лежи, лежи, Александрия, пока ты являешься пособием по убийству для Булстрод, ты будешь жива. А потом, разумеется, умрешь. Не в муках, нет, сегодня тебя убью я, быстро и безболезненно, а потом Флоренс пошлют на одиночное дело и проверят, чему она у меня научилась.
- Если она аппарирует, то вам придется оставить дело. Разумеется, проследить аппарацию можно, но лучше этого делать не стоит, потому как все они обычно припоминают самые людные места, где их убить точно будет невозможно.
Вы же не побежите за ней по Хогсмиду в маске и не убьете ее на глазах у кучи людей, дорогая Флоренс. Многоопытная убийца, а в таких мелочах не разбирается.
- Во-вторых. Не стоит «вырубать» жертву заклятием Stupefy. Лучше не вводить ее в бессознательное состояние, а обездвижить. Для этого отлично подходит Locomotion Charm.
Девчонка, похоже, бесится. Ну и что? Васко плевать. Васко вообще плевать, по жизни. Ему сказали ей показать самый популярный метод работы – он ей показывает. А ругаться на него не стоит, и обзывать тоже не стоит. И, детка, отойди от жертвы, ты еще не дослушала меня – Васко ненавязчиво и спокойно оттесняет ее от Александры.
- Притащили в темный закоулок, раз. Обездвижили, два. А теперь время убить. Данный метод не предполагает зверств, миледи. Просто Unforgivable Curse. Никаких вывороченных кишок и обезображенных физиономий. Вы слушаете меня, миледи?
А вот его происхождение оскорблять не стоит. Он же не говорит ей гадости про Шотландию и шотландцев. И тебе, девочка, я не позволю оскорблять мою страну и интересы, принятые в моей стране.
- Корридой, миледи, я никогда не увлекался, - вежливо, но холодно заявляет Монтсеррат. И попробуй мне еще что-нибудь сказать, озлобленная кошка. Я не желаю слушать твои бредни.

 Отправлено: 04.01.11 05:49. Заголовок: - Avada Kedavra. Уве..

- Avada Kedavra.
Уверенный выпад рукой - как будто палочка является продолжением кисти - четко отмерено каждое движение. Всё её тело - крепко слаженный механизм, где мотором являлась большая мышца, почему-то отчаянно нывшая в такую дождливую и чрезмерно тоскливую погоду. Проводочки нервно позвякивают, передавая в мозг новую пищу для информации - это словно кусок мяса, брошенный голодным собакам на растерзание. Этот гладко выбритый тип совсем не прав, выказывая ей своё фи по поводу каждого её действия. Напротив, она в ответе за каждый свой вздох, чего уж там говорить о делах более емких и многослойных. Пожалуй, она могла бы смело парировать ему, гордо задрав вверх нос и покачивая пальчиком из стороны в сторону перед его блестящим кончиком носа. Пожалуй, она могла бы снова напомнить ему про то, как она стелет красиво - в конце концов, он даже не удосужился поинтересоваться, в чем же заключается её «стиль» работы. А зря. Она смогла бы поведать ему чуть позже, что хоть её работа и схожа в чем-то с гранением алмаза или с шикарным свадебным тортом, где только последними штрихами доводят эффект до совершенства, в самом начале всех начал довольно однотипна и не терпит глупого разбазаривания времени. О котором, между прочим, Васко так трепетно отзывался и так же бездарно проворонил, обменяв на глупую и абсолютно не к месту патетику. Впрочем, совершенно бездарным было бы пенять Монтсеррату на что-либо. Какой торт, какой алмаз, какие сливки следовало бы снимать, когда испанец в очередной и бессмысленный раз вдарился в речи, выставляя наперед свою важность и напыщенность. Он был точно курица, раскудахтавшаяся при виде снесенного яйца. Которое, к слову сказать, пришла забирать в курятник простушка-пейзанка, в роли которой, в свою очередь, выступала, по всей видимости, непосредственно Флоренс. Эго Монтсеррата вздулось мыльным пузырем и, ясное дело, попыталось заполнить собой все пространство. Только зачем, спрашивается? Одеяло можно долго тянуть в разные стороны, доказывая друг другу свои точки зрения - и в итоге оно просто разорвется в клочья, оставив каждого со своим куском в руках. Что он пытался донести донести до неё, делая акт «доброй» воли и разглашая «суровый наказ» Лорда? О, Мерлин, подобные откровения могут вызвать лишь понимающую улыбку и желание потрепать по плечу подобного гонца. Ты просчитался, напарник. Хозяин - вовсе не Дамблдор. Он не настолько верит в людей, чтобы давать им вторые шансы. Особенно если такие люди - всего-навсего кордебалет, выступающий даже не во вторых рядах, а далеко позади. Какая может быть печаль Лорду до, в общем-то, увы и ах, не приносящей особой пользы, но и, к чему лукавить, абсолютно безвредной в своей особой мести грязнокровкам Булстрод? Здесь действительно имеет место быть сочувствию, Монтсеррат. Близорукая твоя интуиция, близорукое твое на эмоции сердце. Неужели ты даже мысли позволить себе не можешь, что это тебя могут проверять? Что это не только Булстрод надо поучиться, но и тебе? И совместно? И даже перенять у каждого совсем по капле? Ты, Монтсеррат, говоришь, что пропащая это штука - разговаривать с жертвой. А если бы ты внимательно следил за каждым действием Булстрод, то отметил бы про себя, что первым делом она применила silencio - и поэтому шла тут не полноценная беседа, а всего-навсего один бесконечный монолог. Смерть - дело одинокое, говорила тебе она. А ты и не дослушал. Ты не относишься по-человечески к тому, кого тебе «заказали». Ты относишься к нему как к мешающемуся объекту, как к занозе, застрявшей в глазу и мешающей тебе моргать на свое безукоризненное отражение в зеркале. И чем ты, спрашиваешься, лучше бездушного манекена в витрине магазина? Ты чувствуешь себя, наверное, практически серафимом, выполняющим волю свыше, и не даешь жертве насладиться перед ударом дамоклова меча последними секундами. Ты не даешь ей почувствовать себя действительно живой. Ты смог бы стать замечательным учителем, если бы прочувствовал всю эту простую грамматику психологии работы Булстрод. Которая тоже любит давать уроки. Один из которых - цени свою жизнь.
- Вывороченные кишки? Обезображенные мукой лица? - переспрашивает Флоренс, поднимая на Васко глаза, не в силах скрыть промелькнувшего на лице удивления. Он и в самом деле сунулся в воду, не зная броду. Её убийство не зря было сравнимо со шлифовкой. Она всего лишь, будто косметолог, убирает «маленькие» недочеты. Натренировавшись вдоволь в свое время на животных, она со спокойной совестью перешла на людей. Видел ли ты хоть раз дело рук мастера таксидермии, Васко? Видел ли ты хоть раз тех, с кем успела «поработать» Флоренс? Видел ли ты эти аккуратные стежки, видел ли ты этот почти что натуральный румянец? Её жертвы никогда не оставались в безобразном виде. Её жертвы были схожи с восковыми фигурами в музее мадам Тюссо: слишком натуралистично живые и оттого вводящие в оторопь. Какие кишки, хотелось бы спросить? Она педант до костного мозга - ей проще было бы повеситься, если бы она узнала, что оставила хотя бы малейшую каплю крови в своей идеальной экспозиции. Ты слишком мало знаешь, Васко. Ты в курсе дел только о себе. Но не о других. И это твоя самый большой недочет. Ты не изучил всю подноготную, прежде чем разевать свой рот, пройдясь только по секундным впечатлениям и левым слухам. Это значит, что ты в большой опасности, Васко: люди могут менять вокруг тебя маски и строить из себя что угодно в твоих глазах. А ты и не заметишь. Печально. В такие дни, когда даже на стенах есть уши, осознание подобных вещей шарахнуть может слишком ярко и слишком больно. Флоренс тоже когда-то любила коктейли с акациями. Теперь она предпочитает неразбавленное виски и топит себя в морфии всякий раз перед вылазкой из своей скорлупы. Когда теряешь все - невольно становишься перфекционистом. Чтобы был смысл хоть в чем-то. Чтобы тебя считали чудиком, маньяком, изувером. Чтобы считая тебя кем-то, закрывали глаза на последнюю кроху и не смогли ободрать до действительно самого конца. У Флоренс была такая кроха. Тоже грязнокровка, ты будешь удивлен. Грязнокровка, которая любила её с первого вздоха, которая дула на ушибленную коленку, которая пеклась над каждым её чихом больше, чем о самой себе. И Булстрод отчасти вынуждена теперь «отмечаться», лишь бы только отвести стороннее внимание от своей матери. А тебе есть, зачем чудить?

«Huh, я еще слишком жива для таких вещей», - могла бы сказать Флоренс свою излюбленную фразу. Но она лишь дергает правым уголком губ, кидая последний взгляд на мертвое тело. Увы, не Монтсеррата, как хотелось бы. А лишь почившей так тихо и смирно в бозе Александрии Римбо. И её было жаль, и Флоренс было жаль: она так воодушевилась идеей постановки Святой Инквизиции, так предвкушала эту сегодняшнюю встречу - словами не передать. Но расскажи ты Богу о своих планах - обязательно посмеется. И сегодня не стало исключением. Жаль, жаль. Очень приятно было познакомится, Александрия, к сожалению, ваше знакомство с Флоренс так не успело завязаться в должной мере, и вы так и не смогли по чьей-то «доброй воле» стать истинной жемчужиной в коллекции Булстрод. Так и останетесь мокнуть под дождем очередным неопознанным кульком. Кто знает, через сколько вас обнаружат? Возможно, вы долго пролежите в луже. Ваше тело распухнет, вашу плоть сожрут изнутри опарыши - и вы ничего не сможете сделать. Вам останется только переваривать всю эту дрянь в себе, уставившись немигающими глазами в одну точку. Флоренс почему-то хочется верить, что вы будете лежать на спине. Так вы сможете наблюдать за облаками. Точнее, облака смогут отражаться в ваших зрачках. Сами-то вы вряд ли уже что-либо сможете увидеть. Печально, печально осознавать, что произойдет с вашей прекрасной земной оболочкой. А вот если бы Флоренс не стали отвлекать, и она смогла бы вколоть в вас свой чудодейственный раствор... Впрочем, поздно пить за здоровье, когда вся печень уже прогнила. Вернемся-ка обратно к горе-напарнику.

Теперь, когда залпы отгремели, можно и нацепить на себя дежурную улыбку, можно подплыть к Васко и встать лицом к лицу, как к равному. Хочет он того или нет - никто его спрашивать не собирался. Так близко, что можно отчетливо запомнить каждую черточку его лица. Так близко, что можно почувствовать дыхание.
- Вот сам и разбирайся с трупом. А то мало ли, - почти скороговоркой выплевывает она слова из горла, задорно щелкает пальчиком по кончику носа Васко и, резво отпрянув, аппарирует прочь с места прогремевших в этот вечер событий.
Урок второй, Васко: никогда не спорь с женщиной. Даже если она тебя очень раздражает. Все женщины у себя на уме.
Особенно, если она зовется Флоренс Булстрод.

 Отправлено: 04.01.11 16:40. Заголовок: - Avada Kedavra. Вы..

цитата:

- Как ты можешь убивать? Как?! - Походя, детка. А сейчас... пойдем, что ли, прогуляемся?

- Avada Kedavra.
Выпад, кисть вяло, почти лениво поворачивает палочку, которую крепко держат пальцы – мелькают сразу две вспышки. Они произносят это в два голоса, хором – звонкий голос молодой девушки странным и жутким образом переплетается с его, низким, но вкрадчиво-мягким. Он, наверное, произносит заклинание на миллисекунду раньше. Или они говорят одновременно, а его зеленая молния, из-за частой практики, раньше влетает в грудь Александры Римбо. Не в том суть, верно? Исход один, даже описывать скучно.
А за миг до смерти девушка успела поднять на него глаза. Он аж вздрогнул, он, бесчувственный Монтсеррат. «Какие же все-таки яркие и ясные у нее глаза» – успел он подумать, прежде чем произнести Запретное заклятие. Зеленые, как и у ее брата, Артура. Полные ужаса, даже не успевшие намокнуть от слез – так быстро все это происходит. Дождь сбил ее красивые волосы в уродливые пряди, которые облепили узкое лицо, своей темнотой еще более подчеркивая бледность. Если бы она не была его жертвой, Васко даже полюбовался бы этой девочкой. Миловидная, очень миловидная, во вкусе Монтсеррату все-таки не откажешь. Но сейчас она не девушка. Она грязнокровка, она – жертва, и любоваться ей вроде как ни к чему – зачем любоваться будущим трупом? Смешно же.
А вот Флоренс, похоже, так не думает.
Монтсеррат уже даже пожалел, что так начал мордовать бедную девчонку. Погорячился. Устал, умаялся на работе – проблем у посетителей Гринготтса сегодня почему-то было бесконечно много. Как бы там Васко не улыбался, как бы он не ставил непроницаемую для чужих негативных эмоций стену, все равно эти разъяренные люди рано или поздно начинали сосать из него соки. Гнев, злость, раздражение – каким бы бесстрастным Монтсеррат людям ни казался, эти чувства все равно утомляли. Хотелось придти домой и почитать что-нибудь доброе и вечное, чтобы как-то восполнить пустоту.
Васко всегда хотелось восполнить пустоту. Пустота – она была везде. В каждом движении, в каждой его улыбке-маске, дежурно нацепленной на лицо. Как-то раз он был вынужден справляться с боггартом. На третьем курсе боггартом была огромная оса. А сейчас... сейчас его боггарт - часы. Помнится, сначала Монтсеррат не испугался – а больше удивился. Часы, большие, стенные... они отчетливо, отчетливо тикали. И внезапно накатила паника, такая – тихая, безмолвная паника. Она разрасталась в голове, гудела, как рой рассерженных пчел, а часы все тикали, а потом начали бить... Бом, бом – звуки четко, безжалостно наседали. Что он сделал в этой жизни? Убил? Помог кому-то справиться с проблемами со счетом? Написал пару песен? В двадцать пять лет Моцарт уже создал свою оперу «Идоменей», а английский график Обри Бердслей не дожил до двадцати шести, но все равно его знает весь мир. А он? Он, Васко Монтсеррат? Он успел уже оставить свой след на земле, чтобы после своей смерти его хоть кто-нибудь помнил?
Боггарта тогда он так и не сразил, пришлось просить расправиться с ним Мигеля. Чем хорошо волшебникам – они видят боггартов. Они знают, чего боятся больше всего на свете. А может, им от этого только хуже... Вот он знает, чего боится больше всего на свете. Умереть, ничего не сделав. И он заполняет пустоту тайника своих дел чужими словами, незначащими встречами, какими-то обещаниями самому себе. Что он все изменит, да. Да только воли никогда не хватает.
Пустоту все заполняют по-разному. Кто-то встречается с друзьями, кто-то поет, кто-то пьет... Флоренс Булстрод заполняет ее... чем? Работой с трупами? Васко не знал. Стало обидно, что он так и не смог разобраться в этой девочке. Он привык быстро разбираться в людях, он привык быть проницательным. Хотя он никогда не знал, правдива ли та проницательность. У медали две стороны. А он всегда рассматривал одну – с лупой, даже под микроскопом, но одну...
Жалко, сорвался, - снова мелькнула в голове мысль. В голове быстро промелькнула относительно разумная мысль - Васко быстро решил загладить свою резкость приглашением сей очаровательной особы в кафе. В конце концов, что плохого будет, если он немного опоздает домой и проведет вечер с Флоренс? Она милая, да, он согласен на все сто процентов. Просто немного... странная. А еще он ее вежливо взбесил, сказал кое-что, не подумав, и не прочь ненавязчиво извиниться.
- Вот и все, - пробормотал Васко, уже успев забыть про то, что только что лишил жизни очаровательное существо, думая только о том, как бы пригласить Флоренс посидеть где-нибудь вдвоем. Какая разница, что они только что с «дела»? Боже мой, ну и что?
Все остальное произошло в течение нескольких секунд. Не успел Монтсеррат и глазом моргнуть, не успел осознать в полной мере, что там сказала ему Булстрод, как девушка щелкнула ему пальцем по носу (к чему бы это?) и кокетливо испарилась.
Нет, ее определенно надо пригласить в кафе. Ты смотри какая. Монтсеррат невесело ухмыльнулся и воззрился на мертвое тело Александры. Он присел на корточки и взял ее за руку. Ладонь еще не до конца остыла.
- Ну что, будем считать, что тебя все-таки убил я, - проговорил он себе под нос, криво улыбаясь.

***
От трупа он избавится где-то в полночь. Потом забежит домой, возьмет свои вещи и отправится в фамильное имение, где и проведет всю неделю отпуска. Девушку найдут на следующий день, возле безымянного волшебного паба, с живописно разбросанными по ступеням заднего крыльца мокрыми волосами. Ее глаза будут открыты и устремлены вверх, и в зрачках отразятся темные громады облаков.