Отправлено: 29.12.10 00:57. Заголовок: [Пожиратели снеди]

Участники: Алекс Берн и Адлэй Брейгель
Время действия: январь 1980 года, около полудня
Место действия: магический рынок в пригороде Глазго, ряды с едой
Саммари: однажды в студеную зимнюю пору не дали украсть пару яблочек вору.

 Отправлено: 29.12.10 22:30. Заголовок: Жизнь – страшная все..

Жизнь – страшная все-таки штука. Мы с детства окружены ложью, окружены болью, страданиями, ударами. Каждый выбирает свой путь, как справляться с этим. Кто-то уходит в себя с головой, кто-то нацепляет на лицо маску безразличного оптимизма, кто-то кончает жизнь самоубийством. Кого-то просто не очень сильно бьет, кто-то прячется за спинами друзей и близких, не выходит на свет.
А у нее не было ни друзей, ни близких: не было никого, за чью руку можно было взяться, к чьему плечу можно было бы прижаться и, в конце концов, перестать стесняться плакать. Мать, отец, бабушка – все они были в Дальвике, далеко от нее, до них было не достать. Они вообще были далеки от нее... Магглы. Да и она сама не лучше. Наивная… да-да, наивная. Глупая… да. Без магических умений… да, черт побери! И курсы тут не при чем…
Она ничего не распознала. Ничего не увидела, а ведь могла… Он привлек ее – красивой оболочкой, приятным голосом, манерами, он был ласков, нежен с ней… Он просто поймал ее – на ее же удочку. Деньги… он попросил денег. Она была как во сне – она доверилась ему, она дала ему квитанцию на снятие денег, подписала ее… она отчетливо помнила этот момент – подписи. Она не подумала ни о чем плохом… она улыбалась, он виновато – вроде бы – улыбался, и она не видела злорадства в его глазах, только виноватую растерянность и благодарность. Он снял все деньги с ее счета. И не отдал. Исчез.
Она не верила до последнего. Она же любила его. Он любил ее – она так думала, она это видела в его честных, сверкающих неподкупной честностью глазах… Она звонила ему - даже звонила, пользовалась маггловской штукой – на домашний, но он не отвечал. Гудки… и тишина между ними. Только тишина и ничего больше.
Наличных осталось немного. Почти ничто осталось от ее огромного счета - огромного за счет провернутых авантюр… Она так же, как он, втиралась в доверия, влюбляла в себя богачей, просила дать денег на операцию матери, на спасение отца, на постройку нового межгалактического аппарата, а потом… как и он, исчезала. Глупые люди, глупые наивные люди… И она в их числе.
Любовь делает с людьми жестокие вещи. У нее нет чувства юмора. Она застилает глаза искажающей пеленой, не дает ничего видеть, дает только чувствовать, наощупь пробираться по туннелю чужого сознания, чужих ощущений, чужих мыслей. И в конце туннеля – неизвестно что. Пелена даже не дает понять, есть ли там свет.
А потом пелену сдергивают. И то, что твои пальцы посчитали самым прекрасным существом на свете, может оказаться дьяволом, настоящим дьяволом.
Как и ты, мой милый. Как и ты.

***
Алекс Бёрн была без гроша. Вчера хозяйка потребовала платы за комнату, а заплатить было нечем. Она предлагала вещи, но хозяйка не взяла. Алекс заложила все: платья, шарфы, шубу, даже золотую ручку – трофей их с Джеремией дела… Хватило на две недели жизни в дешевом мотеле на окраине Лондона.
А теперь и этого не осталось. Она продала вещи – все равно больше денег не было. Заказов тоже не было. Она пошла в бордель, но ее не взяли. Сказали – слишком ты дорогая штучка, Алекс. Слишком дорогая…
Да кому нужна эта ее дороговизна? Если ее нельзя продать?
Она шла по продуктовому рынку в магической части пригорода Глазго: ее туда занесла неумелая, но все-таки удачная аппарация. При виде яблок и апельсинов, припорошенных снегом, у нее текли слюнки. Маленький, тепло одетый мальчик со скучающим видом мотал головой на предложения мамы купить персики. Алекс чуть не заплакала. Ей было безумно холодно, а еще она бы душу продала за то, чтобы сейчас рядом с ней оказалась мама и предложила купить хотя бы хлеба: вчера вечером она отдала за батон черного последний кнатт.
Ладно. Она же преступница. Она же аферистка. Это то же самое, что и воровка, только деликатнее. Но надо же огрубляться, наконец? Жизнь заставляет.
Алекс протиснулась через ряды прилавков к тому самому, где выламывался румяный мальчишка. Бёрн, стиснув зубы, пробралась к корзинам с яблоками и, пока продавец отвернулся, быстро скинула в карман пальто парочку – самых невзрачных, меленьких…
- Держи! Держи воровку! – истошным голосом завопил кто-то. Алекс рванулась прочь, кеды – единственная обувь, которая у нее осталась – заскользили по льду, девушку дернуло, и она благополучно растянулась на земле. К ней подбежали сразу несколько продавцов, кто-то схватил за волосы и больно-больно потянул вверх. Алекс заорала, от боли, от обиды, от голода из глаз полились слезы, руки выкрутили за спину, из кармана вытащили желанные яблоки. Какой позор… Какой ужас… Второй раз она попадается – на ерунде…
- Ах ты, сука, - прошипели ей в ухо и еще сильнее сжали космы; Алекс собрала в кулак всю свою волю, чтобы не завыть. – Думала, легкая добыча, да?! Не хочешь ли поцеловаться с дементором, а, шлюшка?
Алекс попыталась вырваться, но перестала пытаться, когда в череп ворвался безумный поток боли, такой, что выжал из воровки все соки и разом потушил желание как-то сопротивляться. Будь что будет. Все равно ей подыхать – здесь ли, в Азкабане – кому какое дело?

 Отправлено: 31.12.10 07:09. Заголовок: У Брейгеля не было с..

У Брейгеля не было своего постоянного камина, и тем сильнее было в нем ощущение того, что очаг - это транспорт, а не мифический символ хорошо обустроенного дома. Он не развешивал над ним носочки, потому что в любой момент может нагрянуть обманутый вкладчик, и нужно будет смываться. Хранительницы очага у Адлэя тоже не было, чтобы не дай Мерлин она не повисла у него на ноге и не стала внушать сдаться честным людям на справедливую расправу. За камином Брейгеля следила лишь служба Каминной сети Министерства да хозяева тех гостиниц, в которых он останавливался. В последнее время владельцы стали внимательнее и даже следили за пальцами постояльца: еще бы, ведь в пальцах стало появляться все больше денег.
Брейгелю жилось неплохо. Времена, когда приходилось ночевать на улицах и воровать у незнакомок сумочки, ушли в прошлое. Последняя сделка Адлэя принесла ему много денег, и она была далеко не единственная. Мальчик вырос, и теперь может купить себе семью и четыре детских дома. Если, конечно, захочет, но вероятность заиметь такое желание для Адлэя весьма сомнительна. Люди, которые ждут, что ты прикроешь их задницу - слишком дорогое удовольствие. Адлэй предпочитает что подешевле - дизайнерские мантии, вино из лучших сортов шотландской бузины и серебро разорившихся чистокровных родов. Для людей, которых он не собирается обманывать с целью получения выгоды, он просто удачно вложившийся в какие-нибудь предприятия волшебник. Его зовут... э, как же его зовут? - впрочем, неважно, ему тридцать пять лет, он в самом расцвете сил и гуляет по рынку в надежде найти какие-нибудь восточные сладости, которые здесь частенько продают. В последнее время суровый ангел халявного финансирования пристрастился к рахат-лукуму.
Было холодно, но мантия на меху невинно убиенного лесного зверька его спасала; Адлэй неспешно рассекал вдоль продуктовых рядом, ловя на себе вожделеющие взгляды торговцев перед ним, и злобно-разочарованные - оставшихся позади. Погода была как раз для торговли, в каждой палатке горели голубенькие огоньки, но даже они не спасали мир от зла, и торговцы были как никогда неприветливы. Брейгелю оставалось лишь надеяться, что торговец восточными сладостями не сожрал весь лукум, чтобы согреться.
Зрелище было забавным: трясущиеся в своих палатках продавцы, белизна, холод, снежинки и какая-то заварушка в дальних рядах. Брейгель обычно в такие дела не ввязывался, чтобы потом не загреметь в свидетели, но решил в этот раз посмотреть краем глаза, вдруг перепадет какая-нибудь халява. Даже сейчас, с полными карманами галеонов, он был не прочь отведать бесплатного яблочка, случайно выпавшего из кармана беспечного зеваки.
В центре заварушки была какая-то девица: видимо, она что-то стащила, поэтому волшебник с угреватым лицом сейчас тряс ее за волосы, думая, видимо, что она дерево, и если хорошенько ее потрясти, с нее посыпется урожай в виде золотых галеонов. Но девушке было неуютно в роли дерева, потому что наверняка ей было холодно - на ногах у нее были только маггловские кеды, - больно - Адлэя самого не раз таскали за волосы, и он знал, что ощущение это не из приятных, - и наверное, голодно, иначе стала бы она что-то брать у этого неприятного типа. Будь Брейгель безымянным героем, он бы сам сейчас вытряс всю душу из этого торговца, но он был не героем, а благодейтелем, поэтому он решил вмешаться.
Вернее, решению этому предшествовала целая душевная борьба: ему не хотелось лезть в чужое дело, так как его могли с потрохами к нему привлечь, и прощай, конспирация; он в принципе не любил во что-то вмешиваться, и все общественные мероприятия проходили мимо него; однако жертва общественного порядка была мила, а солидарность к работникам невидимого преступного фронта, доселе дремавшая беспробудным сном, внезапно обострилась. Словом, Брейгель решил все же поучаствовать в этом действе и даже финансово.
- Клотильда, дорогая, вот ты где, - певуче проговорил Адлэй, приблизившись к месту расправы над несчастной девочкой. Сейчас он играл лощеного богача, который разыскивает отбившуюся от рук дочку. - А я тебя ищу по всему рынку, ты же простудишься. - Он перевел взгляд на таскавшего девицу за волосы торговца и навел на него волшебную палочку. - Depello.
Торговец отлетел на полметра, отпустив волосы "Клотильды". Адлэй склонил голову на бок и произнес тихим, проникновенным голосом (но удивительно, что в суматохе рынка его было прекрасно слышно):
- Это что тут творится? Клотильда, кто эти люди и почему они таскают тебя за волосы? Кто дал вам право так обращаться с моей дочерью, быстро отвечайте.

 Отправлено: 04.01.11 22:00. Заголовок: Бывают в жизни момен..

Бывают в жизни моменты, когда больше не остается сил бороться. Когда просто опускаются руки, когда хочется сесть и тупо смотреть в одну точку, не действовать, отдохнуть от постоянного напряжения мышц, которые уже дошли до предела работы через силу, через боль. Когда хочется на все плюнуть и остановить бессмысленное кружение шестеренок времени. Сдаться на милость победителю. Да, жизнь, ты выиграла, ты играла жестоко и расчетливо, я у твоих ног. Перестань бить меня, мне больно, я готова на все. Делай со мной все, что угодно, хоть убей, просто прекрати эту боль.
В эти минуты важно именно не сдаться. Не дать чувствам взять над собой верх. Не дать отчаянию захлестнуть с головой – иначе захлебнешься. Жизнь не должна побеждать, люди должны побеждать жизнь. Пусть это жестокое существо всегда остается в лузерах. А человек должен быть на высоте.
А чтоб подняться на высоту, нужно быть сильным. А на высоте, как известно, тонкая дорога. И тут неплохо бы иметь рядом человека, который сможет подать тебе руку, когда ты, как ребенок, бегущий по бордюру, неожиданно потеряешь равновесие.

***
Алекс Берн рванулась последний раз и обмякла. Нет у нее сил, хватит драть ее за волосы. Ноги окоченели – они уже просто бессильно возили по льду, не в силах стронуться с места. Мокрые капроновые чулки покрылись коркой льда, и этот лед, треснувший от ходьбы, больно-больно впивался в промерзшие пальцы. Как это ни странно, пальцы прекрасно все чувствовали. А говорят, что от холода чувство прекращается.
- Хватит... уроды... – простонала девушка, обращаясь то ли к продавцу, никак не желавшему щадить ее растрепанные космы и наконец уже вести ее в администрацию, а стоявшему на морозе и будто показывающему воровку народу, как трофей, то ли к самому морозу, то ли к Господу Богу, который наверняка ее не слышал, но ведь должен был бы. В ответ кто-то в толпе заржал, а какой-то мальчишка подскочил и дернул ее за чулок, который не преминул распороться и показать безжалостной толпе белую, покрытую мурашками кожу на ноге несчастной преступницы. Жестокие люди... Алекс бы высказала им все, что хотелось, но торговец продолжал бессмысленно таскать ее за шевелюру.
А потом явился он. Нет. ОН.
Сначала Алекс просто ничего не поняла. Глаза уже закатывались не то от болевого, не то от температурного шока, она успела увидеть только дорогую мантию (последнее время единственное, что всегда бросалось ей в глаза в чужой одежде – это ее цена) на меху и... и все. А потом боль, которая последние две минуты постоянно врезалась ей в голову, неожиданно прекратилась, торговец, который держал ее, внезапно исчез, а Алекс, потеряв равновесие, благополучно и пребольно шлепнулась кобчиком об обледенелый асфальт. Пока боль немножко проходила, она успела осознать последние слова ее спасителя.
ЕГО версия событий пронеслась в голове воровки, как смерч: она ЕГО дочь, ее зовут Клотильда, и она... бросила богатого папочку, чтобы попробовать интересной жизни? Бредовая теория, но зрители проглотят. Театр, не так ли? Только вот холод и голод здесь настоящие. И помощь приходит неоткуда и очень неожиданно.
- Папа! Папочка! – визгливо взвыла Алекс и натуральнейшим образом, вскочив с земли, повисла на шее у новоявленного «папочки». – Прости меня, я больше никуда не уйду-у-у!
В конце этой фразы она идеально изобразила рыдания и бесконечное раскаяние на лице. Хорошая актриса была Алекс Берн.
А теперь – теперь – быстро заплати за яблоки, извинись перед всеми и аппарируй, кто бы ты ни был, человек. Зачем ты меня спас – разберемся потом. Даже если ты аппарируешь в какой-нибудь отель ради того, чтобы взять с меня единственно возможную плату – мне плевать. Унеси меня отсюда. Я на последней черте безразличия.

 Отправлено: 05.01.11 21:10. Заголовок: Никто еще никогда не..

Никто еще никогда не называл Брейгеля папочкой. Надо бы было растрогаться да припасть к дочери со слезами, но истерик на один квадратный метр рынка хватало и без семейных сцен. Адлэй понял, что он зашел удачно: "Клотильда" явно была свободна и для удочерения, и для обручения, и для чего угодно. Самое время почувствовать себя рыцарем, который выручает Прекрасную Даму из передряги с огнедышащим драконом, но полноту картины нарушали упрямые факты: прекрасные дамы не носили кед и не воровали чужие яблоки, огнедышашие драконы не вымогали у дам деньги, да и в древние куртуазные времена обожание особы (которая непременно была женой человека статусом выше твоего) ограничивалось лишь стихами, мадригалами, канцонами. Тогда родилась рифма, но не обычай платить за женщину в ресторане.
Впрочем, видал Адлэй в жизни рестораны и получше. Где, например, официанты меняли еще не успевшую долететь до земли вилку, а не дергали клиентов за волосы. Нужно было срочно что-то менять в этом несовершенном мире. Женщина, вернее, совсем еще девчонка, скорчившаяся от холода перед ним, явно не горит желанием сейчас выслушивать пассаж об этикете. Во всяком случае, без искренне мужского поступка с его стороны.
Брейгель снял с себя мантию, оставшись лишь в свитере, и накинул на девушку. Ну, с него не убудет, в молодости вообще по двадцатиградусному морозу босиком бегал и до сих пор жив. А если она вздумает сейчас эту мантию спереть - Брейгель что, дурак носить на себе такие дорогие вещи и не накладывать на них защитные заклинания? Далеко она не убежит, но хоть согреется.
- Клотильда, детка, ты простудишься! Надень-ка мантию, а твое поведением мы обсудим дома. А ты - эй, ты, иди-ка сюда, старый придурок!
Последняя часть фразы относилась к торговцу, который только что был отправлен в нокаут и едва успел встать и отряхнуться. Адлэй не любил долгих театральных пауз, поэтому подошел к нему и взял его за шкирку. Сцена была бы почти идиллической, если бы Брейгель смог приподнять беднягу над землей и немного помотать его из стороны в сторону, но таких сил в руках великого комбинатора не было. Он мог лишь придержать нувориша, чтобы тот никуда не смылся.
- Так, на этом рынке крайне шумно и людно, я прав? Именно поэтому я не слышал, как ты сейчас обозвал мою дочь, соплохвостова ты задница, а ты не видел, почему твои дурацкие яблоки, больше похожие на грецкие орехи, внезапно выпали из корзины, тебе все ясно? Если я недостаточно доходчиво объясняю, может, пара сиклей прояснят твой заблудший разум.
И, не дожидаясь, пока торговец сможет хоть что-то сказать, а публика, ожидающая зрелища, захлопает (а особо праведные должны были полезть бить морду), Брейгель сунул лавочнику целый галеон и, грубо дернув добытую в неравном бою девушку к себе, трансгрессировал с ней прочь с этого дементорова рынка.
Это был его первый опыт самостоятельной парной аппарации. Для усиления эффекта он, конечно, перестарался, потому что едва успел сосредоточиться: на одном из прекрасных ресторанов, где никто не смотрел на тебя, как на идиота, если ты заплатил и лакомишься в отдельной комнате. Тащить невесть кого с улицы к себе домой Адлэй и не думал; его еще в детдоме приучили не таскать всяких бездомных котов и собак, мало ли какие у них блохи. А если серьезно, то он только нашел подходящее гнездо, где можно неплохо передохнуть, и не собирался проваливать явку перед первой попавшейся оборванкой. Будь он чуть посентиментальнее, уже давно бы сидел в Азкабане.
- Нам отдельную комнату, - с порога заявил он. Распорядитель засиял от счастья:
- Давно вы у нас не появлялись, господин Травка!
- Давно, давно, видите, какая моль за это время завелась в моей любимой мантии! - Он показал на девчонку, которую приволок с собой.
Всякий раз, когда он приходил в этот ресторан, ему приходилось изображать южно-славянский акцент. Захария Травка, которым он представлялся всем, по легенде был болгарин, автор великих трудов по гербологии. Был еще один ресторан, маггловский, где Травка считался биологом. Но там над его фамилией хихикали, а в магическом мире знавали и не таких господ.
Через пару минут Брейгель и его "моль" по имени Клотильда сидели в отдельной комнатке ресторана. Официант безмолвно принес два меню и так же безмолвно исчез.
- Ну что, любительница запретных плодов, - усмехнулся Брейгель. - Выбирай себе еду и рассказывай, как это ты вляпалась в такое дерьмо.

 Отправлено: 06.01.11 16:50. Заголовок: Алекс стояла, слегка..

Алекс стояла, слегка отодвинутая в сторону своим спасителем, и мелко подрагивала от холода, когда на плечи ей неожиданно опустилась мантия, закрыв ее от плеч до ног, а еще постелившись по земле – мужчина был выше нее довольно намного. Благородный тип, однако, сам в свитере, и не кряхтит. От нагретого телом меха шло просто невыразимо блаженное тепло, которое в секунду окутало продрогшие мышцы воровки и начало медленно возвращать в них жизнь. Убежать, украсть мантию, продать? Глупые движения лезли в голову, пока ноги явственно выражали протест куда-либо бежать, а сознание быстро подсказало отрицательный ответ – защитными заклинаниями тут пахло, иначе с какого перепоя он бы отдал незнакомой девчонке свою одежду так легко и беззаботно? Алекс как-то глупо улыбнулась, наблюдая за расправой над ее недавним мучителем. Мелькнул галеон, ее эффектно дернули к себе за талию – пожалуй, единственный промах, который он совершил: не отеческое это движение, и если бы кто-то в толпе был бы таким же быстрым и внимательным, как Алекс, их бы могли поймать на такой глупой ошибке. Но трансгрессия прошла удачно, никто не вцепился ей в локоть, не продолжил драть за волосы, и, хоть кожа на голове все еще зудела болью, накатывало приятное умиротворение. Алекс согревалась, захотелось спать – она даже про голод забыла. Почти.
Почти? Да потому что в конце трансгрессии в ее нос, чуткий сейчас к запахам пищи, любой, самой дрянной на свете, уловил тысячу ароматов – мяса, картошки, алкогольных коктейлей, фруктов... Во рту немедленно стала собираться слюна, противная до ужаса. Интересно, он привел ее сюда, чтобы накормить или просто, чтобы поразвлечься в «отдельной комнате»?
Алекс решила оставить ужасные мысли при себе и обратилась в слух. Господин Травка? И сразу акцент появился... а на рынке не было его, акцента. Значит не из южных славян, а притворяется. Значит, имя не настоящее. Аферист, как и она, мошенник, вот откуда такая солидарность и это чудесное спасение. Алекс быстро повернулась к мужчине. И лицо не славянское, да даже не английское. Цвет кожи смугловат, наверняка есть южная кровь, даже азиатская, наверное. Наверное, наполовину индиец или что-то в таком роде. Быстрые выводы скользили в голове, пока они продвигались к той самой отдельной комнате.
Алекс бывала и в ресторанах пошикарнее. Конечно, тут было чем полюбоваться – великолепно подобранные по тематике полотна на стенах, не бросающийся в глаза узор на обоях, ковры, изящная мебель. Отдельные комнаты ее никогда не удивляли, в дорогих ресторанах она часто бывала в таких вот уединенных уголках со своими будущими жертвами, людьми, любящими роскошь и деньги, а еще дорогих женщин. Такой всегда представлялась им Алекс. Драгоценности, мех, одежда от кутюр – все это привлекало в ней таких вот не очень умных и надеющихся на легкое и быстрое развлечение людей. Кто-то просто привязывался, а кто-то просто считал Алекс наивной дурочкой. Пожалуй, только лорд Грин, человек, разоблачивший ее, смог увидеть в невинных глазах преступницы адский огонь, хитрое и просто ждущее своего часа пламя.
Они сели за стол, Алекс не стала снимать мантию. Ничего, он думает, что она обычная оборванка, значит, ей можно и не соблюдать этикет. Сначала все-таки накормит, а потом... кто его знает? Может он и правда настолько благородный, чтобы упустить плод, который уже лежит на его ладони и ничем не сможет защититься?
Меню было стандартным: мясо, рыба, закуски, супы, гарниры. Выбирать? Хорошо. Алекс быстро пробежала глазами по порциям и составу и взяла себе свой любимый набор – суп, мясо с рисом, салат и рюмку коньяка, согреться. Она, немного робко, - все-таки это было не знакомство в кафе, как обычно (тогда стесняться было бы не просто глупо, но и неправильно), а спасение из уличной сцены.
- Я покажу... – пробормотала Берн и, протянув мужчине меню, показала рукой на выбранные ей блюда. Официант быстро записал заказ и испарился, обещав вернуться как можно скорее. Берн помолчала, а потом, укутавшись в мантию и прижав ноги в потрескавшихся на морозе кедах к сиденью, подняв горько-насмешливые глаза на мужчину, сказала:
- Вчера я потратила последние оставшиеся у меня деньги, и пришлось прибегнуть к не самому благородному способу добычи пропитания, мистер...
Если он представится Травкой, ей будет все равно – что нам в имени? Она представится совершенно не Алексис Берн. Для подобных случаев у нее есть парочка общеизвестных псевдонимов. Пожалуй, ее настоящее имя фигурировало в магических газетах после ареста. Неплохо было бы, чтобы этот тип газет не читал.

 Отправлено: 08.01.11 18:14. Заголовок: Спросите у Адлэя, чт..

Спросите у Адлэя, что он знает о благородстве - о, он знает все! Благородные рыцари всегда платят за своих женщин, носят сияющие доспехи и от них пахнет смелостью и решительностью. Ну, или всем, чем захочет внезапно оказавшаяся перед Брейгелем дама: он не раз разыгрывал перед женщинами благородство разных сортов и мастей, чтобы ему хватило денег на мало-мальски приличную жизнь. В нем хотели видеть истинного английского джентльмена, романтика с замашками супермена, Робина Гуда, Дона Жуана и еще триста шестьдесят пять различных образов, которым ему скрипя сердце приходилось соответствовать. Примеряя личины самых разных людей, Адлэй не забывал, какая из них его собственная, но для развития истинного "я" у Брейгеля не хватало времени, поэтому оно так и осталось жить в зачатке, иногда выбираясь на поверхность, чтобы порадоваться очередным добытым деньгам.
В начале двадцатого века в далекой заснеженной России жил один актер, который учил начинающих актеров правильно вести себя на сцене. Звали этого талантливого старика Михаил Чехов, и он велел своим ученикам представлять на месте себя другого человека, того, о ком идет речь в повествовании. И вот, эти несчастные молодые актеры перевоплощались в Гамлета, Эдипа, Медею и Платона на облаках, не подозревая, кто все эти люди и как себя вести в их штуке. Но Брейгель-то хорошо воспринял заветы старика, с которым никогда лично не встречался, и каждый раз отлично исполнял роли сына богатеньких родителей, преуспевающего писателя или разорившегося аристократа, которому необходима сердобольная, чувствующая и, главное, материально обеспеченная женщина.
Альфонсом Брейгель никогда не был - это не выгодно. Можно двадцать лет прожить на попечении какой-нибудь любвеобильной старушонки, а потом скончаться, так и не дождавшись солидного наследства. Брейгель предпочитал брать все и сразу: обманывать, охмурять, предсказывать судьбу по ладони и исчезать в тот же миг, как заправский фокусник или карнавальный плут. Адлэй был бесконечно благодарен Средневековью за то, что оно научило людей носить маски: не будь этого, ему бы пришлось ходить по домам и словно Сократ интеллектуально унижать людей, а самому, увы, кичиться своей бедностью. Но на нем была маска богатого человека, и он ни в какую не желал с ней расставаться.
А какую маску носила эта девочка? Она была совсем еще молоденькая, и правда, годилась бы Брейгелю в дочери. Ладненькая фигурка, симпатичное личико, вот только худая и голодная, а еще наглая. Впрочем, ожидание того, что все облагодетельствованные девочки будут падать тебе в ножки - это первый признак надвигающейся старости. Аферист был еще слишком молод и хорош собой, чтобы такого ожидать.
Он спокойно откинулся на спинку дивана и наблюдал за тем, как девица делает заказ, а потом выслушивал ее "оправдание".
- Захария Травка, - усмехнулся он с нарочито деланным акцентом, продолжая ее фразу. - Болгарский ученый-герборолог, ты ведь наверняка помнишь, что это, тебя должны были учить в школе. А ты можешь не представляться, мне нравится называть тебя Клотильдой. Клотильда Травка - это ведь такое прекрасное имя для леди, не находишь? Хотя...
Нет, все же Брейгель не удержался от насмешливо-отеческого тона. Но ведь он сегодня платит! Заесть себя муками возрастной деградации Адлэй не успел - лицо девушки показалось ему смутно знакомым, и он стал перебирать в памяти всех, кому оно в его бурной биографии могло принадлежать.
У него была хорошая память на лица - будь она плохой, сидеть бы ему уже в Азкабане за милую душу и загребущие руки. Нужно не только помнить все эти уши, глаза, носы и прочие части физиономии, но и запоминать так же, что и когда ты какой из физиономий соврал. Только тогда вся твоя ложь достигает дзена.
Так вот, пока мы вдавались в отстраненные разглагольствования, Адлэй все же вспомнил, где он ее видел. В "Ежедневном пророке", и еще в десятке других газет в колонке "криминал". Она была не простой неудачницей с продуктового рынка, а воровкой и аферисткой, которую звали...
- Алексис Берн. Имею честь? - Хитро улыбнулся Брейгель. Даже если сейчас она попробует его обмануть, он не купится: что-что, а свою память Адлэй всячески холил и лелеял, и доверял ей, как самому себе.

 Отправлено: 08.01.11 19:15. Заголовок: В самые напряженные ..

В самые напряженные моменты нашей жизни, когда сидишь и молишься, лишь бы то, лишь бы сё, обычно бывает... что? Облом. Это, как бы, негласное правило, которого не избежать, некий закон подлости, который присутствовал с каменного века, когда на медведя плеснула хвостом рыбешка, и он заметил охотника, и по наше время, когда вор, укравший на рынке яблоко, благополучно удирает, подбросив это яблоко тебе в карман.
И вот сейчас – что бы вы думали? – закон подлости опять сработал. Особенно обидно, когда этот подлый закон работает незаслуженно. Ладно, я провинилась перед тобой, Бог, я нарушила одну из твоих заповедей, но какого черта ты подбрасываешь мне одну проблему за другой? Алексис всегда казалось, что где-то там, в облаках, сидит себе какой-то нагловатый и капризный ребенок и ради развлечения придумывает своим творениям какие-то жалкие проблемы, которые, несомненно, не дотягивают до размышлений о Всемирной Пустышке Философии. Алекс пару раз про себя чертыхнулась и немного злобно улыбнулась памяти неожиданного героя по имени Захария.
- Называйте меня мисс Бёрн, господин Травка, Клотильда все же звучит как-то вульгарно, - с улыбкой, но резко поставила она субординацию. Пусть он не думает, что, чуть спас на рынке девчушку, она сразу подползет к нему на коленках и начнет вылизывать подошвы ботинок. Нетушки, не дождется никогда в жизни. Алекс никогда не станет унижаться. И пусть сейчас из уст грязной помоечной девчонки это заявление звучало смешно, нужно было дать понять этому аферисту, что он имеет дело с девушкой, у которой еще остались кое-какие представления о вежливости и личном пространстве, в которое без разрешения лезть не стоит. – Вы читали «Пророк», не так ли? Видите, это уже не первый мой провал. Впрочем, я не считаю провалом то, что вполне даже прилично кончилось. – «А кончилось ли?» - Я вам весьма благодарна.
Она с усмешкой прищурилась – как он отреагирует? Обычно на такой холодный и не очень-то приветливый тон другие мужчины начинали немного нервничать – но от этого индивидуума Алекс не ждала ничего, кроме молчаливой насмешки, а то и открытого хохота. Он не смутится, нет. Но, в конце концов, как-то нужно оградить себя от нежелательного вмешательства в то самое хваленое личное пространство. Такие слова и такой тон давали где-то тридцать процентов шанса выпутаться из этой истории, не дав мужчине перейти на «ты» и не запятнав свою честь, которая, конечно, уже и так была в грязи, но еще где-то осталась поблескивать. Ну, хоть тридцать процентов, плюс еще десятка, что парень окажется благородным, ну и где-то пять, что он надерется и не успеет добраться до нее. Сорок пять на пятьдесят пять – это еще не однозначный успех, но и не совсем провальные шансы.
- Я не обучалась в Хогвартсе, господин Травка, - с улыбкой продолжила Алекс, принимая из рук пришедшего и тут же унесшегося и закрывшего дверь официанта все блюда. Теперь уже они точно останутся одни на весь вечер. – А на частных курсах Гербологию не проходят, только основы магии – заклинания, зелья, больше бытовое, чем углубленное изучение.
Бёрн договорила и быстро начала поглощать купленный обед – суп исчез почти одновременно с пирожками, через минуту-две, потом пропало второе, через минут пять, все это Бёрн быстро запивала коньяком и успевала еще поглядывать на назвавшегося Захарией. Он едва успел начать заказанное для себя и смотрел на нее с какой-то иронической ухмылкой. Алекс представляла, как со стороны смешно смотрится ее аппетит. Но было отчего так торопиться. Голод просто подгонял, как хлыстом, торопил наполнить желудок поскорее, а то живот Алекс едва не прилип к спине, пожалуй, только выпирающие ребра его удерживали на прежней позиции.
Посреди своей трапезы Алекс подняла глаза на Травку и перестала лихорадочно поглощать салат. Она пару секунд смотрела на него, а потом сказала:
- Я могу отплатить вам за услугу, господин Травка. Я думаю, скоро мне поступит один дорогостоящий заказ, и я смогу заплатить вам весьма солидную сумму. Сколько вас устроит?
Если вы, жалкие люди, презирающие коммерсантов и считающие копейки, сейчас начнете что-то говорить, Алекс с уверенностью возразит: за деньги можно купить все, хоть спасение души. А спасение тела и вовсе стоит гроши.

 Отправлено: 08.01.11 21:50. Заголовок: Если бы деньги не па..

Если бы деньги не пахли,
То их не клевали бы куры.
Если не выдал бы норов,
То кончилось все хорошо б.

Над нашею крышей не каплет,
Над нашим альковом - амуры,
В моих катакомбах не порох -
Яичный густой порошок.

Брейгель не нуждался в деньгах. Дешевые и легкие способы зарабатывания денег, например, мещанская лотерея или дядюшкино наследство, были для него словно рисунки учеников младшей группы детского сада для Леонардо да Винчи. Зарабатывание денег он считал искусством, причем самым прибыльным из всех; ни один художник, посвятивший себя финансовой музе, не должен быть голодным.
Так вот, деньги никогда не интересовали Адлэя как самоценность. Конечно, приятно чувствовать в своем кармане солидный капитал, но чего стоит вся эта денежная масса по сравнению с удовольствием от ее получения? Игра, азарт, неожиданные события и хорошо отработанные планы - вот чем по-настоящему должен быть процесс зарабатывания всех этих капиталов. А уж потом так же играючи нужно их тратить: покупать себе самое лучшее, самое красивое, водить в ресторан незнакомых оборванок и надевать на них свои меховые мантии. И даже если в одном из отсеков загробного мира Брейгелю достанется за неправедную жизнь на земле, его старания по части игры наверняка будут оценены по достоинству.
Кто-то шутил, что если бы Брейгель попал в ад, он бы и там наладил свой прибыльный бизнес.
Но ад был далеко, а деньги ему предлагали здесь и сейчас. Адлэй чуть не поперхнулся: какая-то девчонка без образования, которая пятнадцать минут назад воровала сморщенные подмороженные яблоки на рынке, готова была заплатить ему кругленькую сумму за "услуги" и сама назвать цену. На это можно было бы и обидеться, но Брейгель был не из тех людей, которые это делают. Он не обижался - он любое действие подчинял какому-нибудь раунду своей игры. Напомним, в деньгах он не нуждался, а значит, сам мог устанавливать условия, на которых эта девочка будет играть.
А ведь она бы ему пригодилась. Всю жизнь он работал без сообщника, и почти все возможные схемы афериста-одиночки были уже отработаны. Но кооперироваться с какой-то сопливой девкой, которая не знает даже академических азов и попадается на банальном воровстве - это же совсем себя не уважать! Но, впрочем, если взять этот сырой материал, поиграть в Пигмалиона, обучить ее чему-нибудь... у Адлэя было время, чтобы все это сделать, но кто знает, чем это все обернется? Она может в очередной раз впутаться во что-нибудь, а Брейгель, ринувшись выручать свою новую питомицу, нарвется на полный перечень всех своих греховных деяний.
Но вся прелесть была в том, что девицу без роду и племени можно было оставить на попечение закона, а самому скрыться.
Да и не в традициях Адлэя было долго вести образ жизни порядочного бюргера. Ведь азарт, говорят, тоже может становиться наркотиком? Нельзя было дать чреслам застареть, нужно было играть, мчаться, бежать... и почему бы не попробовать новый раунд игры, в которой практикуется парное катание?
- Я не ослышался? Какая-то плутовка из консервного ряда предлагает мне денег? - Обиженно произнес Брейгель. Он порешил во что бы то ни стало не давать этой девчонке спуску. - Я что, настолько плохо выгляжу? Нет, девочка моя, я совсем не нуждаюсь в деньгах. Но если ты так хочешь меня отблагодарить, то, может, я смогу попросить тебя... - Адлэй игриво приподнял брови, - об услуге?

 Отправлено: 09.01.11 22:29. Заголовок: Из грязи родом эти д..

Из грязи родом эти деньги:
Все появилось из земли. ©

Она что-то говорила, про то, что продажна? Что-то про то, что ее стыда уже просто как факт не существует, что она готова стать проституткой для каждого, лишь бы не бесплатно, что она готова на все ради наживы, что деньги для нее – самое главное на свете? Что-то про то, что она не побоится никого, лишь бы вырвать свой кусок из глотки у судьбы? Про то, что она бесстрастна и скупа на эмоции, что она может только играть страх и отчаяние, а их, так же, как и ее стыда, просто не существует? Про то, что ей сейчас плевать на все, когда ей голодно, холодно и больно?
Забудьте все это.
Потому что этот человек, представившийся болгарским гербологом Захарией Травкой хамовато указал ей на ее место и лукаво предложил ей оказать ему некую призрачную услугу, которая, впрочем, вполне себе явственно получила облик в быстром на соображение сознании Бёрн. Соображай она медленнее, давно бы уже сидела в Азкабане. Соображай она медленнее, ее поймали бы раньше. Соображай она медленнее, не пришел бы к ней Министр Магии и не предложил бы пойти в путешествие в ее родной город, откуда она еще вернулась живой. Соображай она... быстрее, не сидела бы сейчас в этом ресторане на птичьих правах и не тряслась бы при мысли о плате «натурой». Бёрн с ненавистью смотрела внутрь себя. Ее всегда раздражала эта ее наглость, эта насмешливость, то, что она сама испоганила себе судьбу тем опрометчивым поступком с Оливером Линден-Малоном, ее первым жертвенным камнем на алтаре мировой мясорубки, на котором она сейчас лежала, беспомощная и бессильная, почти уже получившая перо в сердце. Почти.
Ей стало страшно. Да, самый настоящий страх ткнул ее под ребра и насмешливо захихикал прямо в уши. Какая-то недвусмысленная усмешка сквозила во взгляде этого человека. Он либо издевается, либо оскорблен ее словам и впрямь хочет взять с нее единственно возможную плату за некое добро. Глаз его как-то подозрительно указывал на диван, впрочем, Алекс вполне со страху могло померещиться.
Ничего. Она будет играть дурочку. Точнее, не дурочку, а женщину, которая себя уважает и просто не думает, что такой благородный человек может заговорить с ней о такой мерзости.
- Выражайтесь яснее, господин Травка, - холодно заявила Алекс, в то время как сердце ухало в пятках и призывало ее не искушать судьбу и не хамить этому загадочному незнакомцу, спасителю, от которого в итоге самой неплохо было бы спастись. Но она до последнего будет держать свою планку. Она не позволит этому нахальному аферисту показать ей, что у нее нет воли. Она не бросится ему в ноги и сейчас, когда он уже начать играть с ней, как кошка с мышью, перед тем, как растерзать. Она будет до последнего играть свою роль – высокомерной, холодной, просто немного неудачливой сегодня девушки, не желающей признавать свои ошибки и благодарить за помощь первого попавшегося типа, если деньги ему не нужны, если он нуждается только в одном – женском внимании. Не получит он этого внимания.
Алекс бы была не против работать в команде. Ей давно недоставало какой-то мужской роли в ее спектаклях, которые она просто обожала разыгрывать на публике. Однако этот тип никогда не станет ее союзником. Нет, в мире воров все союзники, коллеги, но партнером – нет, никогда. Особенно если он сейчас все-таки выразится настолько ясно, что Алекс просто нечем будет крыть.

 Отправлено: 12.01.11 21:04. Заголовок: Ох уж эти девчонки, ..

Ох уж эти девчонки, которым везде мерещится покушение на их юное прекрасное тело! Да что там девчонки - если ты вломишься в дом с столетней старухе, она может поднять шум и кричать "Караул! Насилуют!", хотя ты всего лишь хотел немного почистить ее холодильник от продуктов, которые ей все равно нельзя. Это Брейгель выучил еще в юности, когда таскал хлеб и сыр у маггловских бабушек. Дамы почтенного возраста, в сущности, были теми же юными девушками, только сморщенными, будто инжир, и пахли так, будто их только что достали из чулана. Брейгель предпочитал к ним не приближаться. Ушли те времена, когда ему нечего было есть - пришло время, когда он сам мог выбирать, кого дурачить. И старенькие магглы в этот список не входили.
Но вернемся к юным девицам. Уж кто, как не они, осознают свою красоту и привлекательность, считая это самым главным своим оружием? Брейгель не был бы собой, если бы не научился противостоять этим ужимкам, соблазнительным взглядам, томным интонациям, "случайным" прикосновениям и прочим способам женщин заставить мужчин им подчиняться. Те, кто считает каждого мужчину слабым и беспомощным перед женской красотой животным, сильно ошибается: пересилить себя не так уж и сложно, была бы альтернатива.
У Брейгеля альтернативой чаще всего являлись деньги.
Деньги он любил больше.
Но Алекс его не соблазняла. Однако так же, как и многие девушки, считала свое тело высшей ценностью, которая у нее есть. Впрочем, для девицы, бедной, как церковная мышь, такая логика и была бы верна, если бы Брейгель не умел находить сокровища на дне морском. У этой Алекс были свои таланты, бесспорно. Оставалось лишь взять крючок покрепче, запустить его в глубокую мутную воду, и вытащить из моря сундук с золотом. Золото можно будет раздать бедным. Но талантливая ученица может пригодиться и ему самому. Если, конечно, она настолько талантлива, насколько ему показалось на первый взгляд.
Ни ее провал на рынке, не статьи о ней в газетах не говорили в ее пользу. Может, всему виной интуиция? Брейгель не читал мысли, но умел читать лица; это не лицо неудачницы и не лицо дурочки из бедного квартала.
- Мисс Берн, я думал, аферисты понимают полунамеки, - устало бросил он, будто битый час пытался объяснить ей сложную математическую теорию. - Сейчас, наверное, неуместно будет читать вам проповеди о высоких материях, но вы наверняка не подумали, что я могу предложить вам обоюдовыгодную сделку. Сиди и думай. Я скоро вернусь, - Он отправился разыскивать официанта, чтобы сразу рассчитаться; Адлэю не хотелось, чтобы их уединение вдруг нарушил какой-нибудь услужливый юноша в бабочке. Комната находилась в самой глубине ресторана, поэтому Брейгель не боялся упустить девушку вместе со своей прекрасной меховой мантией; он знал, что застанет Алекс там, где оставил. В ее положении от выгодных сделок не сбегают.

 Отправлено: 13.01.11 20:11. Заголовок: Слова, что текли на ..

Слова, что текли на подмогу,
Бросают свой парус на ветер.
Срывает резьбу о подкову
Удачи тугой саморез.
Ты сам по себе гоголь-моголь,
Никто за тебя не в ответе:
У каждого собственный повод,
У каждого свой Ахиллес. ©

Ах, какие мы покровительственные! Ах, какие мы ироничные! Алекс невесело скривилась. Аферисты понимают с полунамека? Аферисты понимают с полунамека, когда они пьют ради удовольствия, а не чтобы согреться, носят свои собственные меховые мантии и способны платить друг за друга в ресторане, а не сидят, недоумевая, что происходит, что это, зачем и вообще, не умерли ли они от холода и не попали ли в какой-то прозрачный ад. Наглая ухмылочка, хамоватый и слегка пренебрежительный тон – неужели этот индийский врун только в силу своего положения и возраста, который, надо сказать, едва только начинает катить к сорока, хочет покровительственно, с истинно отеческим сарказмом, издеваться над ней? Урод, а не покровитель. Хочет вовлечь ее в авантюру? У него получится без проблем, о да, это он может не сомневаться. Выгодная сделка для Алекс сейчас – просто кислородная маска. Вопрос, не кинет ли он ее после того, как эту сделку заключить? Она беззащитна по всем статьям, в мире преступников не обратишься ни в полицию, никуда. Не смешно ли: «Ах, господин полицейский, мы тут с другом ограбили банк и он не отдал мне мою долю»... Каково звучит? В голову больше не лезли жуткие сценки из камасутры, пожалуй, теперь все внимание Берн переключилось на призрачные деньги на призрачном горизонте, которые она бы не хотела упустить ни в каком случае. Они никогда не позволяла себе упустить то, что шло прямо в карманы, текло туда золотыми реками, а то, что нужно было завоевать она любила еще больше. Какой аферист без страсти, без авантюрного духа в крови? Без страсти мы всего лишь преступники.
Деньги она любила. Деньги были ее постоянным любовником, который сейчас нашел себе новую фаворитку и заигрывал с ней где-то далеко отсюда. Сейчас у нее осталась только запятнанная честь, злоба и наглость. Чем не прекрасный набор для ревнивой любовницы, чтобы вырвать любимого прямо из объятий посторонней красотки?
Берн стрельнула глазами на афериста. Пару секунд они так и пялились друг на друга – он насмешливо, она нагло, с вызовом. Потом он отвел взгляд и, посмеиваясь себе под нос, отправился платить за роскошный ужин, а Берн, когда он вышел, закрыв дверь, залпом проглотила коньяк, потом поднялась со стула и пересела на диван, опрокинулась на спинку и закрыла глаза.
В голове путались мысли. Они редко путались, не в их это стиле было – обычно они были разложены по полкам, мозг работал слаженно, кровь носилась по капиллярам со скоростью звука. А теперь был какой-то провал. Кто этот человек? Зачем она ему? Что он в ней углядел такого? Что за сделка? Мантия, обед, сморщенные крошечные яблоки, кеды, скользившие по льду... Глаза закрывались, веки тянуло выпитым алкоголем, который теперь сквозил в крови и усыплял, смягчал мышцы, ласково стягивал конечности. Алексис зевнула, провела рукой по лбу. "То ли это рука такая ледяная, то ли температура поднялась..." - была ее последняя мысль на сегодняшний вечер. Через пару секунд она медленно сползла по извитой шелковыми узорами спинке дивана, голова удобно устроилась на думке, и Бёрн, позабыв все свои путаные мысли, все горести, вообще, весь сегодняшний день, отправилась в мир, где принцы на белых конях не ухмыляются в лицо после спасения, а принцессам не нужно пробиваться сквозь жизнь на бульдозере, позади себя оставляя кровавую полосу.

***
А когда Адлэй Брейгель вернется из похода на кассу, он узрит Алекс во всей ее красе, робко приткнувшуюся в углу дорогого дивана, судорожно кутающуюся в еще не желающую окончательно согреть ее мантию, с мирным и каким-то подозрительно спокойным лицом. Правду говорят о женщинах: пока глаза закрыты, пламени в них не увидать.

 Отправлено: 17.01.11 19:12. Заголовок: Расплатившись, Брейг..

Расплатившись, Брейгель отправился обратно, к своей новообретенной знакомой. Не стоит упоминать, что он давно уже забыл, зачем вообще выбрался из дома сегодня: может быть, прогуляться, а может купить себе что-нибудь к ужину, хотя обычно все его попытки поужинать самостоятельно заканчивались так же, как и сегодня - в ресторане. Может, само Провидение привело его в эти продуктовые ряды, где среди гнилых капустных голов и малиновых от мороза картофелин он и разыскал замерзшую, продрогшую, посиневшую от холода Алекс. Стоило ради такого сомнительного подарка судьбы выбираться из теплой кровати, в которой, между прочим, Брейгель не считал зазорным валяться весь день, и ковылять по нераскуроченному январскому льду по замерзшей глади рынка, усеянной раздавленными помидорами и банановыми шкурками. Стоило ли? Конечно, стоило. Если в мусорном баке можно отыскать бриллиант, то стоит вооружиться резиновыми перчатками, повязкой на лицо, очками, чтобы не дай Мерлин в глаз не попала какая-нибудь токсичная дрянь - и копать, копать все эти яичные скорлупки, упаковки из-под пельменей и прочие продукты чьей-нибудь жизнедеятельности не обнажат под собой заветный камешек. А уж в том, что его находка - бриллиант - Брейгель не сомневался. Его чутье, как было сказано уже неоднократно, не подводило. Судьба маленькой девочки с яблочками вершилась именно здесь и именно сейчас.
Она может пригодиться ему во всем - начиная с приемов, на которых он является под разными вымышленными именами, заканчивая сложнейшими уловками со слежкой, обманом, шантажом и подлогом. Когда ты мужчина, у тебя, несомненно, есть масса преимуществ: ты сильнее, ловчее, быстрее, а в большинстве случаев и соображаешь лучше. Но у женщины тебе не отнять одного - ей доверяют. Оставить своего ребенка с незнакомой женщиной для матери почти норма, а вот доверить крошку незнакомому мужчине - это настоящий ужас. Как будто мужчины все поголовно педофилы и каннибалы. Мохнатые сухенькие старушонки, экзальтированные вдовы и наследницы, уже двадцать пять лет больные смертельной болезнью богачки - все они с удовольствием поверят Алекс, ее большим грустным глазам, ладной фигурке и уставшему личику, а вовсе не лощеному облику Адлея. Им будет невдомек, что представшая перед ними девочка будет управляться разумом одного очень талантливого и толкового мужчины, а все этические нормы, на которые они так рассчитывают, убиты в этой девочке на корню. Подумаешь, эта красавица пару раз засветилась в "Пророке": изменить цвет волос - и никто из этих вдовушек не сообразит, что перед ними великая преступница, ведь их цыплячьи умы никогда не доходят до криминальной колонки.
Когда Брейгель вернулся, эта милая барышня уже дрыхла на его мантии. Прямо на диване, завернувшись в верхнюю одежду, калачиком. Прямо в кедах, разумеется.
Брейгель вздохнул.
Так иногда бывает с маленькими детьми, которые засыпают по пути домой из парка развлечений или гостей, и приходится тащить их на себе.
А еще бывает, что когда ты, уставший, наконец уляжешься, кажется, что ты еще и голову на подушку не положил - а они уже вскочили по утру и ждут, пока ты отведешь их в новый день.
Брейгель и сам чувствовал, что смертельно устал.
А с чего бы вдруг? Он только вышел из дома, совершил небольшую пешую прогулку, подобрал девчонку, отобедал в ресторане, и... устал? Если он будет так быстро выматываться, то скоро сам сядет на шею этой девочки, если, конечно, она только согласится с ним работать. Сейчас, глядя на нее спокойную и сонную, Брейгель понимал, что его выбор не просто верен, а прямо-таки безупречно верен, потому что - сколько не ищи, а вторую такую не найдешь. В меру наглая, в меру толковая, с внешностью, которой подойдет роль и маленькой девочки, и светской львицы, и бабули в платке. И лицо - простое, не такое, как бывает у многих магов и сразу выдает в них волшебный дар. Но и не слишком глупое, как порой бывает у магглов. Самое оно.
Осталось подождать, пока эта нимфа очнется и освободит жилплощадь, в которой в такую погоду должно обитать тело Брейгеля, то есть меховую мантию. А там уж и поговорить можно, если, конечно, спросонья она не примет его за мантикору и не захочет зарезать столовым ножом.
Брейгель сел за стол, откинулся на спинку и достал большую сигару из нагрудного кармана. Откусив кончик, он поджег ее искрой от волшебной палочки и закурил.