Отправлено: 06.12.11 16:54. Заголовок: Дьявол носит...фу боже, что она надела?!

время: 22.11.79
место: маленькая комната для отдыха при кабинете ее высочества королевы безвкусия Дейзи "Зубастой" Брэнстоун.
персонажи: модный критик №1 и модный критик №2
сюжет:

цитата:

Лучше буду молчать — подумал Леон, Лучше молчи — подумали все.

Иногда до безумия приятно встретить человека, который действительно понимает тебя и разделяет твои взгляды. Тем более приятно, когда с этим человеком можно поговорить о новых веяниях в моде, разнести в пух и прах внешний вид окружающих и много чего другого!

 Отправлено: 06.12.11 18:02. Заголовок: День только начался,..

День только начался, а Мирослава уже пребывала в печали-тоске. Смотрела она на белобрысую соплю бесцветную, которая носила звание «секретарши Её Величества», давилась отвратительным кофе, которое хоть и было растворимым, но даже такое сопля не умела нормально приготовить своему начальству, и заходилась в рыданиях. Страшное горе настигло исполняющего обязанности посла Советского Союза - и не было тому утешения. Даже новые туфли не радовали, а серьги от Тиффани забытые лежали в бархатной коробочке в верхнем ящике дубового стола. Ибо вновь и вновь мыслями своими возвращалась дама к облику прекрасному, что лицезрела она сегодня в коридорах Министерства. Она не являлась персоной, тяготеющей к религиозным штучкам, и иконы видела исключительно в музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Но в тот момент, когда проплыл Он, точно пава, мимо неё, подумалось ей: «азъ есмь ангел златокрылый». Только ангел может носить костюм из последней коллекции Prada, обувь от Valentino из крокодильей кожи и услаждать неискушенные носы убогих служащих парфюмом Dior. Господи Всемогущий! Хоть в тебя и не верила никогда Мирослава, но она безустанно сию минуту готова возносить речи свои к тебе и вопрошать, по что ввел ты её в искушение? По что направил ты сегодня на её путь посланца своего? Зачем ослепил ты её сиянием ослепительным Его? Ведь выйдя из оцепенения, заметалась она по кабинетам с целью выяснить, где ж такая красота обитает и на какой должности, возможно ли красоту эту понизить, чтоб перевести к себе под бок - ведь место Его рядом с ней в кабинете и нигде иначе. Целыми бы днями они бы дарили радость друг другу, читая vogue и vogue homme да критикуя вместо правительства только дурной вкус представителей правительства. Не было бы у них иной причины для раздражения, окромя мерзостной прически главы департамента магического сотрудничества. Она бы его даже не заставляла варить кофе, чтобы он ненароком не попортил свой маникюр, а заказывала бы в кофейне. Вместо унылых заседаний и конференций расхаживали бы они вдвоем по pret-a-porter и плевать бы они хотели, кто с кем заключил какой договор на поставку метел в нищенствующие страны. Они бы...
Ой, да что там говорить-то! Мирослава одного только не могла понять: за что несправедливость-то такая уготована по её очаровательную душу? Это же в крайне степени незаслуженно. Она добрый и понимающий начальник, для подопечных своих она натурально как мать родная. Игоря Кулемзу, например, вчера в угол поставила на два часа за то, что персоналию из отдела объяснений с маглами обозвал «капиталистической шваброй», а Дашеньке Портновой платочком оттирала с носа пятно. Ну почему, почему свет очей её томится в заточении у старой страшной выдры Брэнстоун? Да по отношению к этой самой Брэнстоун правым делом было бы голову отрубить за кошмарную укладку в стиле «прощай, молодость». Нет, тяжка ты, о древнерусская тоска! Невыносимо твое ярмо. Константинеску не в силах более терзаться тобой, она сейчас упадет грудью своей на стол и умрет от разрыва сердца.
«Хватит это терпеть!» - Запоздало прошмякало из напоминальника, и Мирослава поняла: то - знак. Хватит это терпеть! Она должна бороться за собственное счастье на работе. Она сейчас пойдет к этой выдре и поставит ту перед ультиматумом: либо она соглашается отдать ей своего секретаря, либо Мирослава под благовидным предлогом вводит танки в департамент. И пускай то грозит ей Трибуналом за своенравие, пускай! Того стоит, о да!
- По уставу не положено греметь костями на рабочем месте! - Первом делом рявкнула на свою секретаршу Константинеску и с видом великомученицы поморщилась, стоило ей только бросить взгляд на сапоги девицы. Разве она, Мирослава, достойна такого окружения? Как будто плевок в святое, как будто её только что сослали копать картошку в колхоз «Красные Дни Крупской». Нет, нет, скорее к светочу элегантности. Точно крылья у неё за спиной выросли, когда она подлетела к двери с табличкой, гласившей, что тут обитает выдра. Вздохнув в волнении, стукнула она раз вежливости ради. Лицо приняло выражение напускное, незаинтересованное, не смотрит специально на потерянного брата своего, головку набок склонила и вопрошает подчеркнуто деловым тоном:
- А на месте ли мадам Брэнстоун?
Но, знаете что? Долго она играть пантомиму не собиралась. Единомоментно выцветает на губах её улыбка, она склоняется над столом его и:
- Ну как, как тебя угораздило работать с ней? В деревнях доярки и то лучше выряжаются на вечера в Домах Культуры. Мое чувство эстетического дергается в конвульсиях.

 Отправлено: 06.12.11 22:37. Заголовок: Сегодня был особенны..

Сегодня был особенный день для всего Министерства, в том числе и для Леона. Но если для всех особенным день был из-за выборов и предвкушаемых пьянок, то для Яксли по той причине, что встретил Леон себе подобную. Богиню сошедшую с Олимпа, не меньше. Ведь только богини могли с таким достоинством носить кроваво-красные мантии и выглядеть при этом сногсшибательно, волшебно, неповторимо, а не вульгарно. И каблучками так звучно и зазывно цокать могли только они. Да и простые смертные не могли позволить себе сумочки Биркин с особенным, лимитэд эдишн жетоном на котором изящно выгравированы вензеля LV.
Уж Яксли знал сколько стоит такая сумочка и что ни одна из местных женщин не может так выглядеть и так подавать себя. Вот как бы ему ни нравилась Ваблатски и сколько бы он ни мечтал наконец объясниться с ней или чего проще затащить в какой-нибудь пустой кабинет и как поцеловать, и думал о ней постоянно, и из толпы всегда выделял, но все равно, скрипя сердцем признавал, что даже ей не удалось бы так роскошно выглядеть в красном. А раз это не дано Вабластки, значит никому не дано и сразу догадался Леон, что знать Богиня не из здешних и наверняка не подданная Ее Высочества. Потому как если бы такая мадам проживала в Британии, то уж они с Ритулей давно ее заприметили и в свой клуб блистательных и великолепных давно пригласили. Даже сделали бы исключение, закрыв глаза на тот факт, что не здешняя мадам брюнета и блондинкой.
Больно хороша она была и особенно на фоне Брэнстоун. Вот уж ужас на тощих ножках. Леон ее как увидел, так сразу прикрыл глаза в подсмотренном у Вишневской фейспалме, да так и просидел пока начальница не скрылась за толстенной дверью своего кабинета. От ее свитера с оленями отвратительного цвета бордо выглядывающего из-под бархатной мантии (из шторы она ее что ли трансфигурировала?) его начало мутить и пришлось нюхать флакончик с Шанелью нумер пять, дабы прийти в себя. А после того как Брэнстоун вышла в приемную за документами уже без мантии и в рабочих туфлях (УЖАСНЫЕ СТАРЫЕ И РАСТЯНУТЫЕ МОКАСИНЫ С КИСТОЧКАМИ, ПРОШЛОГОДНЯЯ КОЛЛЕКЦИЯ, КАКАЯ МЕРЗОСТЬ, ОНИ ЕЩЕ И С ЖВАЧКОЙ НА ПОДОШВЕ!!!!11) и снова скрылась в кабинете. Леон подорвался со своего места и окропил дверь духами и помолился святым Коко, Иву, Юберу и уткнулся в новый номер Vogue Homme одновременно вспоминая прекрасную незнакомку и ее дорогущую мантию, и потрясающие туфли, не по погоде конечно, но если по лужам шлепать не приходится, то почему бы и не надеть. С ними могли потягаться разве что новые босоножки Риты, больше ничего.
Предаваясь воспоминаниям он надеялся воскресить в очередной раз умершее чувство прекрасного, но похоже это было бесполезной тратой времени. Он чувствовал, что прекрасное покинуло его на неопределенное время, ему даже захотелось скушать мучное или надеть часы с резиновым ремешком. А это очень плохие знаки, очень. Когда такое случилось в прошлый раз он ушел с работы раньше положенного и купил себе мантию из прошлой коллекции, а к ней барсетку. И все это из-за ужасной начальницы!
Нужно было как-то отвлечься, что бы не совершить чудовищных ошибок, преступлений против моды, но не получалось. Как он ни старался. И на посетителей прикрикивал, распустил пять слухов за пять минут, отправив их самолетиками знакомым девочкам из экспериментальных чар. Положил начальнице пять ложек сахара и подсунул калорийный батончик к нему, что бы она потолстела, а то ходит, костями гремит и думает, что красивая, еще больше убивая его этим, стерва. Заказал себе по почте новые серые с металлическим отливом перчатки из кожи украинского бронебрюха, к пальто с воротником из песца.
Но более-менее успокоиться получилось после того как Грымза прикрыла позор форменной мантией и ушла чесать языками с замами президента конфедерации. И после этого чудесного избавления, разминувшись с отрыжкой моды на пару минут, в приемную вошла, нет, вплыла прекрасная незнакомка. Леон поднялся со своего места, очень вовремя вспомнив о манерах и склонил голову, приветствуя прекрасное виденье.
- Отошла-с по делам. – Уж больно счастливым голосом ответил Яксли и улыбнулся на реплику мадам. – Мое умерло полтора часа назад, завидев свитер с оленями, не ожило до сих пор. Вы просто не видели ее мокасины, вот увидите и ваше эстетическое тоже издохнет. Может чайку? Зеленого, из Китая, настоящего, а не того, простите, дерьма коим в местом ресторане травят.

 Отправлено: 10.12.11 02:35. Заголовок: Люди, не задумывая, ..

Люди, не задумывая, произносят на различных тональностях фразу «красота - страшная сила». Произносят они её в разных контекстах: иногда с восторженным придыханием, иногда с откровенным сарказмом в голосе, иногда безразлично, просто так, к месту пришлось. Но они даже и помыслить себе не могут, насколько эти три слова умудрились в себя включить ровным счетом всё. И насколько, все же, трагична история любовного романа красоты с некоторыми отдельно взятыми государствами. Вряд ли нордический красавец имеет представление о Советском Союзе второй половины пятидесятых годов и, тем более, вряд ли он испытывал на себе волны всеобщего негодования за собственный внешний вид. Зато Мирослава могла с удовольствием поведать ему, как когда-то ей она была восемнадцатилетней девчонкой - всего-то семь лет назад, растянувшихся на два с лихвой десятка. О том, как она однажды рано утром шла по мостовой, медленно друг за другом шествовали машины с водонапорными шлангами, с вертящимися щетинистыми валиками. Как одна из таких машин незаметно подобралась до Мирославы, и та с визгом отскочила в сторону, подхватив полы своего легкого серого пальто и мелькнув на несколько секунд ярким платьем. Как проходящий мимо молодой человек чуть замедлил темп и с самым что ни на есть заговорщицким видом подмигнул ей, задирая рукав своего серого пиджака и, демонстрируя, пускай и пижонские, но такие обалденные запонки. Как тебе приходится делать крюк по пути домой из Дурмстранга, но затем чувствовать себя на порядок выше, зная, что остальные шьют по выкройкам и на глаз, а на тебе - родное. Как тебя отводит чуть в сторону начальник и советует «быть чуточку проще» и «поменьше выделяться». Как ты любишь, но чувствуешь себя невероятно легко и свободно за границей.
Спроси у Мирославы, с чем бы она могла сравнить моду, она бы, пожалуй, ответила: с музыкой. Проходят стадии эволюции от юбок колокольчиком и легких туфель до маленького черного платья от Шанель и всенепременных каблуков, а Бадди Холли и Этта Джеймс как-то необъяснимо идут рядом, во что бы ты не вырядилась.
Кто-то бесцельно швыряется громким словом «красота». Кто-то утверждает, что модники - сплошь пустоголовые чурбаны, полностью помешанные на шмотках. Но не стоит забывать, что красота - действительно страшная сила. Испокон веков она вертит земной шар, вынуждая людей пылко влюбляться, да порождая в слабых созданиях жгучую ненависть. Красота развязывала войны - зачем далеко ходить за примером, давайте возьмем самый знаменитый про Троянскую войну. Красота побуждала героев творить безрассудные поступки, из-за которых они оставались в истории глупцами, и толкала на подвиги, венчая на века славой. Иногда красота - действительно «всё». И к тому даже нечего добавить.
И когда ты со своим устоявшимся и убежденным «всё», с которым ты переплел крепко-накрепко свою жизнь, вдруг натыкаешься на полнейшее отсутствие вкуса, реакция у тебя одна. И ту с трудом получается сдержать, чтобы ни в коем случае не отразилась отвращением на лице. Никто не требует последних моделей, никто не просит вставлять в зубы алмазные коронки и на темечко надевать диадему. Иногда достаточно одеться просто, но аккуратно, но чистенько - тогда к тебе и отношение сразу появится располагающее. Только наполовину правдива та басня о том, что встречают по одежке, а провожают по уму. До проводов с твердой оценкой умственных способностей дело может даже и не дойти, как справедливо полагала Константинеску. И сколько бы пядей во лбу ни было у человека, на памяти Мирославы он все равно останется нечесаной неряхой недалекой. Вот как в случае с начальницей этого очаровательного юноши с прекрасными манерами. Заседает ведь на высокой должности. Международных отношений, между прочим, а выряжена на йоту лучше жены Хрущева.
- Разве она не понимает, что работа, связанная с наличием дипломатического портфеля, так или иначе предполагает наличие безупречности? - Медленно проговорила резюме размышлений последних нескольких часов, а после даже с некоторой обидой посмотрела на секретаря этой самой мымры министерской. - А мне в помощники досталась дура с вечными авоськами. Мне стыдно за её кофту из велюра. Я не знаю, с чего она решила, что велюр - это круто, но у неё не только кофточка, у неё еще и носки из того же материала. Она еще ноги постоянно вытягивает, чтобы все полюбовались. Это ужасно!
От переживаний Константинеску передернуло. И это она еще ни перед кем душу не отводила по поводу леопардовых лосин и розовых босоножек. Мирослава и помыслить никогда не могла, что таковое возможно, но нет же! В тот день она подумала, что несколько ошиблась местом, в которое зашла. И оказалась вместо родного кабинета в коридоре поезда «Москва-Владивосток»...
И да, говорила ли она ранее, что этот молодой человек - просто мечта? Да? Ну, она еще раз может повториться, ей не сложно: он действительно мечта. Ибо зеленый чаек, успокаивающий её истерзанные нервы - это то самое, о чем бесполезно и заикаться у своего секретаря.
- С удовольствием, - чего уж там кокетничать, с видимой охотой согласилась Мирослава. Такой приятной компании у неё не выдавалось... Не будем даже вспоминать, лишний повод для душевных мук. А муки, как известно, неблаготворно сказываются на лице. Моментально морщины вылезут от переживаний, седина пробьется в густых темных волосах - и все, совсем старенькая, хоть ложись и помирай, посылая всех своих многочисленных племянников за кружкой пива Stella Artois. И, кстати, не менее насущный вопрос к всезнающему и всевеликому: - а скажи мне... в Аврориате все подобны ЛВ или не все так плохо? И не выкай мне, я тебя умоляю, - закатила она театрально глаза, приложив ладонь к груди своей - жест, невольно перенятый у своей грозной двоюродной сестрицы. - Для тебя я Мирослава безо всяких начальственных должностей. Можно просто Мира.
В конце концов, зачем им эти глупые разделения, когда они из одного теста слеплены. Пускай и в разные года, пускай и в разных странах.

 Отправлено: 12.12.11 23:38. Заголовок: - Вы очень странный ..

- Вы очень странный молодой человек, так ведь?
- Я родился раньше срока.

Факт рождения в чистокровной семье, да еще и довольно древней это большая ответственность и море должностей взваленных на плечи против воли. Ты должен соответствовать стандартам чистокровного высшего общества. Ты должен уметь лизать зад нужным людям вначале пути, что бы потом его лизали тебе, а ты делал вид, что с тобой подобного не случалось. Ты должен попасть в Слизерин или Рейвенкло, а попадание на Гриффиндор сродни предательству. Ты должен учиться лучше всех или хотя бы на уровне, попасть в элитарный местный клуб или команду по квиддичу, а если в оба то вообще замечательно. Ты должен вести себя так, будто все вокруг тебе должны и тебе на них положить с высокой башни. Ты должен занять высокую должность, взять в руки бразды правления семейными предприятиями или открыть свое дело, что бы считаться уважаемым господином. Ты должен найти себе чистокровную в дцатом колене достойную невесту. Ты должен устроить пир на весь мир и чем дороже обошлась свадьба, тем лучше. Ты должен воспроизвести потомство, желательно что бы первым был мальчик, продолжатель рода, будущий наследник только перешедшего к тебе богатства, титула, главенства семьи и так далее. Ты должен научить его всему тому, что знаешь сам, взрастить достойного представителя прогнившей насквозь аристократии. Ты должен. Должен. Должен.
Должен всем вокруг, просто по факту рождения. Если отступить хоть на шаг от протоптанной предками дорожки, то ты рискуешь стать мишенью для всех оплеух и рано или поздно потерять все, что сулит родство с сильными мира сего. Кого-то это вполне устраивает и он с радостью принимается за придуманную очень давно игру с дурацкими правилами, которым не хочется следовать. Кого-то не устраивает, но он молчит и тоже вступает в игру. А если тебя что-то не устраивает и у тебя хватает силы духа пойти против правил, то будь готов к риску потерять все и стать никем. Выжженной дыркой на семейном древе и светлым пятном в истории рода.
Леона эти правила и сыплющиеся на него со всех сторон «должен» более чем не устраивали, он не считал себя должным, не был уверен в том, что готов строить из себя того, кем не является. Ему не нравилось носить тяжелые и неудобные мантии из тяжелого бархата, да еще и увешанные семейными драгоценностями. Ему не нравилось задирать голову до самого неба и смотреть на всех, даже тех к кому испытывает симпатию как на пустое место или по меньшей мере пыль у себя под ногами. Он не любил говорить о политике, судить грязнокровок, магглов, магглолюбов и полкровных. Ему не казалась здравой идейная вражда между родственниками из-за денег, прав на наследство или просто на принадлежность к роду. Он не хотел думать, что изгнание членов семьи из рода и лишения всех прав это действительно необходимая мера, действительно заслуженное наказание за какие-то мнимые грехи. Он не собирался жениться едва ли не сразу после школы и уж тем более заводить детей раньше лет тридцати-тридцати пяти, не тогда когда еще сам был большим ребенком не способным позаботиться о самом себе. И уж тем более ему не нравилось то, что ему постоянно что-то навязывали. Говорили как он должен одеваться, как вести себя на званных вечерах, обедах, кому полизывать зад для непонятно чего. На него давили, пытались его изменить, а он к этому совершенно не привык. Ему нравилось получать то, что хочет он, делать то, что хочет он, думать так, как думает он, говорить что думает, а не то что надо. Он никогда не был таким как все они, слишком далек от того идеала чистокровного мужчины. Ему нравилась мода, нравилось наряжаться, вертеться перед зеркалом, ухаживать за собой. Ему не казалось постыдным то, что он растрогавшись может всплакнуть, то что он устраивал истерики в духе своей матушки, а то и похлеще. Отец и кузены его стыдились, кузины таскали с собой по магазинам и считали подружкой с которой можно поговорить о мальчиках и платьях, посоветоваться по поводу косметики и прочей ерунде. Мать старалась держать нейтралитет и вести себя как раньше, баловать, осыпать подарками, но это быстро надоело обоим, потому что ее подачки ему не были нужны, а она всегда хотела сына, а не дочь. Такого как ее муж, настоящего мужчину, который как сказал, так и будет.
Однажды Леону это надоело, а безрассудства и запальчивости всегда хватало на то, что бы выкинуть что-то из ряда вон выходящее. И не сказать, что его театральный уход с хлопаньем дверями кого-то удивил. Его быстро «забыли» в доме и перестали упоминать в разговорах, как будто он умер или вообще никогда не существовал. Его вычеркнули из завещания, перестали помогать средствами, приглашать на семейные сборища. Он смог устроиться только на должность секретарши, варить начальнику кофе, сшивать папочки с документами и слать служебные записки. Жить пришлось в дешевой квартире у подружки, а после роскошного дома это было чем-то вроде испытания. Но даже при всем этом новая жизнь казалась ему лучше прежней. Настоящий глоток свежего воздуха.
И сейчас, рассматривая русскую красу и самую обсуждаемую женщину министерства, он в который раз убеждался в том, что действительно стоило плюнуть на всех вокруг и зажить своей жизнью, завися только от самого себя, будучи должным только самому себе. Ведь если бы он не ушел тогда из дома, то не стоял бы сейчас здесь и не говорил с мисс Константинеску. Он бы наверняка сидел в своем скучном кабинете, в скучной форменной мантии, со скучным кольцом на пальце, со скучающей физиономией разглядывая фото нелюбимой жены и обреченных на такую же скучную жизнь детей. Мирослава с таким Леоном Яксли не заговорила бы как с равным, а не позорищем великовозрастным.
- Она понимает, но не считает нужным находить время на то, что бы ухаживать за собой. Она уверена в том, что работа, дети и никчемный муж важнее, чем внешний вид и то что о ней подумают окружающие. По ее мнению ее ценят за острый ум, а не классное платье и дорогие мантии. А я не вижу смысла убеждать ее в обратном, в конце концов мне это выгодно, на ее фоне я просто Аполлон. – Леон быстро переключился с печальных мыслей об аристократии волшебного мира на ухаживания за Мирославой и с превеликим удовольствием отошел от своего рабочего стола, сидеть за которым ужасно устал. Он открыл перед Константинеску дверь в кабинет Брэнстоун и провел ее к маленькой комнатке, которую не было видно из-за огромного книжного стеллажа. Эта комнатка была его персональной гордостью, памятью о неделе непрерывных жестоких боев за право превратить ее в комнату отдыха, а не в библиотеку. Раньше это было очень темное, пыльное и вонючее помещение, теперь же, после того как Леон выторговал у знакомых ребят магическое окно, помыл здесь все (между прочим ноготь сломал и брюки испачкал!). Поставил удобный диванчик, шкафчик для чая и сладостей, и маленький столик, комната преобразилась и даже Брэнстоун признала, что здесь мило. Мило. Пфф. – На твоем месте я бы эту секретаршу уже десять раз выгнал. Зачем она тебе сдалась? Нервировать отстойным внешним видом и портить настроение? Ну ладно я и Брэнстоун, я ее выгнать не могу, а тебя-то что останавливает? – Леон поставил перед Константинеску чашку с чаем и коробку конфет и уселся в кресло напротив. – Про аврориат точно сказать не могу, оттуда я знаю только ЛВ и свою кузину Делайлу. ЛВ это конченый человек, стыдобища и в общем понятно почему все министерство обряжается в аксессуары с соответствующими вензелями как только он за порог. Да и Делайла не красит отдел. Последний раз когда я ее видел на ней была мятая мантия, кеды и она была даже не причесана. В общем ужас. Мне думать об аврориате страшно и противно, не то что туда ходить и интересоваться этими жуткими представителями элиты министерства. А ты для чего-то интересуешься?