Отправлено: 13.10.11 22:38. Заголовок: [oh gosh! it's curdy relationship]

Noblete Howalski & Zigmund Stripes
the beginning of 10.1979; library of Hogwarts, very calm and quiet place

Кто к нам с творожком придет... тот, возможно, даже выживет.

 Отправлено: 14.10.11 21:21. Заголовок: клянусь, дальше пост..

клянусь, дальше постараюсь лучше xDD

Бывают такие дни, которые не задаются ну с самого начала. Например, встаешь ты, опустив ногу на соседскую лягушку, холодную и противную по всем статьям, умываясь, умудряешься ткнуть себе в глаз до синяка или сцарапываешь случайно прыщ, чтобы весь день любоваться на красное пятнище на переносице, не можешь найти носки, опаздываешь на урок, получаешь О по какой-нибудь Травологии – и это еще не самое ужасное, поверьте. Какой-нибудь чужой кот может потрясающе ловко обвалять в своей шерсти тебе всю штанину, чтобы бы весь следующий час трясся, ожидая анафилактического шока – или какой-то дурачок-первокурсник может стрельнуть прямо в ухо желтой канарейкой, обрекая на глухоту в протяжение суток... Да мало ли что может случиться в таком опасном и парадоксальном заведении, как Хогвартс.
В общем, у Страйпса сегодня был именно такой день. Он чуть не рухнул на лестнице, потому что ей приспичило начать свое движение, именно когда он отпустил поручень, чтобы достать из саквояжа блокнот, и сильно вывихнул ногу; он не успел нормально позавтракать, потому что утром слишком долго чистил зубы и искал свое любимое перо, и тем более не смог стащить из Большого Зала что-нибудь съестное – ибо это подобие шведского стола было строго контролируемо сегодня, вероятно, тоже не особенно жизнерадостным завхозом. Он сумел забыть свои собственные ощущения при вывихе и, конечно, не успел их записать из-за глупого УзМС, а сейчас, вместо того, чтобы писать свиток по Защите от Темных Искусств, сидел в библиотеке и пытался скомкать забытые ощущения в нечто более-менее определенное.
«Резкий толчок => Скольжение по угловому краю ступеньки вниз => Тянущий удар в левой ноге, повышенное напряжение мышц правой, рывок под мышкой (схватился за перила)…»
А дальше-то?
Страйпс был близок к тому, чтобы погрузиться в печаль, однако пока он погрузился только в повышенную мрачность. В библиотеке, там, где он облюбовал себе темный уголок вдали от глупых людишек для лучшего сосредоточения, было тихо и уже немного сумрачно, домашнее на завтра было даже еще не начато, а Зигмунд все вертел и вертел в руке злополучный карандаш (набор карандашей – подарок мамы на рождество, элитная и в то же время презренная, но такая удобная и редкая вещь в Хогвартсе), а также периодически грыз его многострадальный кончик с железным обручем для бывшего ластика. Ему не писалось сегодня. Конечно, данные опусы были невесть какого творческого разряда, однако, как бы там ни было, строчка все-таки заступорилась на трагическом «схватился за перила».
Кто-то, возможно, продолжил бы чем-то вроде «живот свело от боли, кровь толчками выступала из раны, в глазах темнело, но в них, темных, закатившихся, все еще ярко и живо блестел животный ужас перед смертью», однако Страйпс не был настолько испорчен благословением божьим и писал не женский детектив, а вполне так себе научную работу, так что так дело бы явно не пошло.
Страйпс был в думах. Страйпс был не расположен к общению.
Мимо проплыла пара учебников.
Страйпс посмотрел на учебники.
Учебники посмотрели на Страйпса.
Потом они презрительно поплыли дальше по коридору между книжных шкафов.
Страйпс посидел секунду, а потом стукнул изгрызенным карандашом по столу и только тут в ужасе осознал, что карандаш был не стерилен, и он мог съесть с него какую-нибудь очень опасную инфекцию.
«…(схватился за перила)…»
- Ааааа, - прокомментировал Страйпс, взлохматил лапищей кучерявое волосьё, и рухнул об столешницу лбом, стараясь при этом не забыть удивительный букет болевых ощущений, только что отозвавшихся в мозгу.

 Отправлено: 15.10.11 04:29. Заголовок: - Доброе утро страна..

- Доброе утро страна! Ноблет открыла глаза и приподнялась, вокруг было тихо, и она возмущенно приподняла левую бровь. – Такое чувство, что все про меня забыли и куда-то ушли, ну нельзя же так! Я же все-таки человек и, причем какой! Девушка подняла свою руку и внимательно ее изучила. – Как я и говорила, сегодня точно появились новые дети, я мать одиночка и должна их терпеть, - Лета покачала головой, на самом деле это означало то, что на ее руке появились новые веснушки. Беспредельной радости тут и быть не могло, однако все в лучшую сторону меняется, ведь так?
Приводить себя в порядок после вчерашнего мучения ЗоТИ, что может быть лучше? Однако сегодня был как раз тот день, когда про то, что у нее стоят волосы в разные стороны и вообще один носок не одет, лучше не напоминать, а главное не указывать. Это приведет больше к удивлению, а потом она впадет в глубокую, но не долгую депрессию, так зачем же мучать человека, когда можно просто пропустить этот пунктик или вообще его вычеркнуть.
Да-а-а! Вчерашний полуподвиг Леты нужно было снимать на видео, а потом выложить где-нибудь и вдруг бы денег заплатили. Как говорится, что может быть хуже невербальной магии, Лета с трудом справлялась, и поэтому ее чуть не скушал деметор. Но это полбеды, а тщеславие брало верх и даже, наверное, било, в глубине души, себя в грудь, приговаривая «ты обязана». Ну конечно, конечно, кто мог отказать такому душке, а точнее внутреннему голосу. Все правильно, хочешь показаться умнее – действуй или найди себе хорошенького, миленького, добренького учителя, либо сдохни. Ноблет выбрала первый вариант и не удивительно на кого упала честь выслушать мозговынос на 3,5 часа.
Утро, явно не задавшееся, шептало отличное продолжение, а точнее просто вещало внутри Леты, оставалось только одно, позавтракать, а еще на лекции сходить или хотя бы появиться там, а потом вещать одному очень доброму человеку про свою жизнь не легкую и какая она несчастная, только бы помог.
- Опять эта гадость на завтрак! И не надоело им убивать ни в чем неповинных зверушек, это же противно! – Лета поморщилась и взяла себе обезжиренный творожок, на выработку зверушек аллергии не было и это не мешало скушать творог, все в порядке вещей. Даже не думайте говорить ей про вегетарианство! Она все равно белочек и лягушек есть не станет! Взгляд сместился на соседнюю лавку, где сидела подружка Софья. Лета облизнула ложку и хрюкнула, что бы та повернулась, явно это такой боевой клич у них. – Я, конечно, понимаю, что будить меня, ну никак не следует! А вот если бы я проспала завтрак, что бы было? – Девушка тут кивнула, и съела еще одну ложку творожка, а, потом, не дожидаясь ответа подруги, продолжила, - ты знаешь, что бы было, я просто не хочу, как это называется? – Ноблет закатила глаза, а затем опять посмотрела на подругу, которая явно хотела той что-то сказать, но Лета не сдавалась и шла наперекор. – Жрать твои мозги! – Выпучив глаза, она доела творог и вылезла из-за стола. – Я буду ждать тебя в кабинете, и не опаздывай!
Занятия по нумерологии очень нудны и скучны, поэтому Ноблет клонило в сон, и она даже на немного задремала, пока Софа не толкнула ее в бок. Возмущенное лицо девушки посмотрело вначале на Софу, а затем на преподавателя, который качал головой. Стоит отметить и то, что веснушки из светлых, но довольно заметных, превратились в оранжевые яркие, похожие на пигментные пятна. А вот нехрен будить честных людей, когда те отдыхают, между прочим! Ховальски повернула голову на другой менталитет класса, в котором ну очень уж большое коллиество тех, кто мог бы привлечь внимание, а так же попасть в ее «коллекцию»! О, да! Коллекционировать больных на голову людей или с явно выраженными аномалиями – ее слабость, но речь не о том и даже не о том, что это вообще неплохая мысль поговорить с подруженьками на эту тему и помыть косточки. Речь о том, что был там или существовал, такой миииленький и занюханенький мальчик, который, ну не знаю, просто манил своим внешним видом, а так же силой мысли, наверно. Да и вообще, его было проще уломать на подвиги, чем стервозных обитателей курса. Речь, собственно говоря, была о Зигмунде, нет, не Фрейде, но по съехавшей крыше, это мог бы быть и он. Ноблет отметила для себя, что его нужно было поймать и, причем во что бы то ни стало! А это было трудно.
Догнать парня получилось лишь внутри библиотеке, ну вы понимаете, Ноблет не могла пропустить встречу с еще одной отлично подруженькой, которая рассказала ей много интересного, поэтому Зигмунда пришлось вынюхивать. И вообще с пустыми руками идти было тоже не вежливо, поэтому пришлось бежать на обед, что бы захватить обоим по творожку, тут вы тоже должны понять, задабривать божков нужно только тем, что они любят. И так библиотека. Это место внушало девушке непонятные чувства, такие странные, особенно тот скелет Вася, что стоит за углом отдела гербологии. Она всегда его боялась, и будет бояться! Цель найти было не трудно, ведь как только Лета появилась в дверях заведения, она услышала ор, ну конечно, кто бы мог подумать, что фортуна на ее стороне и что это именно тот, кто ей нужен, подал знак на существование. Осторожно приблизившись к парню, Лета сглотнула, теперь ей было неловко и захотелось даже уйти, но дело надо было исправлять и он именно тот, кто может помочь, ну, она надеялась.
На ее удивление Зигги лежал на столе и вообще вел себя странно, она, не раздумывая достала перо и ткнула им в его в плече, ну надо же проверить на дееспособность, может он умер?! – Ты еще с нами, Зигмунд? Или у тебя припадок и я потом подойду? – Девушка обошла стол и села рядом со Страйпсом, подняла его голову и повернула на себя. – Отлично, ты живой, так что приходи в чувства, немедленно! – Лета не дождалась ответа молодого человека и легонько ударила его по щеке. – Очнись, кляча, ты так себе лоб разобьешь, а так как я единственная, кто это видел и к тому же дотрагивалась до тебя, я буду первой и последней подозреваемой, которая хотела тебя убить! – Ховальски надула губы и отпустила лицо парня. – И вообще, я тут может заботу пришла проявить, вот, творожок тебе принесла. – И все-таки Лета решила не напрягать его своими тараканами, вид у парня был не очень и точно не для беседы про невербальную магию, так что оставалось только ждать. Хотя конечно, хотелось уже поскорей с этим распращаться, но сочувствие брало свое, все-таки они были очень близкими друзьями, то терять его совсем не хотелось, ведь не известно что он может выдать в состоянии аффекта!

 Отправлено: 25.10.11 22:15. Заголовок: http://funkyimg.com..

Как же меня клонит в сон. Наверное, не стоило так поздно ложиться вчера, пытаясь перевыполнить план своих исследований над соседской крысой, пока сосед сам не проснулся и не увидел, что я творю такое страшное. Мои все животные почему-то долго не хотели жить у меня (да-да, именно не хотели, ибо есть у меня подозрения, что сова вон та, серая – явно моя, когда-то давно улетевшая, только почему-то чуть больше и менее лохматая – но девочка, у которой она живет, истерично бьется за свою правоту, а истеричным девочкам я не люблю перечить), возможно, потому, что я любил, хм, проводить над ними проверки заклинаний и зелий разных, и не только своих, но еще и случайно получившихся Чибиса. А крыса – идеальный вариант; выносливая и не выдаст, главное только, чтобы не застукали. Но тут уж кого «застукивают» с чужой подружкой, а кого – с чужой крысой, таков закон моего несчастного характера, да.
Хочется выпить чего-нибудь. Меня это, к счастью, только бодрит; но свой огневиски я спрятал давным-давно где-то в Выручай-Комнате, а последнее время как-то не было особо времени туда пойти, да и повода не было. Нет, я не пьянь! Я не пьянею! И я врач, мне можно, потому что это дело все алкогольное очищает желудок, дезинфицирует, вот.
Вот сейчас опять кто-нибудь придет (кто бы это мог быть, Арчибальд?), подойдет, крикнет «БУ!» в ухо, а потом с укоризненным видом заявит, что я помешался на своем блокнотике и пора уже давно отдать его на растерзание туалету плаксы Миртл. После чего отнимет его у меня (если у этого кого-то хорошее настроение) и начнет жизнерадостно скакать по библиотеке, подняв руку и опять забыв, что я даже выше его на несколько сантиметров и отнять многострадальный блокнот мне не доставляет никакого труда. Потом кто-то сядет рядом со мной, я для вида сострою серьезную физиономию, а потом, через минут пять, когда строчки под пристальным взглядом кого-то так и не родятся, я закрою его и с видом «боже, Арчи, ты такой дурак, ну ладно, только из-за тебя дурака я иду развлекаться» покину помещение библиотеки без сделанного задания, чтобы ночь опять потратить не на сон, а на более насущные проблемы.
Нет, кажется, я все-таки немного сошел с ума. Иначе что мне мерещатся какие-то постукивания в плечо чем-то острым? Это плечо затекло? Или плечевые колики? Боже, наверное, все-таки не стоило есть тот творожок, с печенью! Боже, я открыл такое явление, как плечевые колики! Рывком поднимаю голову, отдирая ее мгновенно от парты, и в голове вертится, вертится колесом фраза «я почувствовал резкий укол в плечо, как будто бы...»
Кто-то уколол меня пером.
Ну да, ладно, сдаюсь.
- При... – ошалел от шлепка по щеке, - ...вет, Но-ноблет. – «Привет – Ноблет - от старых штиблет», ахаха, глупо хихикаю, но, слава богу, догадываюсь не выразить «шутку» вслух. – Со... сотри с ма-моей ще-щеки о-отпечатки пальцев, а то тебя вычислят, ко-когда я умру от разрыва сердца после очередного неожиданного чьего-то появления. Так однажды один знакомый дежурного врача цирка, в котором мои ро-родители работают, зашел в гости к патологоанатому в кабинет, вот, и там потрогал тело человека, умершего от... Впрочем, ладно, - я вовремя, кажется, остановился, а то заметил, что лицо загружается, загружается, и скоро мозг у бедной девушки совсем взорвется, особенно если я все-таки назову слово «нарушение липидного обмена», а как следственно, «дефект лизосомального энзима а-галактозидазы», который приводит к накоплению галактозил-глюкозил-церамида в клетках. Впрочем, может у него было и не то заболевание. Не суть. Ибо...
ВОИСТИНУ ТВОРОЖОК! ВОИСТИНУ!
Кажется, никогда я еще не был так рад внезапному подарку. Мне дарили кока-колу какие-то любвеобильные магглы из цирка, мне дарили лакричные палочки, сладости, но никто, НИКТО не догадывался ПРОСТО ТАК подарить мне творожок! Кто бы знал, как я люблю это вожделенное свое лакомство, о! Впрочем, все знают, но приходят ко мне с творожком, только если им что-нибудь надо. Будто жалко сделать приятное не за коврижки, а за спасибо.
- Творожок? – глаза мои округлились в эйфории для размеров блюдец и заморгали от счастья как-то непроизвольно, но определенно очень благодарно. – Так ты с дарами, ооо! Хей, Ноблет! – зачем я это возопил? неважно. – Спасибо, спасибо большое, а то мой мозг в отсутствие пищевого подкрепления организма просто начал медленно атрофироваться! – и потянул свои руки загребущие к благословенному кушанью. Потом остановил их на полдороги и пронзительно воззрился на девушку. – А что я должен сделать за это?
Бесплатный сыр только в мышеловке, он уже усвоил законы этого сурового мира. А то вдруг она сейчас скажет «пропрыгай в чем мать родила по Большому Залу, прикрываясь пустой упаковкой от творожка», вот будет подвох-то.

 Отправлено: 20.11.11 03:18. Заголовок: Знаете, как оно быва..

Знаете, как оно бывает, это чувство удивления и сразу же появляются непонятки, а еще эти вопросы «зачем» и «почему». Сразу всего и не разберешь, а копаться в этом совершенно не хочется. И не потому, что сегодня плохой день для этого, а потому что сейчас ты на столько не понимаешь происходящего, что предпочтешь провалиться под землю, что бы тебя никто не нашел и не увидел как ты облажался. А может это чувства?
Сколько можно вопросов, на которые ответы все равно придется искать самой, что за чертовщина?! Вообще Ноблет мало когда грузилась или уходила в себя, для нее это непривычное дело, настолько непривычное, что рефлекторно метаморфизм начал действовать, точно не думая о последствиях и точно не предупреждая о грядущей грозе. Волосы внезапно стали рыжими, глаза малиновыми и вообще настроение сменилось на какое-то ужасное, еще не хватало зареветь в плече Страйпсу. Что он тогда подумает? Но вообще Ноблет просто сидела и грузилась, мысли влетали в ее голову так быстро, что она не успевала разобраться и только навешивала ярлыки. Голос молодого человека как бы разбудил ее от долгого сна, и она тряхнула головой, однако состояние никуда не делось, оно просто «заморозилось» на пару тройку минут.
- Что ты такое говоришь? Еще чего не хватало, стирать с тебя улики! – Ноблет поморщилась и протянула парню носовой платок, что бы тот стер улики сам. А вообще… Что она делает и почему воспринимает свои же слова, произнесенные повторно Зигмундом, всерьез? Тут явно что-то накаляется! – Не умрешь, не волнуйся, в БК и похлеще лежат и ничего, все живы и здоровы! – Она мимолетно улыбнулась своим детским мыслям, а потом подсела поближе к Страйпсу и обхватила его руку своими, делая на предплечье, замок из пальцев. – А ну да, творожок, он, кстати, с малиновым джемом, не знала каким тебе полить и вот сделала СЮРПРАЙЗ! – Детскость, слишком много детскости! И куда катится тот бренный мир внутри этого существа, а может просто Страйпс на нее начал влиять не очень положительно? Ноблет проморгалась несколько раз и качнула головой, наотрез отказываясь от своих мыслей. Но это же полный бред. Она, конечно же, могла попросить кого-то другого помочь ей, но когда ты знаешь наверняка, что твой знакомый или может даже друг, неплохо в этом разбирается, зачем напрягаться сильнее?
- Ты знаешь, у меня проблемы, я не хочу на тебя навешивать их, но мне очень нужна помощь! Пожалуйста-пожалуйста! – Лета сделала доброе личико, а моська стала кошачьей. – Короче мне нужна помощь с невербальной, но творожок я просто так принесла, ага, думала, что ты проголодался. – Живот Ноблет выдал себя, она резко убрала руки от руки Зигги и обхватила руками область желудка и кишечника. Мерзость! Волосы посветлели, хорошо, что она не заметила резкое изменение волос в рыжий, а то был бы такой скандал, что уже ни о какой невербальной магии и речи не было! Глаза тоже приняли свой первоначальный облик, как и лицо. Все хорошо в этой трансформации, только тяжело и хочется чего-то. Переведя взгляд на парня, она как бы извинилась и придвинула к нему плошку. – Так ты поможешь?

 Отправлено: 17.12.11 14:31. Заголовок: Страйпс для окружающ..

Страйпс для окружающих был неоднозначной личностью. На самом деле, если бы кто-то решил провести соцопрос в Хогвартсе с одним-единственным вопросом «Что собой, по вашему мнению, представляет Зигмунд Страйпс?», он бы получил такое адово разнообразие ответов, что вряд ли смог бы даже вычленить какие-либо направления мыслей для процентного отражения в таблице. Кто-то думал, что Страйпс гений. Мы начали с этого, пожалуй, что бы потешить его эго – на самом деле, таких людей было очень немного, и все они грандиозно маскировались под безразличие, в то же время вслед ему глядя восторженно и чуть ли не крестя ему дорогу в светлое будущее спасения людей. Кого-то Зигмунд просто не волновал. Кто-то считал его зазнающимся идиотом, и был опять же недалек от истины. Однако та, большая часть людей, относящая его к типичным мирным сумасшедшим, подавляющим большинством нависала над всеми остальными мнениями и упорно, неопровержимо доказывала свою точку зрения.
Кем только Страйпс не представлялся людям. Его считали язычником, приносящим животных в жертву, сатанистом; некоторые, увидев у него в сумке безоар, после цепи извращенных слухов, превратили Зигмунда в фетишиста, поклоняющегося этому куску камня, якобы отколотого от одного из каменных статуй на острове Пасхи. Девочки шушукались по углам о том, как странно Страйпс общается с каждой из них, и делали вывод, что на самом деле он не человек, а инопланетянин – а иначе почему он не может найти ни одного нормального слова, все невпопад? Кто-то опровергал эту точку зрения за недостатком доказательств и говорил, что Зигмунда просто в свое время исследовали на межгалактической станции и закодировали на такое неадекватное общение. Были и точки зрения, что Зигмунд – каннибал, или же, на худой конец, сексуальный маньяк, и таким нежным и трогательно заикающимся разговором он завлекает к себе жертв, которых после полового сношения рвет на мелкие кусочки/сжигает/съедает/топит в озере/убивает парализующим уколом/целует и отпускает в кроватку. Была даже такая гипотеза, что Зигмунд – не кто иной, как йети, пришедший в Хогвартс из далекой Сибири/Канады, почти адаптировавшийся к обитанию в дождливой Англии, однако за отсутствием женщин-йети в Сибири просто-напросто не умеет с ними общаться.
Хотя на месте отсутствия в Сибири женщин-йети гипотеза терпела крах, ибо откуда тогда Страйпс вообще появился на свет. Почкованием, - говорили на это особо одаренные, и мудро складывали руки на груди.
О да, если бы кто-то решил провести в Хогвартсе соцопрос с одним-единственным вопросом «Что собой, по вашему мнению, представляет Зигмунд Страйпс?», этот человек очень хорошо бы посмеялся перед тем как осознать, что, как всегда «вечер воскресенья, завтра сдавать отчет, а работа еще даже не начата».
Но самое удивительное во всем этом было то, что Зигмунд даже не подозревал о таком разнообразии воззрений на его персону. Его это на удивление не интересовало. То есть, он на удивление не умел этим интересоваться. Он на удивление абстрагировался практически от всего, что происходило вокруг него, контактировал только с теми людьми, которые интересовали его на данный момент или перманентно, а все остальные оставались для него чем-то вроде фона, шумящей массы. Да-да-да, у Страйпса был весьма своеобразный взгляд на мир и на людей вокруг. Эдакий взгляд врача. Пока не болен – свободен.
Иное дело было с женщинами. Их Страйпс просто побаивался, опасался, избегал, не хотел с ними контактов... Иными словами, он откровенно трусил в присутствии любой из них. Он хотел бы спросить у какой-нибудь, что она о нем думает, но он трусил. Он хотел бы подойти к какой-нибудь и узнать задание на завтра, но он трусил. Он хотел бы попросить какую-нибудь передать ему кетчуп, но он трусил. Поэтому он и не знал, что о нем думают все представительницы прекрасного пола. Он слишком акцентировал свое внимание на том, что он трусит, ненавидел лично себя в этот момент, и не видел ничего, что происходит вокруг.
Когда папа Страйпса понял, что бессмысленно доказывать сыну, прочитавшему в свои семнадцать лет тридцать томов медицинской энциклопедии и раз в десять больше проходящих книг и брошюрок на эту тему, что его принес аист, и спросил его, как он собирается «эээ... жениться», Зигмунд впал в бешеную истерику и два дня не выходил из своей комнаты, успокаиваясь над томом Гербологии и питаясь всем тем, что мама подсовывала ему под дверь.
И вот сейчас Зигмунд был близок к тому, чтобы вырвать из себя клок шевелюры и откусить себе палец от переизбытка злости на себя самоё такое вот ненормальное.
В то время как он нежно улыбнулся Ноблет и творожку, прижал мисочку к сердцу, потом поставил ее на стол, ласково проговорил:
- Конечно, помогу. Что за вопрос,
и покраснел.

 Отправлено: 18.12.11 05:23. Заголовок: Говорить о себе, Ноб..

Говорить о себе, Ноблет любила говорить о себе и даже очень любила это делать. Но порой, что-то щелкает внутри, и ты закрываешь рот, быть может, эта молчанка продлиться несколько мгновений, а может быть больше суток. Но главное в это лишь то, что за это время ты можешь услышать столько новых звуков, сколько не слышал никогда за всю историю своего существования и не важно, что тебе всего семнадцать и зелен ты, как огурец.
Молчать тоже нужно уметь, это такая своеобразная наука, о которой, Ноблет практически ничего не известно, но когда ей удается побыть одной и подумать, помолчать, она открывает для себя что-то новое, всегда.
Кажется, слов Страйпса она ждала целую вечность, ну или ей так показалось. А вообще, странный он человек, не похожий на других, вечно озирается по сторонам и эта его приверженность к медицине. Ноблет всегда нравились люди, которые были совершенно не похожи на других, у них была цель в жизни и они к чему-то стремились. У нее не было планов на будущее, разве что найти себе достойного человека, с которым бы она могла состариться, причем именно состариться, а не разбежаться после нескольких лет совместной жизни. В плане семейного счастья, Ноблет уже построила стереотип мужчины, который мог бы быть с ней рядом. И главный критерий был, конечно, тот самый, не быть похожим на каждого второго.
Вот посмотрите хотя бы на Зигги, он такой, кучерявый, умный, пускай и довольно скрытный и нелюдимый, но он готов помочь, даже если ему за это ничего не будет, просто так, безвозмездно. Просто потому, что ему, скорее всего, просто хочется делать добро, получать в подарок новые знакомства и прочие радости жизни. Тем более, что за его любимый творожок, он готов продать Родину, поэтому принесите ему тазик и будет вам счастье. Разве не прелесть?
Голова постепенно начинала гудеть, а Ноблет, разбираясь в своих мыслях и расставляя по полочкам каждую, совсем забылась и уставилась на Зигмунда так, как будто что-то хочет от него, но не уверенна чего именно. Это был такой, довольно приятный взгляд, немного дурашливый и наивный, а еще, еще в нем было что-то такое…
Продолжая летать в облаках, девушка задумывалась и на серьезные темы, такие как, что может ждать ее в будущем или насколько хороша ее жизнь будет потом. Не удивительно, что сразу на ум пришла Моргана, которая погадать могла ей за милую душу, только вот хотела ли Ноблет раскрывать карты и узнавать обо всем так внезапно? А если ее ждет что-то ужасное или быть может, произойдет что-то необратимое и она навсегда потеряет связь с каждым, кого так ценила и… любила. А если она захочет узнать о человеке, с которым она связана, может ли это оказаться тот, кого меньше всего ждешь? Странная штука эта жизнь, не знаешь, что ожидает тебя завтра, и ты просто надеешься, что выживешь. Смешно.
Теперь голова окончательно разболелась, быть может, от того, что думать Лете совершенно не полезно, а наоборот, как-то глупо у нее это выходит и она благодарна, что ее мысли, все же мысли.
Сидя напротив Зигмунда, Ноблет ушла настолько глубоко в себя, что, кажется, заблудилась, но ей было там настолько комфортно и уютно, что хотелось определенно остаться в это мирке и никуда не выходить. Но время подходило к тому, что пора бы проснуться и закончить дело начатое.
Знаете, вот это чувство, когда тебя бьет током, знакомо не каждому, но оно пробирает до костей, ты вздрагиваешь и удивляешься, что осталась жива. Ноблет очнулась, только очнулась она настолько странно, что была удивлена и даже вначале не поняла, где находится. Транс и глюки, великая штука. Но вот это сердцебиение и почему она сидит к Страйпсу ближе и вообще ее голова у него на плече, вот это еще более странно.
- Это… - Ноблет как будто парализовало от такой внезапности, и она в жизни не ожидала, что окажется вот так просто близко с этим человеком. А что было пока она отрубилась или где она была и что с ней делали? Девушка приподняла голову и проморгалась, кажется, теперь она вряд ли слова подберет, что бы оправдаться перед ним, да и нужно ли это было, когда он видел прекрасно то, что происходило тут. И эти мысли чуть опять не унесли ее за собой, в пучину страданий и глупостей, если бы не Зигмунд. Только вот ответить на его согласие, она точно уже не могла, как не могла и пару минут назад, только теперь пред ней предстало то, чего она не то что бы ни ожидала увидеть, а просто была к этому никак не готова. Щеки, нос, лоб, да все лицо Страйпса покраснело, но щеки, конечно же, сильнее всего. Ноблет оцепенела и, кажется, сама начала краснеть. По поводу того, что сидела она слишком близко, так она только голову подняла, отодвинуться у нее просто не хватило сил и времени, Страйпс все так быстро провернул, что она, кажется, вообще не сможет с ним заговорить после данного инцидента. Что, собственно происходит?
Зигмунд, да он вообще целая история и вообще, он, он… Вот так всегда, Лета не может выразить свои эмоции и чувства, ей тяжело, она может бегать, излучать добро и любовь, быть неуловимым мстителем или же проявить себя, как вандал, прыгая по столам в кабинете зельеварения, но когда речь заходит о душещипательном, она просто растворяется. И это не странно и не удивительно, Лета всегда отмечала Зигмунда, как человека, который интересует ее немного больше остальных, ну за исключением подруг, которых она и так прекрасно знала. Но он, он был кем-то иным в ее представлении и она точно не была уверенна, какое чувство более точно подходит.
Ну зачем он так близко, это же совершенно не правильно. Да и как теперь быть, как завязать разговор про эту чертову невербальную магию, когда напротив сидит кучерявое, смущенное чудо?!
Голова девушки забивалась опять, точнее она продолжала забиваться дальше, только теперь она никуда не улетала, она правда не знала что сказать и как оправдаться, а если он не так все поймет? Хотя Ноблет и не знала, как это вообще можно понять или рассудить, все было слишком сложно и по правде говоря ей хотелось вернуться к нему на плече.

 Отправлено: 20.12.11 20:43. Заголовок: ...Как хочется жить,..

...Как хочется жить,
Не очень-то сильно любя...
Это дело. -
Видимо, что-то случилось со мной. ©

Он привык все брать из научной литературы.
На любой вопрос, который мучил его, Зигмунд искал ответ в медицинской энциклопедии. То ли в силу своей неопытности, то ли в силу своеобразной такой философии, он предполагал, что все на этом свете взаимосвязано с физиологией человека, и практически все чувства можно объяснить на уровне обычных процессов его тела. Радость – просто выделение эндорфинов, любовь – потребность в половых контактах; в этом не было пошлости, это был взгляд на мир биолога и медика, и сам Зигмунд относился к такому пониманию реальности как к чему-то само собой разумеющемуся. Он не искал пристанища в поэзии, он старался меньше обращаться к художественной литературе, он не понимал, например, той же музыки эпохи романтизма; все это казалось ему поразительно чуждым, и единственной музыкой, которую он мог воспринимать, являлся для него Бах с его строго-выстроенной, прямой и глубокой релакс-терапией из хоралов, прелюдий и полифоний.
Когда кто-то читал при Зигмунде стихи или вслух безудержно радовался идиллической красоте природы за окном, Страйпс доставал из саквояжа брошюру по заболеваниям кишечника и демонстрировал полнейшее отсутствие и безразличие всем своим сосредоточенным видом.
Страйпс был чертовски ярко-выраженным эмпириком. Из всех чувств он готов был принимать, например, боль, или страх, или радость – потому что все они были связаны с первичными инстинктами человеческих существ, и сам он не мог отрицать того, что испытывал их, причем практически регулярно. Но, например, ни разу не чувствовав духовного влечения к девушке, он не понимал порывов своего любвеобильного друга Арчибальда, и каждый раз, когда он распалялся в великолепных речах о своей очередной пассии, просто уныло качал головой и всем своим видом отрицал любовь. Он вообще был на удивление красноречив, даже когда молчал, и умел одним своим видом показывать тучу разных эмоций: а все потому, что приходилось подстраиваться под одного болтливого субъекта, который вечно маячил рядом, и которому приходилось иногда, опять же, видом, напоминать о том, что молчание – золото. Вот и сейчас, кажется, слова были совсем не нужны, чтобы Ноблет прочитала по его физиономии, насколько ему неловко, странно, стыдно почему-то и насколько он сейчас смущен. Удивительная эмоция – смущение. И почему Зигмунд раньше и ее никогда не признавал, считая просто закономерным приливом крови к лицу?
О господи. Ой, мамочки. Что же это такое творится-то?
Зигмунд был готов уже хлопнуть себя ладонью по лбу, или ущипнуть в бок, чтобы удостовериться, что все это, конечно же, сон, а он все-таки тогда ушел из библиотеки с Арчи и до такого неприличия надрался, что в итоге снится ему такая удивительная сладострастная чушь. Но он внезапно осознал, что не может даже двинуться, - что руки у него безнадежно заняты, что он обнимает Ноблет, которая при этом возлежит у него на плече и не подает никаких признаков того, что случайно упала на него, а наоборот, прижимается щекой и... и... Зигмунду вдруг стало как-то невообразимо приятно. Он осторожно-осторожно, как будто боясь спугнуть такой вот чудный сон, прикоснулся кончиками пальцев к ее спине, обнимая, и затаил дыхание.
О господи. Ой, мамочки. Через дезоксирибонуклеиновые кислоты вашу мать под рудиментарным органом. Щеки горели и сияли, кажется, как у русских матрешек, наливаясь все более и более нездоровой краснотой, руки вспотели, Страйпсу на них чудилась какая-то холодно-противная липкость, и в висках уже как-то совершенно по-идиотски стучало, и было такое ощущение, что там сейчас что-то явно взорвется, если так яростно тикает.
- Э... – протянул Зигмунд как-то очень восторженно и опять замолк. И даже не потому, что он просто по жизни был настолько неразговорчивый, что слов не нашел. Ему просто совершенно не излишне показалось, что все, что он сейчас ни скажет, будет неимоверно глупо и не к месту, и любая фраза его, как всегда, странно-непродуманно-грузящая мозг всем окружающим, испортит такой вот чудесный момент, в котором он, Зигмунд Филипп Страйпс, парень семнадцати лет от роду, впервые в своей жизни обнимает девушку.

 Отправлено: 23.12.11 05:49. Заголовок: Как известно, то, че..

Как известно, то, чего меньше всего ждешь, может появиться или возникнуть настолько внезапно и неожиданно, что ждать, ты точно не будешь или возможно вообще будешь не готов к такому повороту событий. Возможно, такое случается не часто, но мне бы очень хотелось, что бы такое бывало чаще, чем раз в год, хотя бы пару раз в месяц.
Смешно, я думаю, что никому не нужна моя тавтология в голове, которая так часто там появляется и благо, что никто не знает, о чем она, то есть я, думаю. И это еще более смешно, так как мои мысли расходятся постоянно, иногда я просто не могу собрать их в общую кучу, от чего чувствую себя неловко и иногда даже отвратительно. Порой мне хочется сбежать от туда, где был плохо поставлен вопрос о том, о чем я думаю. Я никогда не могу на него ответить. Мне бы очень хотелось ответить на многие вопросы и получить ответы на свои, но как это и бывает, фортуна улыбается мне не часто и кажется, в последнее время совершенно забыла обо мне.
Ноблет была в отключке, кажется, что все проводочки от нее отсоединили, что бы она много не болтала или, например не сделала необратимого. Близость с человеком, который ее интересовал, заставлял волноваться и сходить потихоньку с ума, она не испытывала раньше подобных чувств, так как не уделяла внимания тому, что любовь на самом деле существует. Ей нравились парни, она не была забитой настолько и даже встречалась с парочкой, только все это заканчивалось не очень хорошо, а точнее, Ноблет это начинало надоедать и все рушилось в один миг. Но кто бы мог подумать, что рядом с человеком, который какую-то долю назад она считала просто хорошим другом, на самом деле окажется другим человеком для нее. Она не могла признаться себе в том, что сейчас чувствует себя настолько хорошо, что готова продлить это состояние во что бы то ни стало. Но это и пугало ее одновременно, и это в буквальном смысле могло сломить ее характер, который часто додумывает за девушку все слова, которые ей могут сказать другие или их поступки. Если она начнет серьезно думать о Зигмунде, что произойдет в итоге? Она закопается в себе, пытаясь найти хоть одну причину, что ему сейчас не менее приятно оказаться с ней настолько близко. Но это было только начало. Лета сглотнула, она практически вернулась на исходную позицию, которой было плечо молодого человека и для нее это было совершенно непонятным, но ее как будто тянуло, притягивало назад. Девушка зажмурилась, она боялась, что Зигмунд заметит изменения и что она двигается, и все пойдет прахом.

цитата:

Привет, давай поделимся на элементы Давай я буду половина, и ты половина И все равно как бы нас не разделять Никому не будет от этого случая обидно. ©

И все же, Ноблет никогда не думала о нем, как о человеке, которого она могла любить. Любить? Да что за бред, что такое любовь? Чувства? Страсть? Ей всего семнадцать, а ее интересуют вопросы, которые не должны появляться в ее голове. И не смотря на то, что ей было очень уютно, комфортно, приятно, тепло, по своему нежно, Лета уверяла себя, что любви нет и это, она не знала что это такое, но ей хотелось поскорее разобраться с тем, что происходит между людьми, которых до недавнего времени связывала не просто дружба, Ноблет что-то просила, или о чем-то. Что же это было?
Может просто спросить у него? А если он не поймет меня правильно, я могу все испортить. Лучше держаться в стороне, смотреть на его реакции, как бы со стороны и молчать, лучше молчать.
Голова девушки опустилась обратно на плече парня, и она опять зажмурилась, казалось, что сердце выпрыгнет сейчас и побежит играть в футбол с соседскими органами. Но ей внезапно показалось и то, что сердце Зигмунда бьет так же бешено, а еще… Зигмунд! Мысли внезапно запутались, а по спине пробежал приятный холодок, сопровождающийся мурашками. Ноблет почувствовала, она почувствовала!!! Это было непередаваемо, еле заметные касания пальцами до спины, были настолько робкими и настолько милыми, что она чуть ли не прослезилась, сама не понимая от чего, счастья ли, но почему оно сейчас и тут в данный момент?! А затем эти объятия, заставившие Ноблет слегка прижаться к молодому человеку, что заставило еще сильнее занервничать.
А если нас заметят? Это же библиотека, а не общая гостиная, хотя и там народу бывает столько, что негде яблоку упасть. Но расставаться ощущением нужности Ноблет совершенно не хотелось, поэтому она не предприняла никакие попытки оторваться и прекратить начатое.
Знаете, вот всегда все самое хорошее портит то, чего, как и было сказано, ждешь в последнюю очередь. И ЭТОГО, она точно ждала меньше всего. По столу, сзади парочки, полз огромный таракан! ОН, ОН… Он был таким огромным и противным, что Ноблет, забыв о том, что рядом с ней человек, который ее обнимал минуту назад, не раздумывая запрыгнула к нему на руки и, трясясь, как осина, завопила. Конечно, она не упустила момент и обняла руками Зигмунда за шею, прижалась и продолжила свои всхлипы.
- УБЕРИЕГОПОЖАЛУЙСТА!!!!!!!! – Лета зажмурилась и наклонила голову так, что почти залезала под мантию Страйпса.

 Отправлено: 25.12.11 19:46. Заголовок: Все в Хогвартсе знал..

Все в Хогвартсе знали: Зигмунд не был любителем художественной литературы. Нет, он был начитан, мог поддержать беседу на тему многих гуру данной отрасли искусства, однако никогда не получал эстетического удовольствия от ознакомления с их произведениями. Отчасти, наверное, потому, что каждый раз, встречая затейливую метонимию или хотя бы даже эпитет, у него все в груди яростно вздымалось огромными волнами от чувства противоречия, ибо кто как не он ясно понимал, что тучи не могут быть «серебряными», что «роса слез» не может «хлынуть» из глаз, «как Ниагарский водопад», а также что «затаить дыхание и не дышать весь этот час с ней рядом» не может даже ни один адекватный йог. Короче, едва открывая книгу, содержащую в себе подобные обороты, единственное, что хотелось сделать Зигмунду, это найти квартиру автора и выбить ему окно камнем с привязанным на бумажечке риторическим вопросом «За что?» и отсутствующим продолжением «мучаешь родной язык и природные явления». Страйпс негодовал и бесился, когда видел подобный оригинальный вклад в литературу различных авторов современности. Страйпс не писал стихов, песен и рассказов, он конспектировал медицинские энциклопедии и записывал в странный потрепанный блокнот свои болевые ощущения; он не был служителем красоты, он был служителем здоровья, которое как раз очень редко бывает красивым.
А сейчас Страйпс страшно сожалел о том, что не умеет говорить красивые фразы.
Например, если бы он был поэтом, он мог бы вслух, вслух красиво заявить что-то вроде: «Я сейчас обнимаю тебя навсегда, я почувствую ладан твоих волос», а потом разразиться длинной тирадой, разумеется, в рифму, про то, как дыхание Ноблет щекочет ему ключицу, как ее голос, мелодичный, словно трепет колокольчиков на ветру, певучий и мягкий, словно пенье скрипки, ласкает ему слух и заставляет его восторженно отметить этот день, как великолепнейший в его жизни. Будь он музыкантом, достал бы из-за шкафа рояль или гитару, чтобы это не казалось настолько подготовленным жестом, и спел бы ей о своих прекрасных чувствах исключительно на пентатониках до-мажора. Будь он прозаиком-символистом, он бы заметил: «Тень на этом стеллаже от наших фигур так напоминает розу», а потом завернул какую-нибудь элегическую метафору. Но, к сожалению, пределом писательского таланта Страйпса была, пожалуй, фраза «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека», в ряду слов которой слово «аптека» было ключевым, - да и то какой-то подлый наглый плагиатчик из далекой Russia уже подсуетился и выдумал это до него.
Тогда Страйпс просто решил молчать и не портить атмосферу неуклюжими фразами неопытного маленького, глупого недо-нигилиста. Он затаил дыхание. Ему показалось, что прошел час, а он все еще не дышал.
И еще час.
И еще.
...Если честно, обычно это Страйпс обладал отвратительной привычкой портить красивый момент в какой-нибудь ситуации – удачной до колик шуткой или чем-нибудь черно-насмешливым из своего лексикона – в любом случае, это была его прерогатива. Но теперь, видимо, они с Ноблет как-то неожиданно поменялись телами, и на столе появился огромный таракан, которого девушка не замедлила заметить.
- Не бойся! Погоди! Секунду! – Страйпс не мог шевельнуться, настолько крепко Ноблет вцепилась в него; но сейчас был уже не тот идиллический момент, когда можно было наслаждаться ее близостью, ее прикосновениями и т.д. – враг был на горизонте, и его нужно было устранить. Зигмунд безумно решительным, а конкретнее, ненавязчиво-робким движением отстранил слабую женщину от себя – и завис с суровой физиономией над беззащитным, ничего не подозревающим врагом.
Зигмунд любил убивать насекомых, давя их большим пальцем. А еще приятнее ему было их препарировать. Но сейчас, при чувствительной даме он постеснялся удовлетворить свои маньяческие мечты, и, схватив таракана поперек брюшка, аккуратно выбросил тварь дрожащую в окно, после чего обтер руку об платочек, засунул его обратно в карман и с мужественной улыбкой воззрился на Ноблет.
А то, что сделал Зигмунд дальше, не поддавалось никакому логическому анализу. У него в голове как будто всполыхнулось что-то, помутилось, рявкнуло – и Страйпс, быстро наклонившись, робко, буквально мгновенно поцеловал Ховальски в щеку.
Потом он выпрямился и, наконец, понял, что только что сделал.
Зигмунд в одну секунду побелел, как лист; уже через мгновение его щеки и торчащие из-под черных кудряшек уши запунцовели, и если бы Страйпс принадлежал к славному клану гриффиндорцев, то цвет его лица сейчас идеально гармонировал бы с красными полосками на галстуке. Он выпучил глаза; его истинно брежневские брови поднялись трагическим домиком, и лицо исказила маска такого неподдельного ужаса, что, наверное, любой, кто не видел того, что произошло, подумал бы, что Страйпс встретил не кого иного, как призрака. У него задрожали коленки; потом ноги и вовсе подкосились. В этот момент чаша мужества Зигмунда переполнилась окончательно; он в отчаянии рванулся к выходу из библиотеки, забыв и свой саквояж, и мамин карандаш, и блокнот с записями. Через секунду послышался страшный шум: это Страйпс снес какую-то стопку книг.
Он решится вернуться сюда за вещами только через часа четыре, уже поздним вечером, когда все уйдут спать, и он будет окончательно уверен, что не встретит задумчиво и странно глядящую на него Ноблет на том же месте, у окна. Он вернется и сядет за стол, потом рухнет головой об столешницу и чуть не разобьет себе череп с горя. Но ему и в голову не придет запоминать свои болевые ощущения. Он будет сидеть за столом и смотреть в окно, пока библиотекарь не обнаружит его и с руганью не выгонит спать.

 Отправлено: 30.12.11 04:31. Заголовок: Тяжелее всего осозна..

Тяжелее всего осознавать то, что тебе не известно, не познано тобой же и вообще не входит в круг твоих интересов. Что такое любовь, с чем ее едят и вообще, почему этот злостный купидон играет с людьми в непонятную игру, нелепую и понятную только тем, кто все это затеял. Почему люди должны страдать, мучиться, почему их чувства, порой необъяснимые, проявляются по разному и не известно в какой форме это будет в следующий раз. Почему люди влюбляются, что же такое любовь?
Ноблет много прочла книг, в основном потому, что ее мама владелец книжной лавки, не удивительно, что полки шкафов были усыпаны и заставлены книгами разных жанров. Не то, что бы она любила «мыльные оперы» или «романы», но ей было порой интересно прочесть ту или иную книгу и удивиться в который раз этой странной любви. А так же осудить писателей и тех, кто придумал эти страдания, мучения, эти чувства, которые зашкаливают у людей и порой, они даже выходят из под контроля, теряя самообладание. Да зачем ей, девушке, можно сказать в самом расцвете сил такой ужас. Да просто не зачем!
И вот сейчас, теряя самообладание, да еще и так, поспешно, Ноблет пыталась держать себя в узде, потому что это было похоже на то, что писалось в тех же книжках, вспышки страсти или как их там звать величать. Не то, что бы она точно знала, что под этим подразумевалась, но прочитав таки пару книг и даже разревевшись в конце, девушка поставила себе точную цель, а главное «без соплей». Но тут же было все настолько серьезно, настолько мило, что девушка погружалась в каждую секунду, минуту, каждый час, который она просидела рядом с человеком, заставившим биться ее сердце с ужасно бешеной скоростью. И все было бы совершенно отличным, если бы они стали немного свободнее и хотя бы что-то сказали друг другу, ведь красноречивость сейчас подтопила тот лед, ту преграду, которая разделяла их от слюнявых последствий. Но, честно говоря, Ноблет начала даже думать об этом, голова была забита вырезками из тех самых «романчиков», где описывался каждый поцелуй с необычайной точностью действий, что казалось, ты прям вот чувствуешь чьи-то губы на своих. Это было прекрасно.
Но таракан испортил все, что он только мог испортить, и девушка про себя очень выругалась, так как не смогла сдержаться и поддалась на свой страх. Она не ожидала и того, как Страйпс, минуту назад такой близкий, милый, теплый, заботливо и по-рыцарски выбросил таракана куда-то за пределы огромного зала. И почему сейчас, когда оный вернулся на место, Ноблет так хотелось обнять его, повиснуть, сказать спасибо, да и вообще остаться рядом, во что бы то ни стало. Но желания мало для осуществления мечты, а губы совершенно не могли разомкнуться, что бы выдавить из себя хоть слово.
- С-спаси-сибо, Зи-зигму-мунд. – Ноблет мысленно ударила себя по голове за этот идиотизм, но она не могла сосредоточиться и сказать что-то более вразумительное. Да и не было у нее этих слов, она сидела как окаменелая, боявшаяся двинуться с места или что-то в этом роде. Она чувствовала тяжесть, скорее на сердце, чем в желудке и это чувство, которое теперь, она точно ни с чем не спутает. Уда же делась та девочка, выскочка, непоседа, любящая поговорить на любые темы или поддержать в трудную минуту. Сейчас Ноблет думала о том, что станет завершающей нотой этого вечера и что будет потом, что ее ждет и ждет ли ее что-то вообще.
- Ты знаешь, - Ноблет собрала волю в кулак, собралась и решила, что не стоит упускать шанса, который потом может не случиться, поэтому ее голос, хоть и был обмякшим и спокойным, говорила она более чем уверенно. – Я хотел-л-л-л-а-а-а….. – Ховальски удивленно распахнула глаза, а секунда, пролетевшая так быстро, осталась в ее памяти, въевшись по самые гланды. Она не успела договорить фразу, да она уже и забыла что хотела, собственно, сказать, но приближавшийся к ней Зигмунд выглядел таким милым, таким родным, таким, О ГОСПОДИ, любимым, что, она окаменела уже который раз за этот вечер. Широко распахнутые глаза продолжали смотреть куда-то вперед, а на щеке появились следы и не просто следы, а следы от влажных губ Страйпса. В голове не укладывалось, как все это произошло, что послужило мотиватором и почему сейчас, почему… как много почему. Ноблет моргнула пару раз, и резко вспыхнула, это было чересчур неожиданным и таким прекрасным, что она не то, что бы совладать со своим метаморфизмом, она не могла даже дышать. Волосы стали ярче и никакой рыжины, просто ослепляли каким-то странным свечением, а глаза, в них можно было утонуть, такие голубые-голубые. Она была счастлива, настолько счастлива, что и передать невозможно.
Неожиданно Зигмунд побелел, куда-то попятился, и удивление и радость девушки, сменилось на озадаченность, она не понимала что происходит и конкретно с виновником торжества. Она, конечно, знала, что у Страйпса огромные проблемы с девушками и что общается он мало с кем из женского пола, но сейчас тут совершенно другое, совершенно. «Нет-нет-нет, не уходи, пожалуйста, не уходи», кричало внутри, но Ноблет не могла ничего поделать. Зигмунд как ошпаренный двинулся к выходу, сшибая на своем пути все, что только мог, а девушка поднялась, смотря ему вслед, и приложила ладонь к щеке, сильно прижимая и закрывая глаза. Это не должно так закончиться, она не хотела такого конца, оно должно было стать началом.
Ховальски вернулась к столу, где лежали вещи растеряши, Зигмунд забыл все свои вещи тут, но забирать их было бы не разумно, поэтому она аккуратно и бережно сложила все его вещи в саквояжик и поставила на стул. На следующем этапе у нее была спальня девочек и главное не встретить подруг, она хотела побыть одна.