Отправлено: 18.01.12 18:00. Заголовок: All That Remains [ashes to ashes]

- No, Mother, we'll find a way to...
- Shhh. Don't fret, darling. I get to see your father again. But you'll be here all alone.

участники: James Potter, Lily Evans
время: ноябрь 1978 года и март 1979 года
место: сад у дома семьи Эванс, Паучий Тупик, Англия и дом семьи Поттер в Годриковой Лощине.
Судьба всегда особенно не любит тех, кто не позволяет ей сломить себя.

- I should have looked over you more closely! I should have...
- My little girl has become so strong. I love you. You've always made us so proud.

 Отправлено: 18.01.12 18:22. Заголовок: Лили сидела на скамь..

Лили сидела на скамье в саду, который сейчас был также мертв, как и та, что ухаживала за ним все эти годы с особой заботой. Время от времени дул настоящий зимний ветер, ледяной и сильный, но не настолько, чтобы прогнать отсюда прочь упрямую рыжую девушку, которая вот уже почти целый час смотрела на сад, не меняясь в лице.
Это так странно, - подумалось ей. Так странно, что ни слез, ни время от времени находящих всхлипываний - нет. Лили тут же вспомнила, подумав об этом, что Петуния уже успела высказать свое мнение по этому поводу.

Младшая из семьи Эванс, Лилиан вместе с Джеймсом Поттером добиралась до дома своего детства обычным способом, лишь трансагрессировав поближе, да бы дорога не отняла больше времени, чем Лили требовалось для того, чтобы осознать свершившийся факт. Они очень быстро собрались, Джим всю дорогу молчал, но все равно ей все это казалось какой-то жестокой шуткой старшей сестры. Как хотела она, чтобы это оказалось шуткой!
Когда Лили вошла во двор, а следом за ней и Джеймс, неся в руках два небольших чемодана, старшая сестра сразу же вышла на крыльцо, должно быть, услышав отъезжавший автомобиль. Петуния спустилась по ступенькам медленно, на какой-то момент они обе остановились друг напротив друга, одна - словно спрашивая, другая - давая ответ. А уже через секунды обе синхронно кинулись навстречу друг другу, крепко обнявшись, и Джим мог заметить, что старшая сестра расплакалась. Лили же напротив: гладила Петунию по спине, прижималась щекой к ее светлым волосам, чувствовала как кровь отлила от щек, но слез почему-то не было. Наверное, все из-за этого - она снова была в роли утешающего, помогала сама, и это выработанной за годы привычкой заставило ее держать себя в рамках, чего сейчас от нее никто не требовал. Так Джеймс не оказался наедине с двумя рыдающими женщинами, а лишь наблюдал как несгибаема его Эванс, мертвенно бледна, с тяжелым взглядом, но спокойна как всегда. Все втроем они прошли в дом, познакомились с Верноном, человеком, который подарил сестре гриффиндорки фамилию Дурсль.
...
- Почему ты не плачешь? - спросила Петуния младшую после обеда, убирая тарелки, которые та вытирала, в шкаф с посудой.
- Я..., - этот вопрос сбил с толку, напугал Лили, потому что она сама уже спрашивала себя об этом и не могла найти ответа. - Я не знаю, Тунья, - казалось бы, разве общее горе не примирило двух когда-то таких дружных сестер? Разве не может она снова, как раньше, назвать старшую этим сокращением? Но почему-то это подействовало на блондинку как красная тряпка на быка.
- А я знаю! - резко сказала она. - Ты просто бесчувственная чудачка, Лилиан! Вы, наверное, все такие бездушные, смерть обычных людей для вас ничего не значит! Если бы только родители знали, что тебе плевать на них! Они бы тогда не тряслись над тобой так, словно ты у нас сахарная! - очередная тарелка с шумом призмлилась на десять других. Лили обомлела.
- Как ты смеешь... Как ты смеешь говорить такое, Петуния! - казалось, такое невозможно, но Лили побледнела еще больше. - Родители никогда не "тряслись" надо мной! И я не сахарная!
- Не сахарная, а бесчувственная эгоистка! - голос шел на повышение тона. И тут Эванс не выдержала.
- Я не эгоистка! - крикнула она в лицо сестре, крепко сжав тарелку, которую только что вытерла, последнюю. - Мне никогда не было плевать на маму и папу, я любила их, и ты это знаешь! Ты всегда обвиняла меня, оскорбляла меня только потому, что во мне есть магия, а в тебе нет! Потому что я - ведьма, а ты нет и никогда не станешь ею!
- Шшш, тише, соседи услышат! - зашипела старшая.
- А мне все равно! - продолжала кричать Лили. - Я не стыжусь того, кто я есть, и родители гордились мною, и тебя это раздражает, но знаешь что, Петуния? Это теперь только твои проблемы, потому что я устала чувствовать себя виноватой перед тобой, с меня хватит! - тарелка сорвалась с пальцев, как как все это время Эванс всплескивала руками от нахлынувших эмоций, обиды и горечи. Осколки разлетелись по полу, и все это произошло как раз в тот момент, когда в столовую вошел Джеймс, очевидно, пришедший на крик рыжей. Лили заметила его, вздрогнула и ураганом вылетела прочь, на улицу, в сад. Так она и оказалась на этой скамейке.

Разве не должны были слезы выступить хотя бы сейчас? Рыдания сотрясать грудную клетку и мешать дыханию оставаться ровным? Нет, ничего этого не было. И Лили боялась ответить себе на вопрос "почему?". Вдруг она и правда такая, как говорит Петуния? Вдруг все это правда, и она - та самая бесчувственная чудачка, которой ее с 11ти лет дразнит старшая сестра? Ведь невозможно же не проронить ни слезинки за два дня после того как узнала, что родители Ричард и Розмари погибли, разбившись в автокатастрофе.
Позади раздались тихие шаги, впереди ветер подхватывал старые листья, все такой же ледяной, несмотря на робкое солнце, редкое для Англии в эту пору. Лили не хотела оборачиваться, она знала, что Джеймс подойдет сам, но не была уверена, хотела ли она его сейчас видеть.

 Отправлено: 19.01.12 00:22. Заголовок: Однажды он уже бывал..

Однажды он уже бывал в доме Эвансов, когда помогал Лили перевозить вещи летом, сразу после окончания школы. Тогда он успел познакомиться с Петуньей, которая его тут же невзлюбила, как бы он не пытался быть с ней вежлив и завязать разговор. Ричард и Розмари были более расположены к будущему зятю, они охотно рассказывали ему про детство Лилиан, про то, как они прекрасно обходятся без магии, даже подарили им на прощание старинный граммофон. Правда Джей так и не научился им пользоваться, а рыжая заводила его время от времени и даже учила танцевать.
Теперь возвращаться туда на похороны было как-то неправильно. Джей с тревогой ждал, как пустой дом подействует на Лили, а ведь она собиралась остаться там на несколько дней, пусть даже с ним. Наблюдая затем, как Лили по-матерински утешала Петунью, держалась молодцом, помогала накрывать на стол, боялся, что она просто замкнется в себе и уже никогда не сможет смеяться также беззаботно, что смерти Эвансов подкосят ее. На окраинах Лондона уже шла война, пусть и незаметная для обычных людей, война высасывала силы из всех, кто посмел бросить ей вызов. И сейчас им так нужна была надежда, что когда-нибудь все снова станет хорошо.
После обеда Джеймс решил поговорить с Дурслем, оказавшимся довольно крупным розовощеким парнем, который в пиджаке и с идеально подстриженными волосами выглядел по сравнению с Поттером очень солидно. Но его суетливые движения и неожиданно тонкий девчачий голос вызывали противоречивые чувства - от недоумения до снисходительности. Не дождавшийся приглашения сесть, Джей сел на краешек выцветшего кресла, такое же второе стояло напротив, куда инстинктивно приземлился Дурсль после некоторой заминки.
- Соболезную вам с Петуньей, Вы ведь хорошо знали Эвансов, Вернон? - чувствовавший, что надо что-то сказать, начал темноволосый парень. Его собеседник, очевидно, пребывал в растерянности, он дергал и вертел пальцами дорогие запонки на рубашке, стараясь не поднимать взгляд на Джеймса. Он смотрел то на окно, то в коридор, откуда слышались женские голоса, пока наконец не вздохнул и не качнул головой.
- Да, я познакомился с Петуньей два года назад, тогда и... с ними. В газетах пишут, что количество автомобильных аварий на дорогах растет. Будто кому-то нужна эта статистика! А эти подростки, угоняющие машины, вождение в нетрезвом виде, ты же видел, видел фотографии с места аварии? Кровь кругом, жуткое зрелище.
Расслабив галстук, молодой мужчина откинулся в кресле и перевел дыхание, на его дородном лице, ясно свидетельствовавшем о том, что этот человек уже давно хорошо питается и не обременен необходимостью передвигаться на ногах по городу, проступили желчные складки у рта. Джеймс только сейчас заметил газетные вырезки и фотографии, аккуратно сложенные на кофейном столике, он подошел посмотреть, перебирая их одну за другой. Краткая заметка в сводке происшествий гласила, что мужчина и женщина, сбитые каким-то пьяным водителем, скончались на месте от потери крови. От машины остались одни раскореженные останки: ударом в бок их вынесло на встречную полосу, где проезжавший мимо фургон протаранил их по левому крылу, после чего произошло возгорание. В действительности крови было не так много, как пытался внушить Дурсль, пламенем выжгло все внутри, что могло загореться.
- Лили не нужно это видеть, уберите пока куда-нибудь подальше. - он протянул бумаги Вернону, и тот вышел отнести снимки в машину. Голоса на кухне будто бы становились все громче, Джей собирался выглянуть во двор, как услышал грохот разбитой посуды, вынув палочку, он тут же оказался в дверях кухни и наблюдал ужасную картину: сестры Эванс стояли друг напротив друга, причем они перешли на крик. Обескураженный, гриффиндорец переводил взгляд с одной на другую, как Лили заметила его и вихрем умчалась на улицу.
- Что произошло? - убирая палочку в карман, спросил он у Петуньи, которая выглядела ненормально бледной - с выбившимися волосами, раздраженная, она взглянула на него исподлобья и как-то беспомощно опустилась на стул.
- Уходи, вон! - он медлил, пока не него не полетела чайная чашка, и парня не пришлось долго уговаривать.

Выйдя через заднюю дверь, он оказался в саду. От бурно цветущей зелени здесь почти ничего не осталось, под ноги бросился смятый сухой лист, Джей поддел его кроссовком и лист полетел дальше.
За домом стояла скамейка, где виднелась спина рыжеволосой девушки, он не стал подходить к ней, а обошел дом и присел на низкую ограду перед домом. Дурслей не было видно, олень получше запахнулся в свою куртку, которая ему была немного коротка, из-за чего он вид имел немного странный, но в спешке некогда было разыскивать нормальную одежду, сунул руки поглубже в карманы и приподнял плечи, чтобы ветер не задувал за воротник.
Он думал о том, что Лили, вероятно, задается вопросом, ведь они столько учились магии, почему они не могут вернуть умерших? Вопрос, которым задавался, наверное, любой волшебник.
Сохатый не знал, сколько прошло времени, прежде чем он очнулся от размышлений, небо было пасмурно, а в воздухе носился мелкий колючий снег. Прохожие скрылись по домам, он поднялся, чтобы позвать Лили в дом.
Хрустящая листва под ногами обозначила его появление за спиной Эванс, обойдя скамью, он молча сел рядом и положил руку ей на плечо. Лили не шевелилась, но Джеймс не торопил ее, только чуть заметно сжал за плечи и прижал к себе.

 Отправлено: 19.01.12 08:37. Заголовок: Вдруг захотелось съя..

Вдруг захотелось съязвить что-нибудь в стиле "беда никогда не приходит одна" в адрес Джеймса, дернуть плечом, стряхнуть его руку, вспылить, наговорить ужасных вещей, захотелось причинить ему боль, вовсе стать самой гадкой тварью на свете, чтобы он ужаснулся и увидел ее такую "настоящую", бросился прочь, а она расхохоталась бы, запрокинув голову, как обычно смеялась - заливисто и искренне, когда он щекотал или забавлял ее. Но в этот раз смех бы прозвучал истерично, страшно, добавить горящие глаза, спутать, взлохматить рыжие длинные волосы - вот она будет, настоящая ведьма Лилиан Эванс. Сестра наверняка оценит, наконец-то "чудачка" будет звучать не по адресу не потому, что какая из Лили чудачка, а потому, что "чудачка" не сумеет отразить и сотой доли того, кем станет Лилиан.
Откуда весь этот поток темного и грязного, взбурливший внутри нее сейчас от прикосновения Поттера, как жижа при варке настойки из эльфийского корня в самом начале вскипает и лопается большими пузырями? Как все это могло скопиться в ней? Она ведь никогда-никогда не лукавила ни с собой, ни с другими и все, что делала, делала искренне или... Никогда не говори "никогда", Эванс?
Лили повернулась к Джеймсу, взглянула на него, он же, несомненно, почувствовал ее взгляд, почувствовал как она повернулась, но смотрел вперед, на "мертвую" яблоню, лишенную прежней красы - изумрудных своих листьев. Так было даже лучше, она мгновение разглядывала его теперь такой уже привычный, родной профиль, вечные очки, как новые, испытавшие на себе "репаро" Лили, когда пара очков неожиданно и по "неизвестным причинам" оказалась в воздухе вместе с шапочками выпускников. Взъерошенные волосы, взгляд, даже на эту яблоню Джеймс смотрит уверенно, словно знает, что все, что бы с ней, яблоней, ни приключилось - обязательно к лучшему. Только вот сидящей рядом девушке было в это утверждение непросто поверить.
Лили вздохнула, опустила взгляд, снова посмотрела на Джея - на этот раз уже встретившись с его взглядом.
- Я рада, что ты здесь, Джим, - сказала она искренне, но все же что-то в ней по-прежнему выдавало некую... напряженность? Лили протянула руку и коснулась щеки Джеймса легким прикосновением, чуть улыбнувшись, точнее, попытавшись изобразить ободряющую улыбку.
Лучше бы она этого не делала вовсе: неестественность этого выражения ее красивого лица просто кричала о себе, а Эванс впервые в жизни почувствовала, что приподнять уголки губ ей сейчас тяжело так же, как если бы губы у нее были сделаны из литого чугуна. Верхняя губа дернулась, Лили увидела в карих глазах Джеймса, что он все видит, все то, что она зачем-то пытается сейчас от него скрыть, эти эмоции. Она не сумела выдержать этот взгляд и повернулась к нему в профиль, тоже взглянув вперед, куда-то в землю, наклонившись вперед и уперевшись руками в деревянную поверхность скамьи.
Где-то глубоко внутри ей хотелось, чтобы он ушел, не видел ее такой, оставил одну. Но где-то еще глубже она очень боялась, что он в самом деле сейчас встанет и уйдет.

 Отправлено: 19.01.12 15:25. Заголовок: Куда проще выражать ..

Куда проще выражать свои эмоции, нежели прятать их, Джей это понял уже со временем, когда закончилась школьная пора, замолчал для них навсегда колокол, закрылись двери учебных классов вместе с рисунками мелом на доске и записками-летучками. Им не по статусу теперь носиться вокруг яблони кричать «А-А-А-А-А» от горя и ужаса или потому, что не представляешь, что делать дальше. Интуитивно он понимал, что после смерти родителей Лили, ответственность за нее и ее жизнь возлагается на него, и это было непростое открытие.
Глядя на безжизненные сейчас деревья в саду, он думал, каково это - потерять своих родителей, но как ни пытался, не мог этого представить. То есть он мог себе представить их дом в Годриковой лощине без них, будто бы они уехали на море, но так, чтобы совсем - нет. Поэтому он не мог сказать Лили, что понимает ее: это было бы ложью. Он не имел права говорить, что чувствует хотя бы сотую долю той боли, что разделили они с сестрой.
Петунья всем видом выражала скорбь и страдание, Джеймсу даже неловко было расспрашивать ее о подробностях смерти. Почему-то гриффиндорец был уверен, что Петунья целый год будет носить траур, нести свое горе словно флаг, в отличие от своей младшей сестры, кажущейся спокойной, почти равнодушной.
Лили не плакала при встрече с Петуньей, сейчас ее глаза тоже были сухими, Джеймсу даже не нужно было поднимать на нее взгляд, чтобы удостовериться, что она также бледна и скованна, как в тот момент, когда пришло известие о смерти мистера и миссис Эванс. Поттера мучил вопрос, но он все боялся его озвучить, молчание рыжей и ее отстраненность буквально кричали о том, что ей не нужны свидетели ее личного горя.
- Лили, я всегда буду с тобой, чтобы ни случилось.
Обычно улыбка сама собой появлялась на его лице, но сейчас Джеймс смотрел на Лили и был неожиданно серьезен, словно произносил нерушимый обет. И он не стал бы обещать, не будучи уверен в этом. Услышала ли она его - лицо Эванс, ее глаза, губы оставались неподвижны.
- Слышишь, Лили? - мягко позвал он, отстранившись немного, когда девушка качнулась вперед. - Почему ты все держишь в себе?
Холод медленно, но верно пробирал до костей, снежинки жалили, впиваясь в кожу, зацеплялись за волосы и залетали за воротник, оседали на стеклах очков, тая от жаркого дыхания и мешая видеть.
На завтра были назначены похороны, завтра они бросят горсть земли на гробы с останками Эвансов, а через три года кто-то будет стоять над их могилами и произносить хвалебную речь. Закрыв глаза на мгновение, Джеймс загадал, чтобы их с Лили тоже похоронили вместе, в один день, в один час, чтобы в другой мир - а он верил, что там обязательно будет лучше - они вошли вместе.

 Отправлено: 19.01.12 23:47. Заголовок: http://funkyimg.com..

Скрытый текст


- Эванс, почему бы нам не увидеться завтра после занятий? - Джеймс, успешно миновав сугробы, оказался около Лили, старательно игнорируя взгляды друзей, которые, зная старосту, уже наверняка представляли себе исход разговора.
- Ну, конечно! - великодушно сказала Эванс, и как только взгляд Джеймса озарился, поспешила добавить. - Сразу после того, как рак на горе свистнет, - и недоумение в глазах Джима могло быть истолковано тем, что он вряд ли был знаком с этим маггловским выражением, но об этом Лили в тот момент, естественно, не подумала, списав все на то, что он рассчитывал на легкую победу.
Она помнила, как, сворачивая на другую улицу, позже услышала, как Поттер уточнял у кого-то из Мародеров:
- Она сказала: "сразу после того, как рак на горе свистнет". Разве в горах водятся свистящие раки? - его голос тогда выражал почти обеспокоенность, информация явно была важна для Сохатого.

Этим летом Джеймс сделал Лили предложение. После выпускного прошло всего лишь несколько недель. "Всего лишь" - для Лили, потому что, как ей казалось, Джеймс "повременить" совсем не был готов. Она не ответила заветное "да" сразу же, и Поттер, кажется, тогда испугался? Во всяком случае что-то изменилось в его лице, и она поспешила объясниться. Она любила его - искренне и по-настоящему, но неожиданно просила подождать. "Может быть, год?" - спросила-сказала она, а он поправил очки и ответил, что "за год всякое может случиться". Однако, предложение Лили приняла, согласие на свою просьбу получила, и теперь они пребывали в приятном статусе жениха и невесты.
Джеймс надеялся, что они уйдут из жизни вместе? Кто же знал, что это загаданное желание сбудется? Кто мог подумать, что оно сбудется так скоро?

- Я слышу, слышу, - говорила Лили ему в ответ, но не поворачивалась, чтобы снова не встретить взгляд, и ответила на его второй вопрос не сразу.
Почему? Ей бы и самой так хотелось бы знать ответ на этот вопрос. Ах, как бы хотелось ей, но ответа у нее не было, и после последней свежей ссоры с сестрой искать ответ почему-то расхотелось еще больше. Но теперь Джеймс принуждал ее вернуться и подумать еще раз.
- Знаешь, Джим, я просто всю свою жизнь была сильной. Так нужно, так мне всегда говорила мама. «Ты должна быть сильной, Лили, мы будем гордиться тобой, я знаю», - говорила она мне еще когда я была совсем маленькой. И сначала это вошло в привычку. Потом стало обязанностью. Потом – чертой характера. Они всегда гордились мной, и я верила, что смогу их уберечь, исцелить, если бы вдруг какая болезнь..., - Лили умолкла, тяжело выдохнув. Она повернулась к Джеймсу, взяв его руки в свои. – Я даже подумала, может, Воскрешающий Камень существует, может, он бы..., - она помолчала, а потом крепче сжала его ладони. - Я знаю, это ведь сказки, но..., - она снова прервала фразу на полуслове, вдохнув воздух и посмотрев вверх на тяжелое низкое небо. – Просто завтра уже похороны, а я все еще не могу поверить, что их больше нет, - быстро произнесла она, чувствуя, что говорить становится все труднее. – Я..., - но Джеймс не дал ей договорить, притянув ее к себе и обняв, и она была благодарна ему за это, она обняла его в ответ, прижавшись к нему.
Соленые слезы бежали по щекам, обжигая кожу, попадая на губы или впитываясь в свитер будущего супруга. В этот момент Лили очень сильно ощутила то, что Джеймс - единственный близкий человек, который у нее остался. Мэри теперь была далеко, Регулус... Нет, с ней теперь был только Джим, и она никогда не позволит, чтобы что-нибудь случилось с ним.
Не было громких рыданий и стонов, истерики напоказ. Просто здесь в саду, опустевшем, заросшем, ненужном после смерти его хранительницы под первое появление зимы Лили все еще Эванс горько оплакивала свою потерю, понимая, что смириться с утратой будет еще труднее, чем осознать ее, что было уже нелегко.

 Отправлено: 21.01.12 20:27. Заголовок: Part II время: март ..

Part II
время: март 1979 года;
место: Годрикова лощина, дом Поттеров, клабище.

Они с Лили не возвращались больше к теме свадьбы с тех пор, как летом после окончания Хогвартса он сделал ей предложение. Как Джеймс и предполагал, пусть и не в его не по годам проскользнувшей мудрости было дело, им, выпускникам, приходилось непросто. События стремительно сменяли одно другим, и порой доходило до того, что лучшей новостью было бы просто отсутствие новостей. Незнавшим толком жизни, не полежавшим на морском пляже с коктейлем в руках, не полиставшим каталогов с новыми коллекциями мантий на заказ, им пришлось сразу же окунуться с головой в грязь чужих, пустынных улиц, смешанную с пеплом ужасных потерь и безысходности, в то, что называют войной. Говорят, у людей всегда есть выбор, а вот они выбрали борьбу и выбирают ее до сих пор. Намекни ему Лили хоть взглядом, что хочет уехать, избавиться от заданий Ордена, переждать, он, вероятно, сделал бы это для нее, но она не хотела, и это было то, чем он мог гордиться.
Весть о том, что отец слег с какой-то малоизученной болезнью, вселила в Поттера страх, тщательно скрываемый от всех, даже от Лили, хотя она, пожалуй, догадывалась, но старалась не подавать вида и всячески подбадривала его. Джей, безбашенный гриффиндорец, который свято и непоколебимо верил в то, что родители живут вечно, помня о том, как в одночастье не стало Эвансов, часами просиживал у постели отца, не в силах отпустить его руку. Сомневаясь, сможет ли заменить Дорее главу их семьи, сможет ли защитить Лили, сможет ли позаботиться о них, когда не станет Чарлуса.
Но вот наконец долгая зима с выматывающе холодными, ледяными ветрами наконец сдалась и уступила место оттепели. Сидя на крыльце родительского дома, Джей всматривался в голубое мартовское небо. В вышине, празднуя приход весны, носились стрижи, грачи, синицы и коноплянки, их щебетание доносилось до Джеймса словно бы сквозь толщу воды: мысли его были далеко.

- Джеймс, милый, ты уже встал? - с легким недоумением спросила Дорея, входя на кухню и обнаруживая там сына, сидящего за пустым столом. Проходя к высокому буфету, она взмахнула палочкой, чтобы достать чашки для кофе, и по пути тронула его за плечо.
- Не спалось, - после короткой паузы ответил он, поднимаясь, чтобы помочь матери с завтраком. Проворочавшись без сна часа три, он понял, что все равно не уснет, и зажег свечи, чтобы почитать, но, коснувшись корешка книги, что стояли в ряд на полке в его комнате, опустил руку. Он побродил по комнате, опустился на кровать, однако смятые простыни неприятно напоминали о бессоннице, и он решил спуститься вниз.
- Тебе тоже не спится, мам?.. - «без него», хотел было добавить Джеймс, поднимая взгляд, когда поднос с дымящимися чашками опустился на стол. Он надеялся, что справится с подступающими к горлу рыданиями, что она не заметит в серой полутьме утра его покрасневшие глаза, когда Дорея сжала его ладонь своей изящной, уже не молодой, но еще не иссеченной морщинами, рукой и мягко улыбнулась.
- Тебе нехватает его, Джеймс, - она взяла его руку в свои, словно благословляя, и бережно погладила, вкладывая в эти прикосновения всю свою любовь, на которую способно материнское сердце. - Но надо смириться с тем, что случилось. Чарлус так гордился тобой всегда, милый, он уходил от нас со спокойным сердцем. Однажды не станет и меня, но это не значит, что ты останешься один. У тебя есть Лили, береги ее. И не забывай, что мы всегда будем с тобой. Всегда.
В тепло-карих глазах на резко постаревшем после смерти мужа лице отражались надежды, которые Дорея связывала с будущим сына. Горячая слеза скатилась вниз по щеке мародера, он кивнул и снял очки. Отец не дожил до его девятнадцатилетия чуть меньше месяца, а должен был нянчить внуков и читать им сказки барда Бидля, темно-зеленую книжку в прочном переплете, которую ему читали в детстве перед сном.

Когда дверь позади него тихо открылась, он поднялся на ноги. Лили сообщила, что Дорея побудет дома, пока они сходят на кладбище. Прошло уже две недели, в течение которых миссис Поттер почти не выходила из дома, а Джеймс наоборот не мог находиться в доме, где теперь было как-то неестественно пусто, и ночевал в новом доме, подаренном родителями. Лили и мародеры поддерживали его как могли, приглушая терзающую его боль. А он пытался вернуть постепенно угасающий интерес к жизни матери, но казалось ничего уже не могло порадовать или расстроить ее. Она как-то отдалялась от всех, часто подолгу просиживая, рассматривая колдографии в альбоме и пребывая в мире воспоминаний. Она была такой потерянной в эти минуты, что у Джея сжималось сердце от боли и страха, вдруг ей не захочется оставаться в этом мире без Чарлуса.

 Отправлено: 02.02.12 18:49. Заголовок: Это было нелегко. Ка..

Это было нелегко. Казалось, совсем недавно они вдвоем стояли среди магглов, как и все - в черном, и Джеймс взял ее за руку на похоронах ее родителей, а потом, когда они с Петунией бросили первую горсть земли, обнял ее, протянув из кармана свой платок, который она не раз видела, когда они учились в Хогвартсе: помимо привычки взлохмачивать собственные и без того не пасующие перед расческой волосы, жеста, который считался его фирменным и так нравился той девочке с Рейвенкло по имени Натали и ее подружкам, Поттер периодически снимал очки и, доставая платок, их протирал. Обычная процедура на взгляд Лили, но у тех же самых почитательниц таланта капитана гриффиндорской команды по квиддичу это вызывало новую волну восторгов. Кажется, Дорея всегда клала целую стопку платков ему в чемодан, и на каждом из них неизменно с краю значились его инициалы.
В день похорон платок пригодился ей, но тихие слезы, которые в тот день выплакала Лили, не были в угоду Петунье, она была слишком занята, рыдая в голос на плече у мужа, чтобы обращать внимание на сестру. Друзья их родителей за редким исключением были лучше знакомы именно со старшей дочерью, поэтому утешений удостаивалась прежде всего она. Нет, они стояли вместе, принимая соболезнования, но обращались и говорили магглы прежде всего с Петуньей, не с Лили. И это было правильно - так рассудила рыжеволосая выпускница Гриффиндора. Теперь, когда родителей не стало, когда похороны были завершены, Лили яственно почувствовала, что ее жизнь изменилась навсегда. Больше ничто не связывало ее с миром вне волшебства, ее будущее простиралось перед ней и вело именно в магический мир, где Орден Феникса, которому они с Джимом отдавали столько сил, противостоял Пожирателям Смерти, пытаясь защитить мир от угрозы, которая, воплотись она, неизбежно изменила бы все и затронула бы не только волшебников, но и магглов - даже прежде всего их. Эти люди были к ней почти безучастны, возможно, даже возмущены тем, что она "бросила родителей и сестру", уехав учиться куда-то далеко, только миссис Беннет обняла ее заговорила именно с ней, и Лили успела заметить, как скривилась старшая сестра в тот момент. Но теперь ей было уже все равно. Сестра сама захотела разорвать отношения и не только не предпринимала попыток их восстановить, но и всячески способствовала обратному, и теперь Лили была готова принять ее решение.
Их никто не провожал, когда они покидали дом в Паучьем Тупике, но им это и не требовалось. Лили помнила, как Джеймс пообещал ей, что всегда будет рядом, и она знала, что он говорил это от чистого сердца. И теперь только это имело для нее значение - что он с ней рядом, что они вместе, ведь только так они сумеют справиться со всем, что бы ни подкинула им Судьба. Однако, и эта госпожа, очевидно, не собиралась жалеть их.
Полгода спустя болезнь, при упоминании названия которой колдомедики лишь разводили руками, настигла Поттера-старшего, отца Джеймса. Он буквально сгорел за короткий срок, и никто ничем не смог ему помочь. Лили все это время была рядом с Джимом, в доме его родителей, в Годриковой Лощине. Пока Дорея и Джим все время проводили в Мунго рядом с любимым и любящим отцом и супругом, она взяла на себя хлопоты по дому. А когда Чарлус Поттер скончался... то и тогда те неумолимые заботы, которые и смерть не имеет власти даже на день вычеркнуть из существования, были разрешены ею. Она помогала Дорее, как могла, и видела, что та это ценит, но у Лили не было такой связи с ней, как у матери с дочерью, и слова утешения, и помощь без лишних слов, хоть и были немаловажны, но все же не были тем, что было нужно овдовевшей волшебнице.
- Ей нужен ты, - говорила она Джеймсу, но он и сам прекрасно понимал это. Он был растерян, возможно, даже напуган тем, что случилось да еще и так скоро. Лили обнимала его, и теперь это он прижимался к ней в поисках понимания, поддержки и помощи. Она была нужна ему, с ней ему было легче. Но он нужен был своей матери, и ради нее он должен быть сильным, ведь она осталась одна.
Лили так и сказала ему.
Лили боялась даже представить себя на ее месте: потерять Джима для нее было просто немыслимо. За последние полгода они стали еще ближе, они были словно неразделимы. Казалось, не было ничего, чем бы она не могла поделиться с ним, о чем бы ей не хотелось ему рассказать, а иногда они могли лишь взглянуть, чтобы понять друг друга без всяких слов. У Лили никогда ни с кем не было ничего подобного, и она больше всего на свете боялась потерять человека, которого так любила.
Сегодня они должны были пойти на кладбище вместе, и Лили была готова точно ко времени, как и всегда. Когда Джеймс вышел к ней, она заметила, что у него под глазами залегли тени, он плохо спал да и вообще выглядел неважно. И она ничего не могла с этим поделать.
Лили поцеловала его и провела ладонью по щеке, поймав взгляд карих глаз.
- Пойдем?

 Отправлено: 18.02.12 20:34. Заголовок: То был ветреный день..

То был ветреный день, однако его пальцы заледенели задолго до того, как они вышли за ворота. По дороге на кладбище Джеймс молчал, его одолевали тяжелые мысли, он понимал, что должен справиться с этим сам, не мог позволить себе жаловаться Лили или кому-то из друзей. Достаточно того, что они были рядом.
На кладбище всегда тихо, боль утраты, свежая или успокоившаяся с годами надежно охраняет покой ушедших в мир иной. Сегодня ничто не нарушает безмолвной печали - деревья голы, а стаявший снег превратил обнажил черную влажную землю. Свернув с тропинки, Джеймс прошел между каменных плит и нашел глазами имя Чарлуса Поттера, выбитого на черном мраморе. Лили неслышно следовала за ним. Мысленно он спросил отца, слышит ли тот его, и задрав лицо в небу, мысленно вопрошал небо, почему? За что?
Как хотелось ему не чувствовать необъяснимого холода в груди, когда он представлял, как отец улыбается ему и говорит, что будет хорошо. Как по-особенному поднимал руку, чтобы потрепать сына по волосам и похлопать по плечу.
Пожалуй, первые он не стеснялся своих слез. Что в сущности траур? Дань памяти или скорбь, какое это имеет значение, когда человека уже нет в живых. Одно он знал точно: ему будет недоставать отца всю жизнь, но он постарается прожить ее так, чтобы перед смертью ему не было стыдно за совершенные или несовершенные поступки.
В это время года цветов еще не бывает, поэтому Джей положил на могилку сухоцвет. Отшагнув назад, он встал рядом с Лили.
- Знаешь, когда я был маленький, он многое спускал мне с рук, практически никогда не наказывал. Как-то раз я разбил соседское окно, никто не видел, как это произошло, но сосед был уверен, что я кидал камешки, чтобы разозлить его мать, которая часто ругала меня за то, что мы с ребятами топтали ее цветочные клумбы. Она была сквиб, и мы частенько смеялись над ней. А когда отец узнал об этом, он ответил, никогда не поверю, что ты на такое способен. Мне было ужасно стыдно и это послужило уроком. Без него мама чувствует себя такой потерянной, и я не знаю, как ей помочь.
Его голос, дрожащий и тихий, выдавал желание высказаться, таким образом он смирялся с тем, что случилось. Джеймс взял ее за руку, тепло ее ладоней возвращало его в реальность из сонма воспоминаний. Он смотрел в ее глаза и думал, что за нее он готов умереть, но ни за что не допустит, чтобы она осталась одна. Если уходить из жизни, то вместе, держась за руки до последнего вздоха.
- Пожалуйста, не оставляй меня одного, - прошептал он, когда они обнялись.